– А чернявая-то здорова…
– Это она её спасла, а на наших детей болезнь навела?
– Лучше б притопили её вчера и всё…
Агне привыкла к пересудам за своей спиной, но сейчас ситуация накалилась до предела. Для того, чтобы людской гнев вспыхнул неконтролируемым пламенем, было достаточно одной искры, и она судорожно думала о путях разрешения этого конфликта. Хоть бы не пришлось бежать. Зима на носу, без припасов и крыши над головой они с Богданкой в лесу не выживут.
Все дома в деревне были одинаковыми: длинные и узкие, они были наполовину вкопаны в землю, а крыша была густо устлана мхом, и располагались в совершенно хаотичном порядке, что делало невозможным поиски нужного дома без знания точного его расположения.
В дверях их встречала Нэл – жена Ульрика. Её обеспокоенный взгляд, полный надежды, был прикован к Агне.
– Вскипяти котёл воды, – вместо приветствия потребовала ведьма, проходя в дом.
Богданка, только зайдя, тут же скривила нос от нестерпимой вони. Хоть внешне это строение и было похоже на дом Агне, внутри всё было совершенно другим: не было деления на комнаты, и в одном большом помещении жили и люди, и скот. Пол был устлан соломой, в которую гадили козы и куры, и которая выметалась в лучшем случае раз в месяц. Неудивительно, что они тут болеют.
Агне же, словно не замечая отвратительных запахов, постояла в дверях, ожидая, пока глаза привыкнут к темноте, и уверенно направилась к горе тряпья и соломы, в которой лежал больной ребёнок.
То, что дело очень плохо, – она поняла с первого взгляда. Болезнь была не похожа ни на одну известную Агне. Она, конечно, посоветуется с другими ведьмами, но пока она им всем отпишет, пока эти письма дойдут, пока ведьмы соберутся – время будет упущено. Поэтому действовать придется сейчас. Наугад.
Полуторогодовалый мальчуган тяжело дышал и был мертвенно-бледен, на восковой коже ярко выделялись почерневшие вены. Ведьма села рядом с ним на колени и почувствовала исходящий от мальчишки жар.
– Не хорошо это… – бормотала она себе под нос. Мысли о том, чтобы бежать или скрываться покинули её голову, она бросила все свои силы на то, чтобы хоть как-то помочь ребёнку. Когда Агне вспомнила, что все дети в селении в таком состоянии, ей стало дурно.
Она прикрыла глаза и положила ладонь на лоб ребёнка. Первое, что нужно узнать, – это природу болезни: телесная или душевная. Но тело ребёнка откликалось как полностью здоровое, а в душе ворочалось что-то маленькое и злое.
Она отдернула руку, словно обжёгшись. Этого быть не может. Только дети, наделённые силой, уязвимы для отравления души и для бьюрдов[1]. Обычная ребятня никогда не интересовала этих тварей – слишком малые потоки энергии проходят через их тела.
Да и ребёнок, наделённый силой, обычно не слишком сильно страдал – он становился вялым, глаза потухшими, его не интересовали больше детские шалости и забавы. Если рядом находился знающий взрослый – он быстро распознавал симптомы и избавлял детское тело от недуга ещё до того, как начнутся изменения. Но даже если рядом никого не оказывалось, и ребёнок сгорал в болезни, вызванной отравлением иной сущностью, этот процесс занимал месяцы, а то и годы. Нередки были и случаи самоисцеления.
Но чтобы так, за ночь…
– Приехал! Лекарь из замка конунга приехал! – в дверном проёме показался высокий нескладный подросток и, убедившись, что его все услышали, побежал дальше, разнося благую весть по всей деревне.
Агне никогда не имела дела с лекарями, только с ведьмами и ведунами вроде неё. Про лекарей и доктрусов она лишь слышала, что они едут к ним из просвещённой центральной Европы или Азии, их привозили с собой послы, или они приезжали сами, дабы заниматься своим искусством вдали от конкуренции. О них ходило много слухов, как хороших, так и не очень. В любом случае, ведьма была обнадёжена этой новостью: одной ей не справиться с недугом.
– Помоги мне встать, – кивнула она Богданке и, опёршись на её руку, поднялась с колен. – Идём в Медовый зал.
Когда они вышли на улицу, девочка сделала глоток свежего воздуха и только тогда поняла, что в доме старалась дышать через раз, убиваемая вонью. Она посмотрела на свою новоиспечённую наставницу и мысленно содрогнулась: человек в таком состоянии должен лежать смирно и стараться не сдохнуть, а не рваться помочь другим. Больше в её силе и знании девочка не сомневалась.
В Медовом зале было жарко натоплено. Собравшиеся там мужчины выглядели настороженно и напряжённо и внимательно слушали лекаря, который с ногами забрался на стол, чтоб его было хорошо видно и слышно.
Чужак обладал достаточно низким ростом, едва доставая могучим нордам до плеча, и жидкой ухоженной бородкой. Он был щупл и суетлив, его руки словно жили своей жизнью, постоянно что-то теребили – то бородку, то подол роскошного расшитого жемчугом и золотой нитью одеяния.
– Не стоит волноваться, – вещал он с сильным картавящим акцентом. – Я обучен лучшими доктрусами Европы и уверен, что проблема скоро будет решена! В первую очередь я сцежу дурную кровь, которая отравляет тела ваших детей…
– Ты же даже не видел их! – в удивлении, обычно очень спокойная Агне, не смогла сдержаться и дослушать речь выступающего до конца. – Как ты можешь уже предлагать лечение?
– Простите, а это у нас кто? – щека доктруса нервно дёрнулась. – Я думал, почтенные норды не впускают в святая святых женщин и детей…
– Это Агне, наша ведьма, – ярл недовольно хмурил брови. Ему тоже не нравилось предложение лекаря, но он уповал на образование и опыт пришлого. Кроме того, если конунгу помогает лечение, назначенное этим человеком, то и им сойдёт.
Ярл Балдер в свое время был сильным и решительным воином и правителем, но, когда к нему подкралась старость, вместе с ней пришла осмотрительность и осторожность, которые порой граничили с паранойей. Он всё реже доверял приближённым людям и в особенности младшему брату, а его поступки всё реже становились логичными и последовательными.
Къелл долго наблюдал перемены, которые происходят с его братом, с горечью понимал, что отставка у ярла может быть только одна – смерть, и в меру своих сил поддерживал порядок в деревне и оттягивал тот момент, когда его брату бросит вызов какой-нибудь юнец, самонадеянно считающий, что уж он-то справится с бременем власти.
– Ведьма, говорите? – голос лекаря стал угрожающе вкрадчивым. – В просвещённых цивилизованных странах давно перестали верить их дремучим суевериям. А если эта женщина продолжает настаивать на том, что она владеет магией – нужно разобраться, откуда у неё эта сила. И сжечь. В Европе каждый ребёнок знает, что все беды от ведьм!
Все присутствующие в зале уставились на Агне. В их взглядах читался немой вопрос и угроза.
– Я живу здесь уже больше десяти лет, – так же, не повышая голоса, сообщила она. – И за всё это время ни словом, ни делом, ни умыслом не творила зла этим людям. Я забочусь о них, как могу.
– Странно, что они от такой заботы все не перемерли как мухи, – лекарь выдавил из себя издевательский смешок. – Чем ты о них заботишься? Зельями из корений и собачьего хвоста? Непотребными танцами под полной луной?
– Довольно! – не выдержал Къелл. – Агне здесь все знают как хорошего целителя и с любыми хворями идут к ней. Я думаю, вам стоило бы объединить усилия, и тогда…
– Объединить усилия с ведьмой? – распалялся лекарь. – Она уже поставила под сомнения опыт многих ученых мужей в лечении болезней. И после этого работать с ней? Она ж не умеет ничего, кроме как страху на вас напустить, посмотрите на неё! Она живёт за ваш счёт и паразитирует на ваших людях!
– Гнать тебя за такие слова… – в голосе Къелла уже послышалась угроза.
– Здесь я решаю, кого и куда гнать, – несмотря на преклонный возраст, ярл ещё был способен громогласно заявить о себе и о своей воле. – Это Агне сегодня ночью прогневала богов, и её волей мы оказались в этой навозной куче.
