– Он же т-т-так шутит, – сказал с заиканием первый министр, – он же, все это, не всерьез, – он взглянул на второго министра, тот не подавал вида, что его как-то задели эти слова. – Министр, ну вы-то понимаете? – тот молчал, уставившись на книжные полки. – А вы министр? – окликнули четвертого. – Вы не хотите высказаться по данной ситуации? – он чуть не задохнулся от волнения, пока договаривал последние слова. Четвертый министр посмотрел на него и скромно помотал головою.

– А вы чего так нервничаете? – спросил второй.

– Да как же, вы говорите о таких вещах, что и подумать-то с-с-страшно. А после еще молчите, делая вид, что тема обсуждения далеко н-н-нешуточная, как могло показаться. Я и хочу вот понять, что в ваших головах-то сидит, что заставляет не просто думать о таком, но и говорить!

– Коллега, – в диалог вступил третий министр, – вы можете думать, что хотите, но выстроив некий свой абстрактный мирок, у вас не пропадает ответственность за настоящий. Поэтому, продолжайте жить в сказке, но не забывайте про истину время от времени. Она, знаете, вещь такая – не трогает полвека, а после как в одну минуту возьмет вас за горло и все, погибель. Просто будьте аккуратнее, мой вам совет.

– Говорите вы красиво, конечно, – начал второй министр, – только вот, если планочку поставить над нами всеми – по высоте равной будет, а это значит, что ваши слова направлены не на одного, а на всех, включая даже вас.

– А министр-то дело говорит, – поддакнул первый, дрожащим голосом.

– Вы может и забыли, вот только речь моя была о не настоящем, а больше о прошлом и будущем. Мое, к примеру, прошлое никак не связано с грязью и однопанельными домами, так же мое будущее не зависит от человека, что стоит выше меня, ибо имя свое и место сделал я сам, в отличии от вас. А что касается нынешней обстановки, так здесь я полностью солидарен – должности-то ведь у нас одинаковые с вами, значит и отвесность похожая, только вот подходы и методы разные.

– Знаете, я не собираюсь с вами спорить сегодня, – ответил второй министр. – Вы я так понимаю с утра были настроены на скандал, пар решили выпустить на коллег. Но знаете, что я скажу вам, может конечно вы и не поймете, но те самые резкие повороты, что фигурировали в вашей речи, лично мне дали очень многое, одно из них – это стойкость и терпение. И вот знаете, министр, если меня вышвырнут с этого поста, я найду, как выжить, а вот сможете ли вы сделать то же самое? Вы же родились в роскоши, для вас это обыденность, нормальное состояние. Все эти вилки позолоченные с ложками, стаканы с росписью, вы же на это не обращаете даже внимания, а для меня, все это – благо, благо, что досталось непосильным трудом, – он сделал паузу и посмотрел в глаза третьего. – Запомните, министр – не стоит судить чью-то колокольню, когда ваша шатко стоит на земле.

– И вы считаете это роскошью? Простите меня, милосердный, но кажется у нас с вами разные объяснения данного слова, – третий министр вальяжно встал со стула и командирским ровным шагом подошел к окну. – Вам знакомо такое определение, как время? – он тяжело вздохнул, – да куда же вам, у вас-то и семьи нет, чтобы понимать всю суть вещей. А вот у меня, представьте, есть жена, дети, родители и им всем нужно уделять внимание, не потому что так надо, а потому что я сам этого хочу, но ввиду того, что я занимаю столь высокий пост, у меня на это не хватает времени, представляете? Ведь его не купишь, как к примеру ваши вилки с позолотой. Это нечто иное, нечто более важное, вам так не кажется? Или по-вашему роскошь, может выражаться лишь в материальных вещах? Это же так глупо. Мне такое говорить в новинку, но мне кажется, что вы живете не совсем правильно… Как вы работаете тогда, если все ваши ценности можно поместить в ладонь? Не старайтесь даже отвечать, это напрасно, милый мой, мне все про вас ясно.

– А как вы, персона, что стоит у власти может работать для народа, если для вас чужды понятия простой и обычной жизни. Вот вы в детстве страдали, скажите мне?

– Не обязательно страдать, чтобы понять других, как вы говорите «простых и обычных». Нужно иметь холодную голову на плечах и понимание ситуации. А все эти ваши муки для дураков, скажу я вам. По тому, что вы говорите, наверное сами далеко от таких и не ушли.

– По-вашему я дурак?

– По-моему, – он обернулся на второго министра и с характерной едкостью бросил, – да. Иначе я не могу объяснить ваши выводы. Вы даже не дурак, знаете, а скорее недалекий. Для вас это больше подходит.

– Ах недалекий значит, – второй министр медленно привстал со своего стула и решительно направился к окну, – я конечно все представлял, но чтобы в такой форме и от кого! – он было хотел кинуться с кулаками на него, но обеспокоенный ситуацией первый министр охладил его пыл, схватив в обе руки.

– Что же вы творите оба! Остыньте, господа, прошу!

– Пустите меня! – кричал разъяренно второй, – Дайте-ка я ему вмажу по его наглой роже! – в это время третий все так же спокойно стоял у окна и наблюдал за разворачивающимся ливнем на улице. Четвёртый министр, как обычно сидел на своем месте и внимательно читал документы.

– Да успокойтесь вы, не стоит он того, поймите!

В то время, пока первый министр пытался хоть как-то предотвратить драку, в кабинет молча вошел мэр. Не изменяя своим традициям, он был одет в костюм синего цвета, с зеленоватым оттенком, синий галстук в маленькую клетку и кипельно-белую рубашку, что по мнению коллег была самой выглаженной среди других. Он на секунду застыл в дверях от увиденного, и хотел было понаблюдать, но скрип дверной петли выдал его. Министры резко и почти что одновременно обернулись в его сторону. Он медленно прошел к своему стулу, задержав взгляд на окне:

– Что, опять ливень? – спросил он у третьего, тот с задержкой кивнул в ответ. – Значит прогулка отменяется, – мэр плюхнулся на свое место и пристально осмотрел министров. – Вы присаживайтесь, господа. Чем быстрее все обсудим, тем быстрее выйдем, – обстановка в кабинете нормализовалась и спустя пару мгновений все были на своих местах. – Никто не хочет начать?

– Господин, – начал первый министр, – у меня вопрос скорее личного характера, вы только не злитесь. Я хотел бы узнать, все ли с вами в порядке? Понимаете, последнее время, вы стали часто опаздывать на совещания, и мы подумали, что это как-то может быть связано с вашим лечением, – он слегка взволнованно посмотрел на мэра, – и прошу заметить, я ни в коем случаи не желаю вам кончины.

– Я понимаю вашу обеспокоенность, министр, но уверяю, со мной все в полном порядке. Вообще, мне льстит ваше отношение ко мне, вы один из немногих от кого чувствуется некая забота. Мне это очень нравится и поднимает настроение, поэтому спасибо вам за вашу внимательность и открытость. Знаете, я ценю это, правда.

– Что я и говорил, – с улыбкой выступил второй, – нет повода беспокоиться. А вы, коллега, уж разволновались, надумали себе всякого…

– А что плохого в этом? – резко перебил третий министр. – По-вашему не стоит обращать внимания на такие мелочи? Знаете, в таком как раз-таки и кроется уважение к другим. Вам конечно это сложно понять.

– Так, господа, перестаньте язвить друг другу! – мэр легонько ударил рукой по столу, чтобы все обратили внимание. – Вы вообще понимаете, что вы творите? Распыляете вздор в нашем дружном коллективе. Я этого не позволю и отныне будьте уважительнее друг к другу, если вам что-то не нравится или может кто-то, то все пожелания прошу мне на стол в письменной форме, иначе отправлю за дверь. Надеюсь вы меня поняли? – он строго посмотрел на двух министров, что пытались устроить публичный скандал. – Вам наоборот нужно держаться друг друга, чтобы иные силы не смогли сломить ваш дух, а вместо этого вы занимаетесь какой-то, простите меня, дуростью, – мэр нервно протер край стола и снова обратил внимание на окно. – Представляете, решил выбраться сегодня на свежий воздух, а оно вон как вышло – это же теперь на целый день, как я понимаю. Вот и планируй свой отдых с такими «ситуациями». У нас есть какие-либо темы для обсуждения? Если честно, у меня очень разболелась от вас голова и поэтому думаю лучше перенести все это на, скажем, следующую неделю. Вы как, господа министры?