В чате было четверо, не считая Арины – две активных фигурки реалок и две секретки – так назывались герои или героини с вымышленными никами и изображениями; некоторые участницы общения выбирали для себя именно такой инкогнито-формат.

– Кто идет на воскресное стелсс-шоу Абры Кадабры? – спросила Маришка Светлая, хлопая длиннющими ресницами на своей реалке. Ариэль ее знала лично, они когда-то встречались на курсах прикладной биохимии.

– Напрасная трата времени, – откликнулась девушка с ником Смергла и иконкой в виде экзотического цветка. Она всегда отличалась пессимистическим складом характера.

– Для тебя – точно, – сморщила носик Марина.

– А какой смысл может быть заключен в этих строках Абры? – язвительно поинтересовалась Смергла. – Вот. Коснувшись в позапрошлом снега, я погружаюсь в небеса, и в этой сладострастной неге, я различаю голоса.

– Кабадра – это не только слова. Это же целый праздник, – не согласилась Светлая. – Странно выделять один компонент творчества в стеллс-шоу. Подумаешь, слова!

– Никогда Абра не станет Творцом, – заключила Смергла. – А ее поэтический дар похож на обычную шизофрению.

– Обидеть художника может каждый, – заметила девушка под ником Чертовка. – У Аришки вон лучшая подруга – Творец, надо у нее спросить!

В кластере Лабораторий Смысла, который захватывал весь культурный слой общества, получить статус Творца было делом непростым. Для этого претендент должен был обладать настоящим талантом. Большинство же были Ремесленниками, несомненно, достойными творческими людьми, обладающими пусть профессиональными, но всё-же не выдающимися способностями.

– У кого спросить-то? – уточнила Арина. – У меня или у Маши?

– У обеих, – фыркнула Чертовка.

С ней Арина общалась только виртуально, хотя они были знакомы уже довольно давно, около полугода. Подружка по чату Сообщества часто была слегка отрешенной, но беседовать с ней было интересно, она всегда была в курсе последних событий.

– Я думаю, не стоит так уж категорично ставить вопрос, – вступила в разговор вторая реалка, Мия Цванге. – Стеллс-шоу – это же не творческий вечер, а развлечение. Люди идут туда за примитивными ощущениями, примитивными с точки зрения духовности, но ведь это тоже потребность! Нельзя все время вести одни высокоинтеллектуальные беседы, отдыхать надо от всего, а расслабиться в атмосфере всеобщего фейерверка, как раз и есть формат таких шоу, – Мия иногда была склонна к занудству.

– А почему тогда нельзя придумать для этого вменяемый текст? – не унималась Смегла.

– Да потому что он и не требуется! – вспыхнула Марина. – Есть же разница, как ты его воспринимаешь, подпрыгивая в сумасшедшем ритме под музыкальные биты на верхней грани слышимости или в полутемной комнате с экрана аватарчика. В первом случае – драйв, энергия, адреналин! Во втором – вдумчивость и романтика. Вот и вся разница!

– Тогда зачем вообще слова? Просто бы кричала бы своим красивым голосом – Ааааа! И все. И смотрела бы своими красивыми глазами. И двигалась бы своей красивой фигурой под потолком стеллса.

– Дура ты просто! – не выдержала Марина.– Все тебе всегда плохо!

– Девочки, не ссорьтесь, – попыталась утихомирить страсти Чертовка. – Давайте я вам лучше другую историю расскажу.

– Девочки просто изначально выбрали для себя нецелесообразную линию поведения. О вкусах и предпочтениях спорить бесполезно, – сообщила Мия.

– Так вот, – продолжила Чертовка. – История. Жила-была… Хотя нет, не жила была, а вдруг появилась, – а откуда – никто не знает – одна милая- премилая девочка, назовем ее, например, Прима. И была эта самая Прима одна-одинешенька на всем белом свете, не было у нее ни родителей, ни родственников, никого. И росла девочка, как травинка сорная – то дождь ее польет, то солнце погреет – и то хорошо, много ли ей надо. Так и шли годы, была эта самая Прима в лесу как бы своей. Но на самом-то деле всегда она была сама по себе. И как-то в один, возможно, даже прекрасный день, вдруг объявился некий, давайте назовём его, Прохиндей. И объявил, что теперь эта самая Прима не просто прима, а самая настоящая Прима-Балерина. Прямо вот так – раз, щелкнул пальцами, и все! А был Прохиндей этот очень богатым и влиятельным. Многие сейчас могли подумать, что это он для себя девочку возвысил, чтобы, так сказать, воспользоваться молодостью, но ведь нет. Сам назвался ей Седьмой Водой На Киселе. Приму одел, обул и в свой дворец утащил. И решила наша девочка, что так все это и должно быть, что не просто так сказка сказывалась, а исключительно из-за ее заслуги, что есть, мол, такая в лесу. Дальше – больше. Стала Прима ходить королевой, пофыркивать, да и друзья у нее тут же появились как по мановению волшебной палочки, и Красавчик, и Гений, и Муза. Сошлись знакомцы в могучую кучку и, ну-давай, свои дела темные вершить и никого не спрашивать. Да и Прохиндей им благоволит, разными разностями снабжает. И так Прима-Балерина заигралась с товарищами, что решила объявить себя Примой-Балериной самого большого Театра. Чтобы ей, значит, все до единого рукоплескали. И даже заявку подала… – Чертовка замолчала.

– Странная какая-то история, – заметила Мия. – Ни сюжета, ни морали. Или это еще не все?

– А мне понравилось, – призналась Марина. – Как сказки старинные.

– Дальше-то что было? – Арина смотрела сейчас на проекцию секретки Чертовки подозрительно, происходящее вызвало у нее какую-то оторопь. – Закончилось чем?

– Не приняли Приму-Балерину в театр, – вздохнула Чертовка. – Да мало того, Прохиндей тоже исчез, друзья разбежались, и очутилась Прима снова в лесу, только теперь уже по-настоящему одинокой. Никто ее там знать не знал, и про неё ведать не ведал…

– Все равно странно, потому что, если… – начала Мия.

– Да погоди ты, – резковато остановила ее Арина, продолжая вглядываться в иконку Чертовки, которая представляла из себя Черный аватар с пятью мигающими точками в левом верхнем углу. Две точки были красными, а три синими. – Ты к чему это все сейчас рассказала, подруга? Это что, намек?

– Какой еще намек? – удивилась Чертовка, впрочем, вполне натурально. – Ты о чем это, подруга?

– Да так, ни о чем… – Арина немного остыла, ее эмоциональный всплеск уже иссяк, а по телу разлилась слабость, как после короткого аффекта. – Очень уж иносказательно ты все это поведала…

На этот раз Чертовка ничего не ответила. Только лишь огоньки на ее аватаре продолжали беспорядочно мигать.

– Привет, Ариэль.

– …

– Что, даже не поздороваешься?

– Не ожидала просто. Извини. Рада тебя видеть и слышать, Владик.

– Твоим словам не хватает искренности, – Влад усмехнулся, на проекции браслета это было хорошо заметно.

– Не говори глупостей! Связываешься со мной без предупреждения, а потом еще и недоволен!

– Нет, нет, нет, я вполне доволен. Мы давно уже не виделись, а теперь я тебя вижу, хоть и на картинке.

– Влад. Давай не будем, а? Еще скажи дежурный комплимент, что я красивая.

– Ты красивая, Ариэль, – Исаев рассмеялся.

Арина фыркнула, но в ее глазах вспыхнули озорные огоньки.

– Так странно, – Влад стал серьезным. – Поймал себя на мысли. Вот раньше… Тогда еще, каждая встреча с тобой, каждый разговор был как… не могу подобрать правильного определения. Это было так же естественно, словно утоляя жажду пьешь простую, родниковую воду.

– Ты начал брать уроки словесности у Манюньки?

– Опять ты ёрничаешь. Я к тому, что сам тебя вызвал, но не знаю что сказать. Удивительно.

– Не удивительно, Влад. Все очень обычно. Ты пришел, наконец, к тому, о чем я тебе говорила еще тогда.

– Может, сходим снова в Ледяной парк? Там новые аттракционы.

Арина засмеялась:

– Владик! Ты говоришь, то, как столетний старец, то, как пятнадцатилетний пылкий юноша. Ты забыл, что ты спецагент?

– Иногда, когда я вижу тебя, то забываю обо всём, – улыбнулся Влад.

– К чему эти встречи? Все давно прошло, если что-то и было. У меня своя жизнь, у тебя тоже. Мы с тобой хорошие, надежные друзья. И это не изменить, да и не стоит менять. Поражаюсь, что разъясняю тебе азбучные истины.