– Прости, я не слышал.

– Мне звонили с университета. Ты в курсе, что тебя отчислили? – Илья вздрогнул, значит и матери уже успели сообщить.

– Знаю…

– Почему мне неожиданно сообщают, что ты оказывается, не посещал занятия? – Мама устало вздохнула. – Я договорилась с деканом, он даст тебе еще один шанс. Не дай бог, ты пропустишь еще хотя бы одну пару!

Илья крепко сжимал телефон, он чувствовал, как задыхается. Мысли совершенно не хотели формироваться в слова.

– Ты меня понял? Я не слышу ответа, – ее голос, словно тиски сдавливал грудь все сильнее и сильнее.

– Понял…

Этого оказалось достаточно, чтобы мама положила трубку.

Илья смотрел в одну точку, чувствуя себя опустошено. Они с мамой не разговаривали полгода и первое, что ее взволновало это его успеваемость. Не здоровье, не самочувствие, не переживания. Даже забавно. Иногда Илья всерьез задумывался, а считает ли она его своим сыном? Видит ли в нем ребенка? А не одно сплошное разочарование? Но он сразу отметал эти мысли. Ведь она мама, разве может она его не любить?

Но Илья не помнил, когда в последний раз они открыто разговаривали. Или когда она была им довольна. Он никогда не был особенно общительным, да и его оценки были на уровне среднего. Что категорически не устраивало маму. В детстве он пытался заполучить ее одобрение, но как бы он ни старался он не соответствовал ее критериям. Поэтому со временем попросту перестал даже пытаться.

Чтобы избежать нотаций на тему бесполезности своей жизни, он все чаще закрывался в комнате, пока однажды не заметил, что и вовсе стал избегать общества родных.

Два года назад, когда головные боли начали усиливаться и стали невыносимой пыткой, мама повела его к врачу. Тогда на тот небольшой промежуток времени, все вернулось на круги своя. Не было нотаций и упреков, жалоб и холодного осуждения. Она действительно беспокоилась о нем. По-своему правда и все же. Так продолжалось пока не пришло время поступать в университет.

Даже к одиннадцатому классу Илья не знал, чему он хочет посвятить жизнь. Не было дела, которое заставило бы его загореться и трудиться во благо цели. Поэтому он не особо сопротивлялся, когда мама выбрала ему университет экономики. Единственное, что он для себя решил, он поступит в другом городе. Мама долго ругалась и возмущалась, но все-таки смерилась с его решением.

Но уже через месяц после начала обучения, Илья понял, что это не то. Экономика была не только не интересна, но и вызывала неимоверную скуку. Но он по-прежнему не знал других профессий, которыми хотел бы заниматься, потому продолжал механически посещать занятия и заучивать пройденный материал.

Так продолжалось, пока бесконечное море боли вновь не вернулось. Казалось, что все это время оно пряталось и копило силы, пока в один момент не решило вернуться и заявить о себе. Боль оглушила с такой силой, что даже передвигаться было трудно, не говоря уже о посещении университета. Звонить маме он не решился, так как не знал, чего от нее ожидать, поэтому самостоятельно сходил к неврологу, но новые таблетки не дали результатов.

Но теперь боли прошли, и у него больше не было повода прогуливать занятия. Илья не хотел туда возвращаться, но и снова видеть разочарованный взгляд мамы он тоже не хотел.

* * * *

Натан устало опирался на доску, снова и снова разглядывая уже наизусть въевшиеся в сознание слова. Лица с закрепленных на белой поверхности фотографий казалось, смотрели ли на него с осуждением.

Бутылин Кирилл: 17 лет, в коме;

Капралова Лилия: 8 лет, в коме;

Илья Шепелев: 20 лет, нет темной части. Неудачная попытка?

Ярусова Екатерина: 25 лет, в коме;

Мира тихонько зашла в кабинет и встала недалеко от Натана. Постояв несколько минут в тишине, она спросила:

– Есть зацепки?

– Ни одной, – Натан с грохотом повалился на стул.

– Не выяснил, по какому принципу он их выбирает?

– Нет.

– Может, он им за что-то мстит?

– Что уже успела натворить маленькая девочка, за восемь лет своей короткой жизни?

– Возможно не она сама, но ее прошлое воплощение?

– Тогда все становится еще хуже.

– Почему?

– Он знает, как найти человека, личность которого уже переродилась, – Натан, наконец, взглянул на Миру, – На такое даже мы не способны. Пришлось бы проверять каждого человека в мире.

– Да, это маловероятно. А что на счет этих жизней? Может, эта девочка отвлекающий маневр? Чтобы сбить нас со следа. Другие ни в чем не замешаны?

– Нет, я проверял. Самое криминальное, в чем их можно обвинить, так это в распитии алкогольных напитков в общественном месте.

– Может сами души обладают особенными свойствами?

– Сомневаюсь, но для того чтобы точно сказать, нужно сначала их найти.

– Но если он выбирает их не по какому-то конкретному признаку....

– Тогда поймать его становится практически невозможно, – хмуро закончил Натан.

– А что на счет Ильи? По какой-то причине он не забрал всю его душу. Ошибся?

– Может и так, а может и ловушка. В любом случае, других зацепок у нас нет. Он играет с нами. Придется подстраиваться под его правила.

* * * *

Илья шел в университет, как на убой. Желания посещать это заведение не было никакого. Но он ведь обещал.

Здание великолепно выглядело снаружи, руководство явно потрудилось над внешним видом фасада. А вот внутри преобладал серый цвет. И не то чтобы так планировалась с самого начала, просто руководство видимо не посчитало нужным ремонтировать или хоть как-то украшать коридоры и аудитории. А ведь здание было далеко не новым. Сидя в потрепанном жизнью кабинете, в глаза бросались пластиковые окна, они ослепительным пятном выделялись среди доисторического интерьера и выглядели почти неприлично.

Проталкиваясь сквозь толпу таких же хмурых людей, его взгляд цеплялся за единичные жизнерадостные улыбки. Илья не мог не удивляться, откуда у некоторых людей столько радости и энергии с утра пораньше.

Когда Илья зашел в аудиторию на него не обратили внимание. И он искренне считал это благословением свыше, он терпеть не мог быть в центре внимания. Особенно когда это внимание было далеко не позитивным.

Он как можно аккуратнее пробрался в угол аудитории, стараясь при этом не наступить ни на чужие ноги, ни на сумки хозяев этих самых ног. К счастью год практики давал о себе знать, и он ловко миновал толпу полусонных студентов.

Сидя в уютном уголке, Илья вдруг осознал, теперь шум от хора множества звонких голосов, не причинял ему беспокойства. Когда у него были постоянные головные боли, находиться на переменах в аудитории, было настоящей пыткой. Это была одна из причин, почему в последние месяцы он не посещал занятия.

Когда в аудиторию вошел лектор, Илья достал тетрадь по экономическому анализу и приготовился к ужасно нудному часу.

– Итак, тема сегодняшней лекции: анализ трудовых ресурсов. В рамках темы мы рассмотрим анализ численности персонала, его состава, а так же… – у лектора, женщины лет шестидесяти, был очень размеренный голос. Илья невольно упускал половину сказанного, вторая же половина в виде неаккуратных строк красовалась в тетради. Он взглянул на кучу сокращений, которые украшали и без того непонятный текст, и понял, что уже не мог их расшифровать.

Время текло, а монотонный голос женщины все больше раздражал и нервировал. В какой-то момент Илья поймал себя за странным занятием. Он перестал конспектировать лекцию, и теперь не моргая наблюдал за женщиной, и похоже это сильно нервировало ее. Она то и дело хмурилась и оглядывалась, стараясь найти источник повышенного внимания. А ведь Илье всегда казалось чушью, когда он слышал россказни о том, что можно почувствовать на себе чужой взгляд.

От дальнейшего эксперимента его отвлек телефон, оповещающий о входящем сообщении. Илья удивленно посмотрел на незнакомый номер.

Сообщение было не слишком содержательным: «Занят?».

Илья сначала подумал, что это спам или мошенники, но внимательней пригляделся к цифрам номера. Ему показалось, что где-то он его уже видел. Он достал визитку и удовлетворенно хмыкнул, это был Натан.