- Всё ищут подвох, наши умники, вместо того, чтобы признать: Гермиона Грейнджер была умной львицей, а не смелой орлицей.

- Мама это называет «безрассудной», кстати, - вновь вклинился Александр.

- Смелой, умной, порой безрассудной, и всегда преданной, честной, целеустремленной, идеалистичной и борющейся за справедливость, - спокойно отчеканил вдруг Люциус и усмехнулся. - Думаю, сегодня все четыре факультета сочли бы за честь заполучить такую кандидатуру. В любом случае, юная леди, похоже, вы уже нашли себе… группу поддержки. - Добавил он, растянув губы в полуулыбке и бросив взгляд на двух юных Поттеров и своего собственного внука и наследника рода. Единственным, кто оставался хладнокровен к ходячей миниатюрной копии своей мамАн, был Александр Грейнджер.

Меж тем, Гарри Поттер внезапно ожил, тряхнув головой и обращаясь в пустой воздух:

– Серьезно, Гермиона? Австралия? Нет, ты всегда была гениальной, но даже я этого не мог предсказать, – пробормотал начальник Аврората и спаситель магической Англии возле самого уха Люциуса Малфоя и с громким хлопком аппарировал.

– Простите, что задержалась, дела! – ещё один хлопок аппарации, и на платформе материализовалась сама министр магии. – Александр, дорогой, ты не скучал? Ещё раз благодарю вас, что доставили моего сына сюда, – Гермиона оглянулась по сторонам, улыбаясь всем присутствующим, и вдруг заметила явно магглорождённую девочку, всё ещё крепко державшую за руку профессора Лонгботтома и теперь с восторгом смотревшую на неё. Внезапно, выражение лица мисс Грейнджер стало серьезным, но молодая женщина не успела сказать и слова, как потенциальное пополнение Гриффиндора затараторило:

- Вы ведь министр магии, мисс Гермиона Грейнджер? Боже мой, я ваша самая большая поклонница! Вы просто мой кумир, я хочу в будущем быть, как вы! Я уже прочитала всю историю Хогвартса, и историю магической Великобритании, меня зовут Генриетта Вилкинс. Мы с родителями приехали из Австралии неделю назад, но вы ведь это уже знаете, потому что слышите мой акцент!

– Очень приятно, мисс Вилкинс, – смертельно бледная, Гермиона пожала протянутую ей руку девочки. Александр закатил глаза от такого чрезмерного восторга юной магглорождённой, хотя прекрасно понимал его причину. Альбус, Скорпиус и Джеймс Поттер просто с глупой улыбкой на лице и нескрываемым интересом наблюдали за симпатичной девочкой, закрывая глаза на любую наивность в её поведении. Во взгляде Драко Малфоя, который он сейчас переводил с кареглазой магглорождённой ведьмы на своего сына, сквозила грусть, а рядом с ним, Астория широко распахнутыми глазами смотрела на всё происходящее, зажав ладонями рот. И вдруг, в голове Люциуса Малфоя словно сверкнул Люмос, и он внезапно вспомнил, откуда ему знакома фамилия Вилкинс…

– Смотрите, кого я нашел? – Гарри Поттер появился на платформе неожиданно, и он явно аппарировал. За руку он держал высокого, серьезного мужчину и женщину с копной красивых, густых волос. Оба выглядели элегантно-интеллигентными и держали себя с достоинством.

– Мистер и миссис Вилкинс, – констатировал Невилл Лонгботтом абсолютно пустым голосом. – Гарри, какая-то проблема? Мы что-то забыли?

– Не ты, Невилл, – Гарри качнул головой. – Но пробелы с памятью тут явно замешаны. Ничего не хочешь мне рассказать, Гермиона?

– А что я могу тебе сказать? Ты сам всё видишь, – бледная, словно смерть, мисс Грейнджер напряжённо смотрела в лица мужчины и женщины.

– Но почему? Нет, я понимаю, зачем ты стерла им память, но почему не вернула? - Гарри не отводил от подруги взгляда, игнорируя вопросы на лицах своих протеже.

– Потому, мистер Поттер, что в исполнении мисс Грейнджер, обливиэйт необратим, как вы помните, – Люциус Малфой рассмеялся странным, лающим смехом. – Она слишком сильная волшебница. Сам Тёмный Лорд пытался его снять, но наложенный мисс Грейнджер, обливиэйт перманентен. Ему не удалось. Да, да, я говорю о том случае, когда мадам министр «подарила» пробелы в памяти парочке вполне отменных пожирателей при вашем пробеге. Тогда Тёмный Лорд пробовал, но обломал зубы. А потом по его приказу пробовал я сам, Беллатрикс, даже Снейп. Подозреваю, что даже сама мисс Грейнджер его снять не может, нужна магия рода. То есть, хотя бы ещё одна или один Грейнджер. Но не ребёнок мадам министра, ведь это уже считается клан или род отца.

Гермиона, не сводя глаз с тех, кого во всяком случае некоторые из присутствующих здесь, например, Гарри и Драко, знали, как её родителей, вдруг просияла и протянула стоявшей рядом с ней девочке руку:

– Генриетта, я всё объясню тебе позже, но сейчас, пожалуйста, достань волшебную палочку, возьми её в левую руку, а правой сожми мою. Тебе ничего не нужно делать, просто доверься мне и поддержи меня. Я тебе потом всё объясню. Ты мне веришь?

– Да, – Генриетта смотрела на министра магической Англии огромными, доверчивыми глазами, выполняя требования. Гермиона приготовилась говорить заклинание, крепко сжимая руку маленькой магглорождённой ведьмы, когда заметила, что Люциус Малфой тоже достал свою палочку и жестом пригласил нескольких стоявших поодаль патриархов древних родов последовать его примеру. Когда Нотт и Блейз Забини успели к ним присоединиться, Гермиона не могла бы сказать. Однако, похоже, им нужно было ещё несколько человек. Заметив, что повинуясь его молчаливой просьбе, к Люциусу подошли Паркинсон-старший и Гринграсс, лорд Малфой теперь повернулся к Гарри Поттеру.

– Мистер Поттер, для того, чтобы магия сработала, и был создан род, семь патриархов должны одобрить появление нового клана. Если будет необходимо, просто повторите «Да» и скажите, что как патриарх рода Поттеров, вы согласны. Артур, – Люциус насмешливо приподнял бровь, обращались к давнишнему недругу. – Станешь седьмым?

– Могут быть вопросы? – Артур скривил губы в полуулыбке. – Она всегда была впечатляющей ведьмой, не правда ли.

Это не было вопросом. Артур Уизли уже который раз в своей жизни сожалел о том, что его дом потерял такую могущественную волшебницу. Но по-другому он тогда поступить не мог: своего отпрыска Малфой бы не оставил Уизли, из всех людей, и потом всё было бы в разы хуже. Ведь в конце концов, это в мире магглов подобное – всего лишь мыльная опера, а вот в мире волшебном… Трагедия.

Меж тем, Гермиона прикрыла глаза, сосредотачиваясь, а когда она их вновь открыла, всегда шоколадные, они светились тем самым зелёным, ведьмовским огнём, который так любили описывать попавшие под раздачу или просто ставший его свидетелем магглы. Вычерчивая палочкой сложный знак, Грейнджер прочитала контрзаклинание и замерла, ожидая результата. Стоявшая возле неё, Генриетта невольно вскрикнула, почувствовав пронзивший её до самых костей огонь магии, и с удивлением понимая, что она, никому не известная, странная девочка из Австралии, только что стала единым целым с легендарной почти-победительницей-Тёмного Лорда.

Да, она помнила, что технически от волшебника избавился Гарри Поттер, но всегда подозревала, что без своей умной подруги ему бы жизнь даже таким горьковатым мёдом не казалась. Меж тем, её палочка зажила собственной жизнью, из её кончика сорвался точно такой же луч, который покинул палочку Гермионы. Сливаясь в едином, волшебном, сверкающем кольце нежно салатового цвета, заклинания окружило её родителей и замерло, словно ожидая подтверждения извне…

А потом волшебную палочку поднял Люциус Малфой, громко и отчётливо произнося «Да будет так». Генриетта не заметила, когда все остальные патриархи, в основном бывшие пожиратели, а также Гарри Поттер и мистер Уизли, успели разместиться вокруг неё самой, Гермионы и её родителей, создавая семиконечную звезду, но каждый из них повторил фразу светловолосого Лорда, и золотые лучи, вырвавшись из семи палочек, создали белоснежный купол.