– Теперь становится понятно, почему все Пожиратели смерти со Слизерина, – насмешливо проговорил Гарри, разглаживая складки на своей мантии.

– Да, это логично, если взять во внимание информацию, которую я от вас уже узнал, – хладнокровно кивнул Люциус первый. – Ваш тёмный лорд исказил цель ордена, но насколько я понял, договор со шляпой никто не потрудился поменять.

– На самом деле, это было бы не обязательно, – Гермиона задумчиво смотрела на лорда Малфоя, играя надетым ей на палец тонким колечком. Заметив вопросительно поднятые брови своего чистокровного визави, девушка улыбнулась и принялась объяснять. – Те идеи и ценности, которые сейчас поддерживаются Пожирателями смерти, на самом деле не имеют ничего общего ни с характером, ни с его чертами. Это вбитая в голову с детства идеология супрема одной группы над другой, и ничего, кроме воспитания, для развития подобных убеждений не требуется. Через несколько сотен лет маггловские психологи, а это в некоем роде исследователи и целители ума, назовут подобное: «природа против воспитания».

Люциус спокойно кивнул, вполне удовлетворённый её объяснением, похоже, Сигфрид Блэк тоже не нашел ничего, достойного возражения или вопросов. Леди Малфой с нечитаемым выражением лица поднесла к губам кубок с вином, который несколько минут назад, никем не замеченые, оставили на столике на подносе домашние эльфы. Гермиона вообще уже давно обратила внимание, что угадать мнение и мысли хозяйки поместья было совершенно невозможно, быть может, за исключением того единственного случая, когда она вступилась за наследника своего рода. Впрочем, мисс Грейнджер подозревала, что её небольшая поправка об идеологии факультета Салазара Слизерина была больше вызвана желанием сгладить назревающий в её доме конфликт, чем выразить свое личное мнение.

Вскоре подали ужин, и леди Малфой пригласила всех переместиться в обеденную комнату. За столом, хозяйка поместья завела разговор на различные темы, тщательно избранные ею, чтобы быть максимально нейтральными. Гермиона лишь изредка пыталась поддерживать разговор, но в основном в беседе принимали участие Беллатрикс и Драко. Гарри тоже больше слушал, только из вежливости вставляя одну или две фразы, и едва подали десерт, Гермиона поднялась из-за стола, заметив в углу комнаты рояль.

Девушка и сама не могла сказать, почему её вдруг потянуло к инструменту, но приоткрыв крышку, она принялась задумчиво перебирать клавиши, а потом, рождённая под умелыми, но подзабывшими навыки пальцами, любимая мелодия разлилась по комнате. Признаться, Грейнджер даже не задумывалась, чью музыку она исполняет, полностью позабыв, что многие из выученных ею в детстве композиций ещё просто не были сочинены, а их авторы даже не родились на свет.

– Вы чудесно играете, милочка, – мягко проговорила леди Малфой, едва последние аккорды растворились под высокими сводами обеденной комнаты. – Похоже, вы обучались игре.

– Да, в детстве родители настояли, что музыка мне не помешает. Конечно, поначалу я с ними была совершенно не согласна, но уроки всё-таки брала. Думаю, я могла бы играть ещё лучше, просто, начав Хогвартс, полностью все забросила.

Девушка намеренно опустила, что забросила все те занятия, которые считала «маггловскими», а сейчас серьезно задумывалась возобновить некоторые из них. Да, волшебство было способно на многое, но последнее время Гермиона все больше уверялась, что и не волшебный мир был способен предложить немало.

– Композиция, конечно, не самая сложная, но сыграла ты её недурно, - со своей коронной ухмылкой, вставил Драко Малфой.

– Разбираешься в сложности музыки? – Гермиона прикрыла крышку и встала из-за инструмента.

– В отличии от твоих, мои родители не были впечатлены поступлением сынули в Хогвартс, – рассмеялся парень, правда, без тени того превосходства, которое Гермиона от него ожидала в подобной фразе. – Поэтому, бросить заниматься музыкой мне не позволили.

– Но в Хогвартсе нет уроков музицирования, – Грейнджер растеряно смотрела на своего собеседника.

– Учителя приглашаются на выходных непосредственно желающим ученикам. Многие на Слизерине пользуются этой возможностью, – на этот раз, объяснения вызвалась предоставить леди Малфой. – А вы, господин Поттер, тоже в детстве занимались музыкой? Быть может, скрипкой? Если память не изменяет, Поттеры всегда отдавали предпочтение этому инструменту.

Гарри удивлённо моргнул, в который раз пытаясь представить, какой была бы его жизнь, не погибни его родители, и если бы воспитывала его не родственники-магглы, точнее, ненавидящая племянника тётка и её ужасный муж.

– Нет, миледи, музыке меня не обучали. Сказать по правде, порой удивляюсь, что воспитавшие меня сестра матери и её супруг потрудились научить пользоваться вилкой и ножом.

– Простите? – брови леди Малфой удивлённо поползли вверх, похоже, от шока уже не поддаваясь никакой дрессировке, явно в детстве применяемой к наследнице чистокровного рода.

– Родители Гарри были убиты, когда ему исполнился год, – спокойно объяснила Гермиона. – Его воспитывали магглы, сестра матери и её муж, которые ненавидели всё, связанное с волшебством. Они не очень хорошо относились к Гарри.

Люциус вновь одарил обоих не чистокровных волшебников из будущего изучающим взглядом, потом, между ним и Сигфридом Блэком произошел обмен то ли мыслями, то ли мимикой, после чего оба решили перевести разговор на другую тему и обернулись к Беллатрикс.

– Ну, а вы, моя дорогая? Как там обстоят дела у наследников моего рода с воспитанием очаровательных девиц? – на этот раз, вопрос задал Лорд Блэк.

– В моем случае, безрезультатно. Я наотрез отказалась в детстве учиться музыке, – Беллатрикс растянула губы в почти хищной усмешке. – Отец избрал меня не заставлять, особенно поскольку обе мои сестры совершенно не сопротивлялись. Одна как раз играла на скрипке, а вторая освоила фортепиано. Родителям этого хватило для показательных выступлений на семейных и не очень вечерах, и меня просто оставили в покое.

– Не волнуйтесь, милорд, – не удержавшись, тут же хмыкнул Драко. – Беллатрикс нашла другие способы заставить отца гордиться ею, а вот её сестра, Андромеда, несмотря на виртуозную игру на скрипке, в другом серьезно сфальшивила, и насколько я знаю, лорд Блэк не оценил.

– Драко, малыш, а может, заткнешься? - самым светским тоном, который можно было представить, произнесла Беллатрикс, одарив племянника далеко не нежным взглядом из-под сведённых бровей.

– Что там непростительного натворила твоя сестра Андромеда? – хмыкнул Сигфрид, полностью игнорируя явное недовольство темой Беллы и откладывая вилку. – Судя по всему, от Малфоя залетела младшая.

– Мама и отец были женаты уже два года на момент моего рождения, милорд, – отчеканил Драко, и Гарри с Гермионой вновь переглянулись.

Похоже, отвешивать колкости с холодной светской вежливостью было то ли врождённым даром, то ли прививалась чистокровным с пелёнок. Или, с молоком эльфов: ни один из выращенных среди магглов ребят не мог бы с точностью сказать, как оно там происходило у чистокровной элиты. В любом случае, все ныне присутствующие в комнате аристократы этим искусством обладали в совершенстве. Как бы там ни было, Драко решил закончить свой рассказ:

– Андромеда Блэк вышла замуж за магглорождённого волшебника и была исключена из рода.

В воцарившейся тишине путешественники во времени с изумлением наблюдали, как все трое чистокровных волшебников из шестнадцатого века быстро обменялись многозначительными взглядами, но первым обстановку избрал разрядить, естественно, лорд Малфой. Усмехнувшись, Люциус поднялся из кресла, недвусмысленно давая понять, что ужин закончен: