Он держал этот нож в шеи существа, не веря своим глазам. Ангел с печалью в глазах, посмотрел на Ипостасея и тяжело вздохнул. А после лицо существа изменилось на лицо невестки. Ипостасей оглянулся по сторонам – ангел переместился и молча стоял у него за спиной. Серебряный не мог понять того, что произошло. На его глазах, его любовь истекала кровью. Ипостасей с заботой вытащил нож из шеи супруги, та упала с грохотом на обожжённый пол. Огонь подступал все ближе. Из коридорной двери послышались тихие шаги, это был маленький Андрей.

– Папа, что ты делаешь? – спросил испугано мальчик.

– Он зря сюда пришел, – проговорил ангел, – скажи ему, чтобы уходил.

– Уходи отсюда, быстро! – начал кричать Ипостасей. – Беги куда глядят глаза! Беги от них, сын! – Ипостасей почуял легкое жжение, которое с каждой секундой перерастало в боль. – Я что, горю?

– Несомненно, – сказал ангел. – Почему ребенок не уходит? – Андрей продолжал стоять в ступоре.

– Андрей, умоляю тебя, беги отсюда. Я прошу тебя, не нужно этого видеть. В жизни столько всего прекрасного и чудесного, что все это даже не стоит того. У тебя эта жизнь еще впереди, сын, не нужно здесь оставаться. Ты если сможешь, только не забывай нас с мамой.

– А вы? – со слезами на глазах спросил Андрей. – Не забудете меня?

– Никогда в жизни, дорогой мой, – тихо, с улыбкой и слезами на лице ответил Ипостасей. – Никогда. А теперь беги! Убирайся из этого дома! – Ипостасей не чувствовал уже ног, он кричал так сильно, что мальчишка закрыл уши, а после побежал к входной двери. Ипостасей упал на колени и от изнеможения склонил голову. – Теперь мы в расчете? – спросил он у Ангела. Тот тихо подошел к его невестке, что тратила последние секунды жизни в конвульсиях, и присел рядом с ней. – Ты что задумал?

Ангел наклонился к ее лицу и прикоснулся своей рукой к ее щеке, после он медленно переместил руку к левому уху и с силой вырвал это ухо под корень. Ипостасей видел все это, но не мог ничего сказать, он потерял дар речи. Ангел не успокоился на этом и медленно подвел свою руку к левому глазу невестки, чуть зацепившись за яблоко, он вырвал и его с корнем, отложив под свое крыло. Далее его огромная рука дошла и до губ. Существо разорвало их, отсоединив от лица. Огонь добрался до рук Ипостасея, он почти не шевелился, но все видел. Ангел мирно подошел к нему и прошептал: «Теперь мы в расчёте», оглянулся последний раз на окно и тут же испарился в облаке дыма.

Маленький Андрей так и не спустился по лестнице вниз. На пороге из квартиры его поджидала большая яма, куда мальчик провалился, потеряв сознание.

Вскоре, в заголовках местной газеты напишут о полностью сгоревшей улицы, как о самой большой и нелепой трагедии. Напишут количество умерших и красноречиво подметят, что спастись от пожара не удалось никому. Все здания улицы были сожжены, от жилых домов до ресторана, где в прошлом стоял банк. Причину поджога установить не удалось.

Часть 2

В этом городе никогда не менялась погода. Темное небо с едва различимыми облаками стояли здесь постоянно. Дожди шли почти каждый день, а на деревьях висели лишь сухие одинокие листья, что не успели упасть с другими. Это продолжалось уже не один год и не одно столетие. Горожан, что помнили об «иных временах» давно не было в живых, а их дети и внуки даже не знали, что такие времена когда-то были на самом деле. В этом городе совершенно не было дорог и бульваров, по которым можно было прогуляться в сухую погоду. Здания строились на один манер, это были одноэтажные, маленькие постройки, с двумя окошками и полукруглой дверцей. Изначально дома такого типа делались из досок, но после перешли на кирпичную кладку. Всему виной была неустойчивая погода в виде осадков, которая со временем разрушала дерево. Такие постройки можно было увидеть в некоторых старых районах города. Все поголовно они стояли без крыш, окна и двери были сняты, а доски либо разрублены, либо унесены неизвестными. Были в этом городе и высокие сооружения, к примеру, как центральный магазин или мэрия. Эти здания стояли с основания, на их постройку выделялось максимальное количество городского бюджета. Для горожан это было что-то вроде достопримечательностей, которыми можно было похвастаться «другим», что жили за городом. Из-за того, что дома находились очень близко друг к другу, в городе не было машин и самым популярным видом передвижения была езда на велосипеде. У некоторых семей данное транспортное средство играло важную роль и служило в роли фамильного достояния, что передавалось из поколения в поколение. Считалось, что чем старее был велосипед, тем крепче и дольше была семейная связь. По этой причине, мэрия организовала ежегодный фестиваль велосипедов, где определяли самое долгое и крепкое поколение. Наверное, для горожан этот фестиваль был самым долгожданным моментом и олицетворял яркий и душевный праздник, который можно провести с семьей.

01.

Эта была большая комната с белыми стенами и потолком, по середине которой стоял круглый стол. Вокруг стола располагались стулья в количестве пяти штук, с расписными спинками и удлиненными ножками. Кроме всего этого, в углу кабинета стоял книжный шкаф, где можно было отыскать разного рода литературу. В тот самый момент, на самом видном месте, по середине торчали из общего ряда только две книги. Это были старые издания по философии, касающиеся политики и общества, где эта политика применяется. Хоть и печать подобного рода литературы была под запретом, это не мешало мэру и людям, относящиеся к его свите, знакомиться с «текстами», которые по их мнению – «оскверняли ум простого люда». Остальное пространство кабинета было пустым намеренно. Это делалось для того, чтобы в праздники сотрудники не толпились за столом, а отдыхали с комфортом. Обычно, в такие дни собиралась вся коллегия и после пламенных речей мэра, они открывали несколько бутылок шампанского и отдыхали до самого утра. Один из политиков под впечатлением назвал это «лучшим решением мэра и действующей власти за несколько лет», после чего был удостоен звания «Почетный служащий города».

Свет серого оттенка пробирался в окна и чуть не ослепил министров, пришедшие на очередное совещание. Они были в строгих костюмах черного цвета, белых рубашках и галстуках, цвет которых напоминал легкую скорбь. Они синхронно сели за круглый стол и неторопливо, даже с небольшой небрежностью, стали копаться в документах, которые принесли в своих портфелях. Каждый из них выложил перед собой кипу бумаг. Такой жест означал их готовность начать совещание.

– Господин, вновь опаздывает, – сказал один из министров, – он что-то прям зачистил последнее время. А может случилось что у него, а мы тут сидим, с листками этими.

– А где ты предлагаешь нам быть? Мы все же министры, а не врачи. Спасать души не входит в наши задачи. Чего вообще впадать в панику, я не пойму? Ну не придет он, обговорим завтра значит, по крайней мере, мы свою работу выполняем и выполняем, на мой взгляд, очень даже хорошо. Поэтому не вижу повода волноваться. Я же прав коллеги? – второй министр окликнул других.

– Правы-то вы правы, только вот есть одно «но», – ответил третий министр. – Предположим ситуацию, – он откинулся на спинку резного стула и начал размышлять, – вот вы, сотрудник большой организации, под вашим взором сотни чиновников, которые так и желают вам угодить. Вы в свою очередь находитесь под властью более влиятельного человека, который в свое время, помог вам избавиться от прошлого, что мешало смотреть на обыденный свет – обыденно. Иными словами, эта персона подарила вам новую жизнь. Вы работаете на него уже очень много лет и не знаете бед, но в один прекрасный момент ваш спаситель, если можно его так назвать – умирает. На его место приходит другой руководитель, который, смею заметить, понятия не имеет, кто вы. Хотите сказать, что не будете испытывать трудности при такой ситуации? Да вас вышвырнут в тот же день, ибо без вашего спасителя, вы сами из себя ничего не представляете – пустышка, которая может разводить лишь бесполезную демагогию. Такие вряд ли нужны хоть кому-то, а если нужны, то только из-за жалости, – он одернул шею со спинки и посмотрел на второго министра. – Поэтому, коллега, на вашем месте, я все же бы волновался по данной ситуации и уж точно не сидел бы на ровном месте, – после речи третьего министра, кабинет буквально на минуту затих.