– Повежливее нельзя? – тут же предупреждающе подал голос Гарри, воинственно скрестив руки на груди. – В конце концов, Гермиона создала эту палочку, и только по глупой случайности не может использовать магию сама. И вообще… - он хотел ещё много чего добавить, но Драко его перебил.
– Ладно, ладно, – Малфой примирительно поднял ладони. – Я не хотел тебя обидеть, Грейнджер. Скажи, пожалуйста, что я должен говорить?
– Даже «пожалуйста»! Вау, Малфой, мы тебя скоро не узнаем! – Гарри и сам не мог понять, почему его так раздражает поведение Малфоя, но он едва сдерживал себя. В конце концов, предрассудки предрассудками, но даже слепому и тупому было уже очевидно, что без Гермионы они бы в этом веке вообще тыкались носом, как слепые котята.
– Гарри, не надо, - Гермиона вздохнула.– Малфой, я напишу заклинание на песке, а ты его просто прочтёшь. Таким образом, будет намного проще, и ты сможешь немножко потренироваться.
Расчистив возле костра подходящее место и попросив у Беллатрикс её ножик, Грейнджер быстро начертала нужные слова заклинания и подняла глаза на слизеринцев. Драко кивнул, несколько раз прочитав заклинание про себя, и обернулся к внимательно следившим за его действиями Гарри и Беллатрикс. Склонившись над буквами, те тоже внимательно читали таинственные фразы, готовые помочь в любой момент. Прикрыв глаза, сконцентрировавшись, и мысленно призвав всю магию, которую только мог почувствовать в себе, Малфой старательно, громко и чётко проговорил выученные слова. Ребята не совсем знали, что ожидать, но абсолютно ничего не произошло: палочка неподвижно лежала на земле.
– Может, нужно прочесть несколько раз? – первой озвучила сомнения и поинтересовалась Белла голосом, выдававшим, что она не насмехается, а просто готова помочь. – Почему-то мне кажется, что у тебя пока не сработало.
– Оно и не сработало, Белла, – Гермиона кивнула, подняла взгляд на мисс Лестрейндж и пояснила. – Палочка должна была засветиться волшебством, если бы она активировалась.
– Я попытаюсь ещё раз, – на грани слуха пробормотал Малфой, вновь обращая внимание на слова заклинания. К этому моменту, парень знал его, конечно же, наизусть, но все равно избрал аккуратно прочесть написанное магглорождённой ведьмой с песка, а не полагаться на собственную память.
Наконец, после несчётных попыток, заискрившись зеленоватым светом, палочка взлетела вверх, и на глазах изумлённых ребят повисла в воздухе, освещая полянку волшебным сиянием. Малфой самодовольно усмехнулся и, незаметно стерев со лба проступившие в изобилии капельки пота, взял её в руки, тут же почувствовал приятное тепло и силу, разливающиеся в крови.
– Ты была права, Грейнджер, – парень кивнул, оборачиваюсь к магглорождённой волшебнице. – Далеко не такая могущественная, как моя, но думаю, колдовать можно будет легко.
Словно демонстрируя свои слова, он обернулся к костру, направил на него только что созданную волшебную палочку, и огонь моментально разгорелся ярче, потрескивая среди сухих веточек. Гермиона кивнула и довольно улыбнулась, протягивая вторую заготовленную заранее палочку Поттеру:
– Эта из остролиста, – объяснила Грейнджер. – Теперь ты попробуй её активировать, Гарри.
Избранный проделал все те же махинации, что и практически часом раньше Малфой, и нужно сказать, что получилось у него намного быстрее. Уже после пятого или шестого прочтения заклинания, палочка засветилась голубоватым пламенем, готовая подчиняться волшебнику. Парень довольно улыбнулся и тут же поблагодарил Грейнджер, шепча различные заклинания и привыкая к новому орудию. Конечно, не перо феникса, но приспособиться можно.
Палочка Беллатрикс, в принципе, копия волшебной палочки Драко Малфоя, подчинилась ей далеко не сразу. Наверное, сказался факт, что волшебный материал и дерево, из которых она была изготовлена, слишком отличались от экзотического творения, которым Лестрейндж привыкла пользоватся. Да и подчинилась она ей не в бою, как всегда случалось раньше, поэтому и слушалась её хуже. Но всё-таки, будучи могущественной волшебницей, Беллатрикс умудрилась подчинить себе строптивое орудие и благодарно кивнула Гермионе:
– Ты действительно самая талантливая ведьма своего времени, – бывшая Пожирательница Смерти задумчиво смотрела на магглорождённую волшебницу.
В такие минуты, ей всё сложнее и сложнее было признавать превосходство чистокровных, когда эта девчонка, так недавно присоединившаяся к их миру, но штурмом его покорившая, преуспевала практически во всём намного лучше, чем даже её племянник, с детства признанный магом с очень большим потенциалом. Драко обладал не только врождёнными способностями, но и умом, свойственным обоим древним родам, как и их значительной силой, и тем не менее, постоянно уступал в своих достижениях Грейнджер. А то, что не только его академические успехи, но и успехи в практической магии были слабее, чем у магглорожденной гриффиндорки, Беллатрикс очень быстро поняла. Более того, женская интуиция подсказывала, что между племянником и симпатичной Гриффиндоркой летают отнюдь не только враждебные искры.
Всё это заставляло Беллатрикс больше и больше усомниться в тщательно взращенных в душе предрассудках, а в голове все чаще вспыхивали преступные вопросы. Как можно было верить в превосходство чистокровных, если вот уже вторая магглорождённая ведьма на её памяти ничем не уступала потомкам древних родов? Более того, из всех магов, именно безродная Лили Эванс умудрилась свергнуть Тёмного Лорда. Ну, во всяком случае, заставила его исчезнуть.
Почему-то, Беллатрикс теперь казалось, что предсказания Трелони о мальчике, который победит Волан-де-Морта, должно было упомянуть и «девочку с непослушной копной светло-коричневых волос». Если прибавить к этому малоизвестный факт, что и Волан-де-Морт, и его вторая поверенная рука, Снейп (правой Беллатрикс по праву считала себя), были полукровкам… Белла тряхнула головой, отгоняя крамольные мысли, впрочем, уже далеко не уверенная в том, что когда-то была права.
========== Начало конца ==========
Гермиона медленно приходила в себя. Голова нещадно болела, все тело ныло, а мысли лихорадочно путались, тщетно пытаясь восстановить ход событий. С трудом приоткрыв глаза, девушка оглядела помещение, в котором оказалась, и едва сдержала слёзы. Жалкая комнатушка практически без окон, свет в которую попадал через узкую щель возле самого потолка, ничтожная подстилка из сена, едва достаточная, чтобы не чувствовать пронизывающий до костей холод каменного пола, железная цепь, прочно приковавшая её к стене и закреплённая на щиколотке к кольцу. Сомнений быть не могло: она была в темнице, а это значит… Мысли о святой инквизиции пронзили мозг молниеносно, и девушка застонала. Это конец, неужели её судьба – быть сожжённой на костре здесь, в шестнадцатом веке, где по иронии судьбы, она даже не волшебница. Ведьма, мысленно поправила себя Гермиона.
Меж тем, воздух в комнате непонятным образом переместился, и девушка, отчаянно собрав остатки сил, на которые была способна, и зажмурившись, прошептала «ревелио».
– Ты слышал, что она сказала? – раздался глубокий и подозрительно знакомый голос.
– Наверное, что-то во сне, девчонка все ещё без сознания, – ответил первому второй голос, тоже отдалённо знакомый.
– Ты уверен, что она не ведьма? Это ведь было однозначно заклинание открыть себя.
На несколько мгновений голоса смолкли, но Гермиона кожей чувствовала, как меняется воздух в комнате, и готова была поклясться: они ищут в ней волшебную силу. Часть сознания кричала, что она должна открыть глаза, доказать им, что волшебница, дать понять, что слышала их разговор. Но другая часть, менее эмоциональная и холодно-логичная, упрямо твердила: они не чувствуют в тебе магию, а если ты дашь им понять, что слышала их разговор – убьют на месте. Что бы здесь ни происходило, кто бы ни были эти двое, они не будут рисковать, чтобы маггл узнала об их существовании. Тем паче, учитывая, что её явно ожидают пытки.
