Список дел сократился: больше не надо стирать и гладить гору одежды, разбирать носки по парам, пришивать постоянно отрывающиеся пуговицы. Готовить для здорового молодого мужчины. Никого любить и доказывать любовь бесконечной заботой. Я свободна. И не знаю, чем наполнить свою стерильную новую жизнь.

Обед безбрачия обрел себя в чтении. Мои спутники оранжевые книжечки с черным названием и обязательной репродукцией на обложке. В них нет любви, а если и есть, то убогая, искалеченная. Так я больше не смогу обмануться.

Мое лицо теперь не напоминает плачущую гримасу, он походит на надпись крупными буквами: «Отвали». Жизнь обрела законченность, стала кругом; его отрезки: метро-чтение №2 в день, ванна-чтение, сон, иногда магазин, иногда уборка, Ленка – принимать каждый день, курс 2 года.

И вроде все хорошо: и работа нормальная, и здоровье в порядке, и у родителей все славно, и лучший друг рядом, и весна за окном, а внутри ежедневно разрастается маленькое, но прожорливое ощущение недостаточности. Безгранично-тесный мирок перестал удовлетворять. Не хватает хорошего парня рядом, свиданий, поцелуев, секса, объятий и долгих ночных разговоров. Ого, да тут уже пропасть образовалась. Убедили все-таки.

4. Полузащитник

Я живу, зачеркивая даты в календаре – остались последние полгода в школе. Еще чуть-чуть и будет абсолютно, принципиально новая жизнь.

26 декабря. Событие четверти – школьная дискотека. Мы с девчонками никогда не приходим к началу. Сидим на кухне, пьем Балтику 9, едим воблу и смотрим «Любовь и тайны Сансет Бич». И только к семи вечера выдвигаемся: Олька, Юлька и я, шатаясь и смеясь, бредем по улице.

У школы толпа непонятных личностей, которых не пускают.

«Хорошо, мы откроем окно в женском туалете на первом этаже. Да, ждите». Физрук с трудовиком на входе. «Здрасьте». «Савельева, почему на физ-ре не была?» «У меня временное освобождение». «У тебя вторую неделю ВО».

Главный пункт обороны – завуч, проходя мимо мы стараемся не дышать, чтобы не распространять пары Балтики 9 и красных Мальборо, заеденных Орбитом морозная свежесть.

Юлька пошла в туалет. Я стою на шухере в главной рекреации*. Через пять минут она возвращается уже с Коляном и Васькой. Актовый зал, Roxette «Listen To Your Heart», танцпол заполнен на четверть. Одноклассники, спрятавшись за девчонками, пьют водку и пропихивают пластиковые стаканчики и бутылку под стулья.

«Ну чо так долго!» – кричит Кабан.

«Мы уже почти все допили, есть чо?» – интересуется Черт.

Олька крутит у виска пальцем: «Там Валентиныч на входе сумки проверял».

Крики встречают Мишку, школьного DJя, он врубает «Руки Вверх», и танцпол сразу заполняется скачущими людьми.

– Савельева, – Славка теребит меня за плечо, я оборачиваюсь, – это мой друг Антон.

Я удивлена – мы почти не общаемся, с чего Славке знакомить меня с друзьями. Смотрю на парня: немного выше меня, лысый, с оттопыренными ушами, – жуть, короче.

– Привет, – киваю я и отворачиваюсь.

Гости из будущего «Беги от меня», Юлька тащит танцевать, Олька уже отпрыгивает что-то замысловатое. Потом обязательная Gala «Free from desire», потом еще кто-то.

Вступает «Truly Madly Deeply» от Savage garden, новый знакомый приглашает танцевать. Я иду, чтобы вызвать ревность того, кто курит план за сценой.

Сижу с Антоном в пустой рекреации и говорю: «Ты мне очень понравился, обязательно позвони. Хочу еще раз встретиться». Делаю это по двум причинам: во-первых, чтобы тот, кто курил план, увидел меня с другим; во-вторых, чтобы окончательно не разувериться в своей женской привлекательности, которая пообтрепалась за дискотеку. Выстрелы достигают цели.

Пока он провожает меня до дома рассказывает, что учится в спортивной школе, где самозабвенно тренируется, даже куда-то заграницу ездит играть. Со Славкой с детства играет во дворе в футбол.

Надо отдать ему должное – он звонил и захаживал. Мы стояли около подъезда или на пожарной лестнице пару месяцев. Юлька с Ольгой до конца учебного года подкалывали, когда же состоится наша свадьба. С открытием подготовительного сезона на курсах в медучилище свидания сошли на нет.

***

Наше общение тихо текло, прерываясь и возобновляясь. Круглов (все-таки знакомых по школе мы называем по фамилии) неизменно поздравлял с днем рожденья, то натыкались друг на друга в районе, то он звонил, и мы ходили гулять.

В одну из случайных встреч на узких улицах Гольяново происходит историческое знакомство Круглова и Ленки. Она надеется, что там что-то приличное. А он просит пять рублей на разливное пиво. Эта фраза подписывает ему приговор, а я получаю титул «магнит для уродов»

Через год мы с Ленкой заканчиваем училище. Она пытается поступить в 1й Мед, где заваливает злополучную химию и идет работать в сомнологию. Я же, признавшись в том, чтобы лечить людей надо их любить, а я этим не страдаю; поступаю на менеджера.

У Ленки роман с интерном из гнойной хирургии, с которым она познакомилась на практике, мне ничего не остается, как занять свое время кем-то другим. И как всегда на мой день рожденья подворачивается Круглов.

Его завораживающая готовность распластать себя, ради того, чтобы увидеться, вызывала восхищение, граничащее с отвращением. Эрик Берн называл этот манипуляционный механизм «собака снизу» – Круглов каждый раз вымаливал свидание.

Он приходит в девять и включает «Спорт». Отрастил волосы. Учится на учителя физкультуры в Малаховском педагогическом, канючит, чтобы я скачала ему реферат по спортивной медицине. Все еще грезит, чтобы его взяли в «Спартак», но голубой мечтой остается «Арсенал», куда его обязательно купят после пары гениальных сезонов в российской лиге. Я знаю только одного футболиста – Фигу. Да и только потому, что одногруппник пришел на первое сентября в футболке с этим неблагозвучным для русского уха именем.

Круглов смотрит матчи без звука, а я слушаю «Ultr’у», знакомлю его с ««Linkin park»». Мы пьем пиво и разговариваем. Мы не пара, мы приятели. Он не скрывает, что я ему нравлюсь, но это не взаимно. Хотя иногда позволяю себя целовать и даже трогать.

Каждый его визит заканчивается одинаково – он никак не хочет уходить. Минимум полчаса мне приходится кричать, угрожать, что это наша последняя встреча, стоять с открытой дверью и выкидывать его кроссовки.

«Яночка, я на коврике посплю. Ну, пожалуйста». «Выметайся, блин, ты меня достал».

***

Через много лет после этих вечеров мы с Ленкой наслаждались теплым июньским ветерком, малиновым рассветом и пустыми улицами после ночных посиделок.

На небольшом заборчике, очерчивающем газон, примостился Круглов, который обнимал неизменного Славку, перед ними стояли четыре бутылки пива.

– Шухер Круглов, – шепчу я.

– Где? – Ленка вертит головой.

– Яночка, – поет Антоша.

– Привет и пока, – беру подругу под руку и проскакиваю мимо. Они изрядно пьяны, так что догнать нас не способны. Заливаясь смехом, мы вбегаем домой, где уже звонит телефон.

– Это Круглов, – догадывается Ленка.

Секунду смотрю на нее, подруга кивает, включаю громкую связь, – Да.

– Ян, ну ты же видишь, я не в состоянии за тобой бегать, – он наизусть помнит мой домашний номер телефона, я, кстати, его тоже.

– А кто тебя просит?

– Давай я сейчас подойду, мы выпьем по бутылочке. – Молчу. – Ян, я уже несколько номеров перебрал, людей разбудил, пока твой номер вспомнил…что, все зря?!

***

– Чего это Славка сбежал? – начинаю разговор.

– У него девушка обзвонилась, спать пошел.

– И откуда вы такие трезвые в шесть утра? – вступает Ленка.

– В клуб ходили…

Семь утра. Круглов стоит, держась за лавочку, чтобы не шататься: