-Что ж ты у меня такая глупая? Разве я могу про тебя забыть?
Это нереально. Я даже Лиду помню, а воспоминания о ней вряд ли заслуживают места в моей памяти, а тут Вера! С этими сдобными булками и домашними котлетками, что аккуратно уложены в контейнер:
-Кто знает? У вас теперь забот столько, что даже ума не приложу, как со всем справляться будете. Максим, - Бирюкова подзывает, неодобрительно хмурясь при виде тлеющей сигареты в его руках, и наставительным тоном раздает указания:
-Юльку мою береги. И курить бросай, все-таки с детьми жить планируете. И как все решится, мне маякните. Я отпуск возьму, первое время помогать стану. А то как же вы вдвоем?
Всемером. Если удача будет на моей стороне и я сумею у Лиды детей забрать. И если они, вообще, захотят любоваться моим недовольным лицом ежедневно. Хотя, я ведь всяко приятнее Голубева: за ремень не хватаюсь, спиртное не пью и кухню за одну ночь в помойку не превращаю…
-Так это когда еще будет, Вер? Нам бы сначала с Алисой Дмитриевной разобраться - ни одна клиника московская ее не берет, - но это ведь не повод отчаиваться? Прижимаюсь к мужскому плечу и тяжело вздыхаю, лишний раз убеждаясь, что не всем в этом мире деньги правят. На них точно не купишь чью-то жизнь и определенно не расплатишься золотыми за чье-то сердце. Ценники здесь другие и продавец, что поглядывает за нами сверху, не всегда охотно идет на сделку.
-Ничего. Страна у нас огромная и хорошие врачи не только в Столице есть. Справитесь, я в вас даже не сомневаюсь, - женщина теперь и Макса в объятия сгребает, каким-то чудом заставляя его улыбнуться. Волшебница, я по этой его улыбке успела соскучиться.
-Монетку бросать будете?
-Куда? - смотрю на мачеху, отыскивающую мелочевку в кошельке, и временами поглядываю на проводницу, уже вовсю зазывающую пассажиров в вагон.
-Да хоть куда. На перрон вон. Чтобы вернуться, - раздает нам по пятирублевой монете и с тоской на состав поглядывает. - Заходят уже. Ой, Юлька, как я теперь одна?
- С Мурзиком, Вер. Он тебе вместо меня нервы трепать будет, - еще раз спешно целую провожающую и крепче монетку в ладони сжимаю. - Береги его, Айгуль с меня три шкуры сдерет.
-Обещаю. С Богом, - крестит нас и, опомнившись, протягивает пакет с гостинцами. И куда нам столько? Ехать всего семь часов…
- Звоните, ладно? - а это уже кричит нам в окно, даже ладошку к уху прикладывает, на случай, если мы не расслышим. Лучшая, самая лучшая из всех женщин, что я когда-либо встречала. Киваю, закусывая губу, когда гигантские колеса со скрипом приступают к работе, и, опустившись на нижнюю полку, только сейчас про монетку вспоминаю. И что за приметы? Я понимаю в фонтан, и то спорно…
-Могу окно открыть, - а Макс на меня уже с интересом поглядывает. Знает, как я любила столичную жизнь, эти неоновые вывески и пробки, в которых потягивала кофе, расположившись на кожаном сиденье дорогого авто. Как мечтала когда-то в ней задержаться, окольцевать завидного жениха и застолбить свое место в этом современном мегаполисе… А сейчас только и знаю, что растворяться в этих глазах цвета оникса.
Бред это все. Эта их бронзовая плита, от которой паутинкой расходятся в разные стороны миллионы дорог. Моя начальная точка - его объятья. Попала в них и путь тебе только один - к счастью.
-Глупости, - головой качаю и прячу пятак в задний карман. Пригодится еще, ведь дорого вовсе не место, а люди, и возвращаться хочется именно к ним. - Лучше кипяток неси, буду тебя Вериными пирогами кормить.
Эпилог
Два года спустя
Я всегда стремилась к совершенству: гладкая кожа, идеальная прическа, аккуратный маникюр, одежда из последних коллекций… А достигла его только сейчас: с мешками под глазами, пополневшая на семь килограмм, измотанная затяжным ремонтом и бесконечной судебной тяжбой. Сижу на стуле в родительской кухне и не мигая смотрю на Лиду. Обычная. Словно это не ей пришлось год таскаться по судам.
-Ну, что, съела, Юлька? - а вот Жора ликует. Глаза блестят от вкуса победы, которая сегодня отдает для него дешевым портвейном. - Выкуси. Детей она захотела.
Фигу свою мне под нос пихает и неуклюже пытается сплясать. Зря. Падает на пол он куда грациознее, чем пускается в присест. Затылок трет, а супруга его только и знает, что качать головой на это дешевое представление.
-Посмотрим ещё, - я за Ярика поборюсь. По-хорошему не захочет, силой домой утащу, чтобы знал, как бегать к этим… И чего его сюда тянет? - Ну и где он прячется?
Женщина, наконец, курицу от щеки отнимает и, тяжко вздохнув, кивает на дверь ванной комнаты. Встаю, обхожу развалившегося на полу самодура и, аккуратно переступая через осколки грязной посуды, выбираюсь в прихожую. Дверь на честном слове держится, ей-богу! Даже мне труда не составляет рывком её распахнуть. Распахнуть и охнуть от вида побитого семнадцатилетнего подростка. Приваливаюсь к стене и часто моргаю, пытаясь отогнать подальше приближающийся обморок.
-Дура ты, - а брат уже под руку меня берет. В ванную заводит и помогает присесть на стул, который наверняка приготовил для себя, чтобы спокойненько здесь отсидеться. - Всего лишь губа разбита!
Правда? Хватаю его за подбородок и внимательно инспектирую покрасневшее от волнения лицо.
-Врёшь! Вон царапина. Жора! - неловко поднимаюсь и уже пытаюсь нащупать в кармане мобильный. - Я тебя засажу! Раз у этой ума не хватило, значит, я дело до конца доведу!
Уже и номер набираю, а этот обрюзгший боров мирно сопит. Гад. И Рыжий дурак беспросветный! На маму смотрит, и стоит ей закричать, чтоб я никуда звонить не смела, телефон у меня отбирает.
-Не надо.
-Надо! Второй раз за полгода её спасать бежишь! Уже и через суд решили, так нет, жалостью берет!
-Не психуй, - руку мне на плечо забрасывает и к выходу подгоняет. - Кто за неё, кроме нас, заступится?
-Да плевать мне! Лучше за сестёр заступайся! - пихаю Ярика в грудь, а он лишь посмеивается, у ног моих присаживаясь.
-Так вас не обижает никто, - шнурует мои кроссовки, а я его кудри мечтаю взглядом поджечь. Чтоб вспыхнули, серое вещество по мозгу разогнали и, наконец, перестали спадать ему на глаза.
-Юль, и вправду. Я не специально Ярослава из дома дернула. Просто Жора сегодня совсем разошелся… - Лида из кухни выглядывает, да потуже пояс халата на талии затягивает. Слава богу, не округлилась. От нее всего что угодно можно ожидать, тем более сейчас, когда квартира свободна.
-Не в полицию же звонить.
Да что вы? По-моему, там ему самое место. Игнорирую её жалкую попытку оправдаться и срываю с вешалки куртку брата. Здесь ни за что не оставлю. Нравится ей тумаки получать, пусть наслаждается в одиночку. Ещё и дверью хлопаю, чтоб моя позиция до обоих дошла.
-Не пыхти уже, - жаль только брату без разницы. Ещё и смеётся, пока я неторопливо преодолеваю ступеньки. - Родишь раньше времени, и Максим мне голову оторвет.
-И пусть. Ты ей все равно не пользуешься! Вот объясни мне, чего ты не наплюешь на неё? Её ведь уже не исправить.
- Так мама ведь, - заставляет меня с шага сбиться и растерянно чешет макушку.
На Бирюкова сейчас похож. Тот тоже до последнего пытался свою мать спасти, только сражение его заранее было обречено на провал. Даже деньги не помогли, разве что пару месяцев для неё выторговали.
А Лида, ей ещё можно помочь? Нет. Моё идеальное состояние то, где на ум не приходит ни одно оправдание для женщины, поставившей непутевого мужа выше родных детей. И даже Верины нотации, приправленные рвением Рыжего к доблестным подвигам, меня уже не переделают.
Не любовь это вовсе, теперь по себе знаю. Любовь толкает на поступки, заставляет перебирать сотни вариантов в поисках правильного, и стоит его найти - раскрашивает мир новыми красками. Что-то новое в тебе открывает, если потребуется, выворачивает наизнанку пока не докопается до сути и не отыщет в тебе то лучшее, что ты настойчиво прячешь от других. По крайней мере, со мной было именно так. Было, есть и будет, потому что рядом с Максимом иначе невозможно.
