Кухня вновь опустела. Ипостасей остался один среди бурления ярких лучей. Он положил ногу на ногу, тяжело вздохнул и как всегда направил свой взор через окно.
04.
В квартире советника, что находилась недалеко от центра по-прежнему было тихо и темно. Сам Артем Григорьевич не любил шуметь, но если попадалась хорошая компания, то он не видел ничего плохого в том, чтобы повеселиться. Вот только компании уже давно не попадались ему и в большей степени, советник вел затворнический образ жизни. В свободное время он любил ходить по магазинам и тратить деньги. Это он называл «прогулкой». Если был выходной, она могла начаться с самого утра и продлиться весь день, когда изнеможённый Артем Григорьевич ползком с сумками добирался до своей квартиры. Он любил каждую купленную вещь, и не было разницы, будь то это небольшой столик в стиле древней китайской эпохи или же шелковый костюм, сшитый на заказ с красною тесьмой. В этом и была, наверное, жизнь советника – работать, покупать, радоваться купленному, а потом опять работать. Вот только радости последнее время Артем Григорьевич не испытывал, даже от прогулок. Он постоянно чувствовал тяжесть в области своих легких. Будто время от времени на его легкие давили грузом в килограмм пять, а после это тянущее состояние перемещалось к ногам. Советник понимал с чем это было связано. Она была, по его мнению, глупой и в то же время обладала невероятной стойкостью во всем, она моментально овладевала тем, что хотела прямо здесь и сейчас, она прекрасно разбиралась в людях, она была неотразимой в любое время суток и она тихо убивала его, убивала медленно, убивала мыслями, как и подобает женщинам такого характера, в то время мужчине остается только наблюдать, как красиво он падает.
Советник уже месяц не выходил из своей квартиры. Он не спал, не ел и даже подумывал взять отпуск за свой счет, дабы не встречаться с Чистяковой. Она настолько завладела его разумом, что выглядывая иногда в окно, Артем Григорьевич видел только ее образ. Дни давно превратились в один длинный, и стали напоминать скучный, человеческий кошмар без конца. Так проходила жизнь…
В ту ночь он сидел на кухне и смотрел в пустую стену, пытаясь предать смысл всему тому, что происходит. Для него это не первая ночь раздумий, частенько он молча сидел до самого утра, а после смирившись, шел в кровать и спал до обеда. Но сегодня, именно в эту ночь, советник был уверен, что что-то изменится, что-то случится и это самое убьет терзания души бедного мужчины. Это самое «что-то» произошло.
Артем Григорьевич поначалу не расслышал стука в дверь, но после третьей громкой попытки он вскочил с кресла и подбежал к глазку – на другой стороне стояла Чистякова. Он начал неспешно открывать дверь, дабы не раскрыть себя. Тут же постучали в четвёртый раз. Советник дернул ручку от себя:
– Ну наконец-то, Боже, я уже стала паниковать, – Чистякова быстро перешла порог. – Как же там холодно, я почти не чувствую ног.
– Можешь принять ванну, если хочешь, – Артем Григорьевич закрыл входную дверь и показал на тапочки. – Одень это, быстрее согреешься, – Екатерина Сергеевна приняла предложение хозяина и торопливо сняла туфли на высоком каблуке.
– Ты не представляешь, где я сегодня была, – хромая на левую ногу, Чистякова благополучно перешла на кухню и присела на место советника. – В доме сына начальника Завода. Помнишь тот, что находится на окраине?
– Я думал, его давно закрыли.
– Его и вправду закрыли, а вот деньги остались. Ты бы видел этот дом – сказка наяву. Я влюбилась с первого взгляда…
– Что же ты делала в этом доме?
– Как что? – с удивлением спросила Чистякова. – Работала. Ты что, не понимаешь? Завод, старик владелец, дом сына… Представляешь какое наследство там? А вот, чтобы откусить этот лакомый кусочек пирога, нужно и организовывать подобного рода встречи.
– Просто я не понимаю, при чем здесь его сын.
– Да ты сегодня не в духе, я тебя разбудила? И как я только посмела…
– Ты можешь ответить на мой вопрос? – нервно переспросил Артем Григорьевич.
– Ты завёлся не на шутку, успокойся, нет повода для паники. Отец его тоже там был. На кой черт мне мотаться к его сыну, ты сам-то подумай, – советник налил в стакан воды из-под крана и выпил залпом. – Тебе не здоровится? Ты весь какой-то бледный и странный.
– Со мною все в порядке, просто ты меня разбудила и пока, мне трудно прийти в себя.
– Неужели, – Чистякова привстала и начала игриво подходить ближе. – Вы вероятно очень устали, господин советник, – она взяла его руку и положила к себе на талию. – Наверное в данной ситуации необходим отдых, – она обняла его и положила голову на плечо, он не подавал признаков жизни. – Ну ладно тебе, перестань. Я пришла вообще-то к тебе, а не на твою кухню, – она оглядела взглядом пустые стены и задержалась на картине, что одиноко висела по центру, – Интересная картина, – она отпустила Артема Григорьевича и подошла чуть ближе, – откуда она у тебя?
Картина висела в центре одной из стен, под которым стояло кресло. На этой картине была изображена незатейливая композиция: на фоне черной комнаты сидел мужчина, один бок смотрел на владельца картины, а другой был невидим для глаз. Позади было окно, куда как раз-таки и направлялся взор этого человека. На переднем плане горел свет, выходящий из другой комнаты, но других людей было не видно. Мужчина сидел и просто смотрел в окно. Картина была выполнена на манер авторов эпохи Возрождения. Художник отказался вписать свое имя в лепту искусства, поэтому она носила название без автора: «Снова».
– Мне ее подарили, – с тяжелым вздохом ответил советник, – вернее сказать, ты мне подарила ее.
– Разве? – удивилась Чистякова. – Я такого не припомню, – она вновь повернулась к картине. – Слушай, мне нравится, а не дурно я с подарком угадала. А давно она здесь у тебя висит?
– С полгода может, но знаешь, она мне, как сказать, не по духу что ли…
– Тебе не нравится? – ответа не последовало, вместо этого, советник налил еще один стакан воды и выпил залпом. – Не обижайся, но тебя не понять – хорошая картина, а он нос воротит. Ты вообще себе представляешь, как долго ее рисовал художник? А ты раз и «не нравится».
– Ну не мое это, понимаешь? Мне нравятся картины немного другого склада. Картины, на которые можно смотреть и каждый раз открывать в них что-то новое, а это какой-то китч просто-напросто. Вот, ответь мне на вопрос, вот чего он все сидит, а?
– Так он любуется же в окно, вот и сидит.
– Любуется? Каким образом можно любоваться, раз вокруг такое у него. Вероятно, ты не поняла смысл задумки.
– Ну давай, расскажи мне, – усмехнулась Чистякова, – ты же у нас специалист, искусствовед, я и забыла, прости.
– Вот только не нужно этого, прошу. На картине прекрасно видно атмосферу, и она далеко не добрая и яркая, как тебе хотелось бы считать. Человек не будет сидеть в пустой квартире просто так и смотреть в окно.
– Но там же свет, смотри, вот в этой комнате спереди.
– Да это не важно, до него слишком далеко…
– У тебя есть что-нибудь выпить? – перебила Чистякова. – У меня во рту пересохло, – Артем Григорьевич потянулся за стаканом, чтобы налить воды. – Если можно, то что-то покрепче.
– У меня нет больше в доме алкоголя. Могу предложить только воду или сок.
– Тогда, пожалуй, не нужно, – она снова уселась на кресло перед советником. – Так что ты говорил про картину эту?
– Я уже забыл, – он сделал паузу, она тоже молчала. Советник присел за стол и стал незаметно осматривать ее. – Ты исправила те фамилии в документе? – Чистякова пожала плечами, ее волосы чуть шелохнулись, подобно могучей морской волне, что быстро распадается после удара о скалистый берег. – Уже много времени прошло, а если он продал что-то? Нам же не вернуть обратно все это, а даже если и вернуть, то представь, что будет с нами после всех этих судов.
– Может сходим куда-нибудь? – прошептала она. – Мы так давно никуда не выбирались вдвоем.
