– Как помер?! – воскликнула Марья Моревна.

Василиса отпустила Ивана и уставилась на сороку. На длинных ресницах блеснули слезинки.

Батя сдвинул брови и посмотрел на Ивана.

Иван посмотрел на Батю и недоуменно пожал плечами.

– Не помер, а ПОМер, – через порог вальяжно переступил кот Василий.

Пошевелил хвостом, прищурил зеленые глаза, и повторил:

–ПОМер5. Три большие буквы.

– Ох, обошлось, – выдохнула Марья Моревна.

Сорока покрутила хвостом, подмигнула то ли коту Василию, то ли Ивану, перескочила обратно на ветку.

Вий оборотился к Петьке:

– Что на этот счет в инструкции сказано?

– МОРГ6 к нему надо, – неуверенно ответил Петька. – Больше некого.

– Ну, так вопрос и решим. Сходи-ка к нему сначала сам. Ознакомься с обстановкой. Баклажку из машины забери, не забудь.

– Так Прохор ведь молчать будет, – захлопал глазами Петька и обернулся, в поисках поддержки, к коту.

– А ты со СПИСКом7 иди, – посоветовал кот. СПИСК – сильное средство. Хотя, – кот зевнул, открыв розовую пасть с белыми клыками, в старину вместо СК говорили МС8. Но неблагозвучно выходило. А так – будто мышки пищат, приятно.

– Благозвучность в этой перемене не причем, – сурово поправил его Вий, – по-новому точнее выходит. И эффективней.

Подумал, и добавил:

– Пожалуй, что и гуманней.

Вий засунул руку в карман брюк и вытащил кусок меда в сотах, протянул его Петьке:

– На, передай старику. В миску какую-нибудь положи, и передай.

– СПИСКи, ММИСК9и… Знаем, учились – забормотал кот Василий, сворачиваясь клубком на лавке.

– Каким цветом бланки заполнять? – спросил Петька, озабочено роясь в карманах, вытаскивая и разглядывая на свету карандаши и ручки.

– Ч-ч-ерным, – уверенно ответил кот Василий, – твои списки – всегда ч-ч-ерным.

– Кот правильно говорит, хотя и … кот, – сказал Вий и подтолкнул Петьку:

– Давай, не врастай тут, иди. И баклажку в машине возьми!

Петька повернулся и, с трудом отрывая ноги от половиц, побрел из дома.

Марья Моревна хлопнула в ладоши:

– Чаю, пока ждем!

– Ну, хотя бы и чаю, – ответил Вий.

Потом снова оглядел горницу, остановил взгляд на хрустальных старинных рюмках в застекленном буфете.

– У меня такой же буфетец в кабинете стоит. Открыл я его вчера, пошарил по полкам. Много чего … дареного. А все чего-то не хватает. Дай, думаю, проедусь к народу. Ближе надо быть, к народу-то.

– Прохор, – вспомнил Иван, тоже как-то сходил в амбар. Потом вернулся и сказал: «Пустая полка-то. Расход большой. Видно, слабоват эликсир, не забирает, как встарь». А потом добавил: «Пересмотреть ценности надо бы. Ох, как надо бы!». И вот – ПОМер.

– Пророк этот ваш Прохор, – ответил Вий. – Вот только… от пророка нету прока.

– Пока нету, пока нету, – нараспев произнесла Василиса, снова обнимая Ивана.

В горницу степенно вплыли подавальщицы с самоваром, блюдами пряников и чашками.

Вий еще раз глянул на хрустальные старинные рюмки, повернулся к пряникам и даже пододвинулся поближе к столу.

– Иван, – позвал Батя

– А! – отозвался Иван, отрывая руку от василисиной талии и потянувшись за пряником.

– Сопроводить гонца надо бы.

– Зачем? – спросил Иван.

– Зачем? Зачем? – хмуро повторил Батя, – по обычаю народному. Негоже такого человека к старикам одного пускать, выпорют и без портков отпустят.

– Жестко, – сказал Вий. – Прямо как у нас.

– Сопроводи, сопроводи, Ванюша! – попросила Марья Моревна. – Я тебе в дорогу пряничков соберу.

– Эх! – горестно проговорил Иван, отпустил Василису, и вышел из горницы.

Сорока снова повертелась на ветке и сорвалась – полетела вслед за Иваном.

Отхлебнули из чашек. Кот Василий открыл один глаз, посмотрел на пустую ветку за окном, и снова зажмурил его.

– А почему, дяденька, вас Вием зовут? – спросила лукавая Василиса.

Марья Моревна негодующе посмотрела на дочку, но промолчала и только с силой дунула на блюдце.

– Да это не имя, – ответил Вий. – Это должность такая. В – великий, И – исполнитель. Так, по-простому.

– А что такое «и краткое»? – снова спросила Василиса, – нет ведь таких слов в языке.

– Слов нет, – согласился Вий, – а желания есть. Вот и исполняю все, от чего икается.

– Понятно тебе! – сердито спросила Марья Моревна. – Замучила гостя, человека заезжего вопросами. Чему только тебя в твоих университетах учат.

– Не шуми на дочку, – добродушно проговорил Вий, – пусть спрашивает. Я ведь тоже свои университеты кончал – ответить завсегда умею.

За окном захлопали крылья, застучала в стекло прогнувшаяся ветка. Кот Василий дернул ушами, открыл оба глаза и воззрился на сороку.

Та несколько раз беззвучно открыла и закрыла клюв, отдышалась и затрещала:

– Опоздал! Опоздал Иван! Самую малость опоздал!

Батя нахмурил брови.

Марья Моревна охнула.

Василиса улыбнулась.

– А помощник мой – как? – спросил Вий.

– Заперт! Заперт в кромешной тьме! Обречен на хлеб и воду! – трещала сорока.

– На какой хлеб? На какую воду? – поморщился Вий.

– На корочку! На кор-р-очку черного хлеба! – стрекотала сорока.

– А вода-то, вода-то? – повторил Вий.

– Огненная вода! Огнен-н-ная!

Кот Василий поднялся, встал передними лапами на подоконник, потянул носом воздух из форточки, резюмировал:

– Экспериментируют!

Василиса подошла к окошку, достала из рукава портативный лупоглаз, наставила на горизонт.

– А дым фиолетовый. Нет, зеленый. Снова фиолетовый.

– Запах – одуреть! – мяукнул Василий, повалился на спину и запел:

«Дурманом сладким веяло

Когда цвели сады…»

– Поверила, поверила…– подхватила Василиса.

– И больше ничего! – выл Василий.

– Это следующий куплет, – обиженно проговорила Василиса и ткнула его лупоглазом в пушистое брюхо.

– «Ничего» – это правильно. Это в самый раз, – сказал Вий, поднимаясь и надевая пиджак. – Пройдусь-ка я по воздуху, сам проверю, что за дым такой.

Батя глубоко вздохнул, и тоже поднялся. Привычным движением снял со стены кнут, заткнул его за пояс.

– Вместе пойдем.

Вий посмотрел на кнут, пожал плечами и пощупал что-то в пиджаке, как раз под левой подмышкой.

– Ты, Василисушка, тоже сходи. Проследи, чтобы все по-человечески там было. Я в корзинку огурчиков соленых положу, лучка, хлебушка, колбаски.

– Я не пойду. Я здесь останусь, – промурлыкал Василий. – Там по пути поля валериановые, а потом полынь трава зарослями – дурею сильно. А мне утром на работу.

– Вот и корми туристов старинными сказками. А там, – Василиса ткнула пальчиком в окошко, – там новейшая история творится.

– Туристам наша история ни к чему. Особенно, новейшая, – серьезно проговорил кот. – Туристы русалочьей грудью интересуются. Голой, между прочим, без чешуи.

В валериановых полях дико орали бездомные кошки. Там, где они дрались, трава колыхалась.

– Чьи это поля? – спросил Вий

– МАРКИЗа10, – нехотя ответил Батя, – у нас ведь космодром под боком. Как что припрут издалека, или шарахнет кого протуберанцем, сюда прибегают – стресс снимать.

Дальше шли полынные заросли. Полынь вымахала рослая, щекотала шеи. Из зарослей, как будто из-за занавеса в театре, раздавались рыдания, иногда истеричный хохот.

– А эти чьи? – поинтересовался Вий.

– КАРАБАСА11 – по-прежнему нехотя ответил Батя. – Космодром тут: как прилетят откуда-нибудь, так самых впечатлительных – сюда. Да и бабы прибегают – душу отвести.