Только после этого, тяжело дыша, Гермиона пришла в себя и взволнованно подбежала к сползающему по стене Люциусу:

- Вы в порядке, Лорд Малфой? Мне позвать колдомедика?

- Не стоит, - отряхнув с мантии несуществующие пылинки, Люциус поднялся в полный рост. - Теперь Вы видите, мисс Грейнджер? Вы сами создали себе боггарт и боитесь ни что иное, как свой страх. И для общего сведения и во избежание дальнейших вопросов: я ничуть не слабее Беллатрикс. И сражался в полную силу. Завтра я жду вас в любое удобное для вас время. Пора вам решить свою маленькую проблему, как могущественная волшебница, а не маггл.

И с этими словами, развернувшись на каблуках, Люциус Малфой, высоко подняв голову и с безукоризненно прямой спиной, покинул зал.

***

Если бы кто-нибудь когда-нибудь сказал юной магглорождённой волшебнице, Гермионе Грейнджер, что человеком, который поможет ей справиться с послетравматическим стрессом войны, станет Люциус Малфой, она бы рассмеялась ему прямо в лицо.

И тем не менее, именно патриарх Малфоев встречал её каждый день в зале для дуэлей менора и, буквально обращаясь в её худший страх, каждый день заставлял её преодолевать свою фобию. С холодным и беспристрастным взглядом, словно ему было абсолютно безразлично, и жёстко отчитывая мадам министра, когда её страх брал вверх над разумом и логикой, поначалу он только принимал образ одержимой Пожирательницы, позже – начал использовать её голос и коронные издевательские выражения.

И постепенно, раз за разом, страхи мисс Грейнджер отступали, пока в один прекрасный день Гермиона поняла, что Беллатрикс Лестрейндж больше не имеет над ней власти. Их последняя дуэль состоялась в том самом зале, где когда-то Беллатрикс навечно врезала в кожу Гермионы ненавистные слова, теперь так тщательно каждый день скрываемые под зачарованными рукавами одежды, и откуда не так давно мадам министр в панике безуспешно пыталась аппарировать, едва не расщепив себя в процессе.

Когда она в очередной раз обезоружила свою ужасную противницу, Люциус, довольно улыбнувшись, кивнул головой и хладнокровно констатировал:

– Поздравляю вас, мадам министр. Наконец, вы избавились от своего боггарта.

Каждый день, появляясь в резиденции Малфоев, Гермиона встречалась с приветливо улыбающейся ей Асторией, немного странно смотревшей на неё Нарциссой, и конечно же, Драко. Вообще, бывший одноклассник её не избегал, но и не стремился заводить с молодой женщиной светские беседы или разговоры. Откровенно говоря, Гермиона, не находила его поведение странным, учитывая их историю и недавние открытия, сделанные бывшим однокурсником, но младшая леди Малфой невзначай что-то обронила о кольцах супружеской верности. Впрочем, мисс Грейнджер просто пропустила слова Астории мимо ушей.

Если бы ещё несколько лет назад Люциусу Малфою кто-то сказал, что он не только будет поддерживать кандидатуру магглорождённой волшебницы, несносной выскочки - Гермионы Грейнджер на политическом поприще, но и помогать ей преодолеть страхи, развитые членом его собственной семьи, и практически будет готов принять её, как супругу сына, с распростёртыми объятиями – он бы не просто не поверил, Люциус бы сходу и не разбираясь использовал определённое непростительное, и под империо засунул язык ненормального туда, где солнце никогда не светит.

И тем не менее, именно это сейчас и происходило с бывшим пожирателем, бывшим сторонником и ближайшим сподвижником Лорда Волан-де-Морта, и прежде одним из самых ярых приверженцев идеи чистоты крови. Более того, теперь Люциус свято верил, что, наконец, поступает правильно.

Быть может, сказалась развиваемая в семье Малфоев испокон веков гибкость ума и способность принять новую информацию, в случае надобности, поменяв даже само мировоззрение, в принципе, редкая черта даже для самых умных людей. Быть может, в новые времена Гермиона Грейнджер стала олицетворять ту власть, к которой всегда стремились Малфои, ведь в конце концов, если верить легенде, один из его предков много веков назад даже пытался жениться на королеве английской, вообще не волшебнице.

Но в любом случае, некогда встреченная им в книжном магазине, девочка с копной непослушных волос, по всем оценкам её преподавателей – потенциально, просто блистательная волшебница с огромным будущим, превратилась в женщину, изменившую его мир. И Люциус, со свойственной ему ясностью ума и сарказмом не преминул отметить, что он, потомственный приверженец идеи чистоты крови, пол жизни слепо следовал за сумасшедшим полукровкой, а на старости лет примкнул к партии магглорождённой.

Ирония судьбы для человека, который когда-то готов был истреблять нечистокровных волшебников с яростью и фанатизмом, достойными лучшего применения. И тем не менее, именно эта молодая женщина подарила его роду самого достойного волшебника за несколько веков, который действительно сможет, проведя соответствующий ритуал, возродить ещё один угасший род: Блэков. А Александр по всем отчетам преподавателей Хогвартса был не менее потенциально выдающимся волшебником, чем его знаменитая мать… Конечно, Скорпиус тоже не подкачал, но по потенциалу соответствовал Драко, а тот в свою очередь в Хогвартсе всегда уступал Гермионе Грейнджер.

Если бы одиннадцатилетнему Драко Малфою кто-то сказал, что он без памяти влюбится в магглорождённую волшебницу, встретив её на перроне Хогвартс-экспресса в первый же день, он бы… Впрочем, он вполне бы мог ему поверить. Особенно сейчас, когда стереотипы, в детстве бетонными плитами заложенные в сознание отцом, были разрушенный самим же Люциусом. Давно прошли времена, когда юный наследник рода не понимал свои чувства и, злясь на самого себя, оскорблял их предмет. Драко уже очень много лет назад осознавал, что обратил внимание на вечно растрёпанную девчонку, или, просто не с зализанной причёской, если и не с самого первого момента их встречи, то во всяком случае, на совместных занятиях с Гриффиндором.

Быть может, потому что всех Малфоев в каком-то смысле с детства готовили выбирать себе в спутницы жизни самых умных, талантливых, блистательных волшебниц? Но идеалистичная магглорождённая ведьма, привыкшая бороться за справедливость и заступаться за незаслуженно обиженных, а со временем Драко понял, что это было свойство всех выращенных не в магическом мире с его строгой иерархии детей, не могла не вступиться за Рона Уизли.

Не могла Грейнджер и не стать на сторону Поттера, когда Драко повёл себя, как высокомерный сноб – её реакция была однозначной и вполне предсказуемой. И откуда бы маленькой, наивной идеалистке-Гермионе даже подозревать, что в тот день, когда Гарри отказался пожать ему руку, Малфоем прежде всего двигали оскорблённое достоинство и обида?! Но в любом случае, камень их распрей был заложен в тот день, и постепенно, за многие годы ссор, взаимных упрёков и оскорблений, он превратился в непреодолимую стену отчуждения.

Очень долгое время Драко не понимал, какие чувства вызывает в нём Гриффиндорская отличница, что ею движет, почему она постоянно стремится доказать себя перед теми, кто в принципе не должен иметь для неё такого огромного значения. Только много лет спустя, уже зрелый мужчина, он осознал, что каждый раз лучше всех вызубрив уроки, магглорождённая девочка доказывала себя перед всем волшебным миром, в принципе, не так уж многим отличаясь от того, как он сам каждый день с раннего детства доказывал себя перед своим собственным отцом.

И конечно же, было неоспоримое притяжение между ним самим и блистательной юной волшебницей, с каждым годом из неуклюжего цыплёнка превращавшейся в роскошную жар-птицу. Быть может, Гермиона не была идеально ухоженной красавицей, как некоторые другие девчонки на Слизерине, или волшебницы, выращенные с единственной целью - удачно выйти замуж, но в ней скрывалась изысканная жемчужина, а именно таких женщин испокон веков подбирали себе Малфои. Но, как мог Драко, взращенный на идеях Лорда Волан-де-Морта, каждый день вбиваемых ему в голову жёстким отцом, даже допустить, что умудрился влюбиться в грязнокровку?