Ирине не было шести, а Насте не было двух, когда Светлана переехала в дом на два хозяина, купленного на её имя, как позже оказалось, не мужем, а Громовым. Дом находился в том же районе, где проживали Богдановы, где ходили в школу Светлана и Сергей. Тихий большой спальный район с кирпичными пятиэтажками, построенными ещё в начале семидесятых. Так уж случилось, что по плану города от микрорайона до охраняемой зоны, леса, оставалась «пустая земля», которая время от времени превращалась в свалку. С несанкционированной свалкой «боролись», но результатов не было. Предложение отдать землю под застройку коттеджей, было бы выходом, но его не одобрили и отказались. При ограниченной площади индивидуальных застройщиков это не устраивало. Один архитектор предложил бюджетный вариант строительства целой улицы двухквартирных жилых домов с небольшим участком. Так появилась улица «Новая» с аккуратными двадцатью домами из силикатного кирпича и одинаковыми заборами. Сергей остался в квартире матери и подал на развод. Весной двухтысячного года Богданов Сергей Павлович уехал в выходной день вечером на рыбалку и пропал. Машину нашли на берегу, вместе с остатками костра, а лодку и вещи прибило к берегу вниз по течению. Через время отца девочек признали умершим, назначив пенсию. Не оставлял дочь без средств и Громов, перечисляя деньги на счёт Светланы. Он не раз предлагал ей своё покровительство, но Светлана ему отказывала. Очень скоро о том, что Громов когда-то был «бандитом», забыли. Теперь это был бизнесмен средней руки.

Светлана Васильевна определила обеих дочерей в гимназию, где был языковой класс. Обе сестры начали обучение в неполные семь лет. Когда Настя пошла в первый класс, Ирина пошла в пятый. Утром до работы мать отвозила их в гимназию, забирая после работы с продлёнки или дополнительных занятий. Если мать дежурила, девочек забирала бабушка. Она вышла на пенсию и помогала Светлане. На лето бабушка с внучками уезжала в деревню к двоюродной сестре. Ирине было десять лет, когда из очередной такой поездки она привезла с собой щенка немецкой овчарки. Мать не возражала, ведь в доме должна быть собака. Пёс оказался умным и «чистоплотным». Жил в доме, а по нужде просился во двор. Девочки взрослели, но не подругами, ни сёстрами не стали. Ирина была для младшей сестры няней, гувернанткой, а Ася изображала из себя сироту казанскую. Мать, зная характер младшей дочери, никогда не наказывала старшую – она была её помощницей во всём. Безотказная, обязательная, хозяйственная Ирина любила и жалела мать, пропадавшую на работе, а капризная и необязательная Ася всегда была чем-то недовольна. Хуже стало, когда Мария Ивановна, после очередной выходки Аси, обмолвилась о её родстве с Громовым. Дело шло к выпускному вечеру Ирины, и Ася, которой шёл четырнадцатый год, устроила истерику по поводу выпускного платья сестре. Платье было всё равно куплено, но с этого времени Анастасия признавала только мать, бабушку она считала чужой, а сестру – «неудачницей». Теперь она «дружила» в гимназии только с мажорами и вела себя соответственно. Единственное, что она скрыла от своей компании после разговора с матерью – это родство с Громовым.

– Ася, если ты считаешь, что твои друзья распахнут свои объятия, узнав о родстве, то ты ошибаешься. Да, Громов Илья состоятельный и не последний человек в городе, он всё это время помогает мне материально, но ты ему юридически чужая. Хочешь, чтобы тебя называли незаконнорожденной – вперёд! Это всё, чего ты можешь добиться. И заруби себе на носу, если ты влипнешь в историю, он не станет портить себе репутацию и вытаскивать тебя из болота. Ты для него никто и звать тебя никак. – Светлана лгала. Громов, после смерти жены, не раз предлагал ей выйти за него замуж, но она отказывала ему. Тем не менее, Ася приняла эти доводы всерьёз.

Девушки с разницей в возрасте почти четыре года, были не только разные по характеру, но и внешне. Ирина была тёмной шатенкой с большими выразительными синими глазами. Средний рост, худощавое телосложение, симпатичное лицо делали её почти «моделью», надень она туфли с высоким каблуком. К её внешности «очень шла» красивая улыбка и добрый взгляд. Она располагала к себе окружающих и готова была помочь любому, кто нуждался в этом, не прощала обмана и недоверия, и редко меняла решения. Ирина была коммуникабельной и умной, но предпочитала тишину и «одиночество», хотя у неё были друзья. Обязательная, аккуратная Ирина была хорошей хозяйкой. Анастасия догнала старшую сестру по росту, но была чуть «крупнее». Тёмно-рыжие, слегка волнистые волосы и голубые глаза делали её симпатичной. Настя была далеко неглупой, как пыталась казаться. Она могла учиться без троек, но подражала своей компании, которая у неё была на первом месте, и признавала только мать. В присутствии матери вела с сестрой себя сдержано. Ася меняла свои решения как перчатки, могла соврать и не заметить этого, пообещать и забыть, а на окружающих ей было глубоко наплевать, если они были из «другой» компании.

Ирина привыкла к такому отношению и не удивлялась переменой «настроения» младшей сестры. Ни крики, ни нотации, ни запреты на сестру не действовали. Можно было разговаривать или убедить, только поставив условие. Ещё три года назад два раза в неделю она водила сестру «за руку» в кружки и секции. Начали с музыкальной школы, потом плавание, фигурное катание и танцы. Ася нигде не задерживалась. Ей хотелось всего и сразу без особого труда. Получалось плохо, она разочаровывалась, и в этом были виноватые все кругом, кроме неё. В двенадцать лет Ася наотрез отказалась заниматься чем-либо, кроме гимназии. Ирина вздохнула с облегчением, но радоваться было рано. Уже через год у Аси появилась компания мажоров, с которой она проводила большую часть времени.

Ирина готовила одежду и сумку в гимназию с вечера, зная, что с утра ей предстоит пятнадцатиминутная пробежка с собакой. Двор не позволял Динару «поддерживать форму», и хозяйка в любую погоду, кроме сильного дождя, выходила с ним «на волю». Потом был завтрак и поездка на учёбу. Анастасия только утром принимала решение, в чём пойти на занятия. Формой она пренебрегала и ходила в том, что считала для себя удобным. Начиналась утренняя торопливая утюжка одежды, которая извлекалась из шкафа, куда была небрежно засунута. Начинался «психоз» и на завтрак времени почти не оставалось. Неудивительно, что и сумка не была готова к занятиям. Это повторялось каждый день, но Асю это не волновало. А ещё она не любила вечер пятницы, когда мать затевала стирку, а на них с Ириной была уборка в доме. Один из выходных дней мать посвящала дочерям. Они выезжали в город, ходили в кино, были в кафе, и не важно, какое время года стояло на дворе. Светлана всегда отмечала дни рождения дочерей, беря в этот день выходной, готовила их любимые блюда и покупала долгожданный подарок, как и в Новый год. Домой она приглашали только бабушку и Зою Васильевну, подругу и коллегу, а девочкам давала возможность сходить с друзьями в кафе.

Ирина окончила среднюю школу в две тысячи одиннадцатом году, успешно сдав ЕГЭ. Выпускной вечер она отмечала вместе с одноклассниками в клубе. Было беззаботно и весело. На ней было красивое белое короткое платье необычного фасона, которое подчёркивало стройную фигуру. Она пропустила ни один коктейль, но не пропустила, ни одного танца. Танцуя уже второй медленный танец с молодым человеком, который зацепил её в самое сердце, она мечтала, чтобы этот вечер не заканчивался.

– Хочешь большой, но чистой любви? – спросил Андрей, которому было лет двадцать-двадцать два, и улыбнулся.

– Приглашаешь меня на сеновал? – улыбнулась в ответ Ирина. – Ты часто пользуешься этой легендарной фразой?

– Ты знаешь, откуда она? – удивился он, или сделал вид, что удивился. – Поделишься информацией?

– Я даже знаю, кто её произносит. Ты сам видел старый фильм «Формула любви»? – слегка волнуясь, спросила она. – Так что с сеновалом?

– Можно заменить сеновал неплохой дачей?