– Анри, какое странное лезвие, в этом есть какой-то смысл?

– О, да, мой господин! В этом и заключается весь секрет. Внутри лезвия налита ртуть и, когда нож бросают, он всегда летит острием вперед.

Раймунд посмотрел по сторонам и, примерившись, метнул нож во входную дверь. Толстые дубовые доски загудели от удара. Клинок дрожал в центре дверного кольца.

– Великолепно! Поздравляю Вас де Фелин, это достойное оружие.

Пока молодой человек вытаскивал нож из дверной доски, граф Раймунд подошел к камину и поправил кочергой горящие поленья.

– Итак, господа, для выполнения дела, которое я хочу поручить вам, мне были нужны представители благородных семей, которые живут на этих землях с доримских времен.

Молодые люди переглянулись и с изумлением взглянули на сюзерена, ожидая продолжения.

– Да, да, ваши предки жили здесь с языческих времен. Задолго до Рождества Христова. Здесь, на юге Франции находилось одно из наиболее почитаемых святилищ матери богов – Иштар, Изиды, Астарты. Разные народы давали ей разные имена. Но суть от этого не менялась – Божественная мать, дающая жизнь, Мать Природа.

Молодые дворяне с испугом вглядывались в лицо сюзерена, которого всегда почитали, как доброго христианина.

– Хватит так смотреть на меня, – раздраженно бросил граф Раймунд, – или вы хотите, чтобы я освободил вас от оммажа[7]?

При этих словах на лицах де Фелина и де Ланта отразился панический ужас и оба упали на колени.

– Наша честь и жизнь принадлежит Вам, монсеньер, – в один голос откликнулись рыцари.

– Встаньте, времени нет. Если бы я сомневался в вас, этого разговора бы не было вовсе.

Условный стук в дверь заставил графа замолчать.

– Входи, Суи!

Мавр вопросительно взглянул на господина.

– Говори, говори. У меня нет секретов от этих дворян.

– Господин, мы выяснили, кого сразил шевалье де Фелин. Это монах-доминиканец, который появился в Тулузе два дня назад. Их было двое. Второго сейчас ищут.

Слуга достал из-за пазухи мешочек и высыпал его содержимое на стол рядом с атласом.

– Это все, что мы нашли при нем.

На столе лежало несколько монет, тонкий кожаный пенал и небольшое деревянное распятие. Крест был прикреплен к тонкой цепочке простого плетения. Граф небрежно повертел его в руках, и распятие неожиданно распалось. Нижняя часть креста воткнулась в столешницу стола скрытой иглой.

По комнате поплыл запах горького миндаля[8]. От неожиданности присутствующие отпрянули от стола. Первым пришел в себя граф.

– Ты уже посмотрел, содержимое пенала? – в голосе хозяина сквозило нетерпение, – только побыстрее, у нас очень мало времени.

– Да, господин. Это письмо, подписанное самим Григорием IX, – мавр протянул письмо Раймунду.

– Господа, Папа просит епископа Каркассона Кларена оказать содействие своим посланцам, которые должны подготовить резиденцию инквизиции в Лангедоке, – граф вернул письмо Суи и задумался. – Да. Времени нет, – самому себе прошептал Раймунд. Затем осторожно соединил распятие и протянул Жаку де Ланта.

– Жак, возьми эту безделушку на память. В том деле, которое я поручу вам, это смертоносное жало может сослужить хорошую службу.

Когда граф и гости остались одни, Раймунд Тулузский вернулся к разговору. Он сообщил молодым дворянам, о том, что его предок вернул из Иерусалима два трона, которые в глубокой древности во времена царя Соломона перевезли на землю Обетованную из святилища Астарты, расположенного где-то в окрестностях нынешней Тулузы. Олицетворения Жизни и Смерти некогда восседали на них. Более ста лет эти два трона в условиях глубочайшей тайны хранились в замке Керибюс. Теперь же, с началом инквизиции, сохранить секрет вряд ли удастся.

– Жак де Ланта, – рыцарь опустился на колено и склонил голову, – я, граф Раймунд Тулузский, повелеваю тебе отвезти трон Добра на Запад в Англию.

– Анри де Фелин, – молодой человек покорно преклонил колено. Граф положил руку на плечо склоненного вассала, – тебе предстоит задача тяжелей. Ты должен будешь отвезти трон Смерти на Восток. В земли, которые лежат за Королевством Польским. Там еще не бродят ищейки Святого престола.

Граф развернул атлас и показал молодым людям, куда им следует отбыть.

– Господа, какие бы трудности не встали у вас на пути, я уверен, что вы сохраните святые реликвии в целости вдали от Отчизны. Придет время, и вы будете призваны на родную землю.

В лице графа появилась некая отрешенность. Морщинистые веки прикрыли глаза.

– Пусть Господь Бог, который направил царей Мельхиора, Бальтазара и Гаспара, когда они пришли поклониться с Востока, направит нас, как он их направил[9]. – Голос Раймунда дрожал. Слова молитвы прозвучали, как напутствие и благословение.

Молодые дворяне больше никогда не увидят цветущие поля Лангедока, но поручение сюзерена они выполнят.

Жак де Ланта осядет в замке на Шотландском побережье Северного моря. Его потомки умрут от сыпного тифа, заразившись от солдат Кромвеля. Старинное кресло удивительной красоты заберет себе приходской священник. В пристройке к храму, где жили настоятели прихода, оно и простоит 700 лет, пока местный викарий не уступит его за 500 фунтов антиквару из Эдинбурга за пару месяцев до начала Войны.

Судьба Анри де Фелина окажется более причудливой. В конце мая 1233 года от причала вольного имперского города Любека отчалит купеческий караван, направляющийся в Великий Новгород. Молодой французский дворянин поразит Новгородского князя Ярослава Всеволодовича владением воинскими искусствами и князь предложит де Филину службу в своей дружине.

Когда Ярослав уедет в Киев, Анри де Фелин, теперь Андрей Филин, останется в дружине сына князя – Александра Ярославича. Присягнув молодому князю, французский шевалье свяжет свою жизнь с ним навсегда. С Александром он бился на Неве, на льду Чудского озера, сопровождал князя в Каракорум к великому хану в Монголию. Не стесняясь слез, оплакивал князя в Городце. Жизнь Андрей Филин окончил в своем доме в посаде Великого Новгорода. Из поколения в поколение потомки шевалье хранили секрет графа Раймунда и славились, как воины и толмачи. Пройдет 200 лет. После разорения Великого Новгорода Иваном Грозным, потомок Анри де Фелина примкнет к опричникам грозного царя. Малюта Скуратов обратит внимание на рослого крепкого новгородца и, узнав о его французском происхождении, заберет с собой в Москву. Потомок благородного шевалье «прославится» в стольном граде тем, что станет доверенным палачом царя, исполняя особо важные и тайные поручения Грозного. В буквальном смысле по локоть в русской крови бывали руки у потомка французского дворянина. Но «Бог шельму метит» – не дожил душегуб до старости – то ли от поноса умер, то ли – от корчей мышьячных.

В Смутное время[10] дворовый человек Филиных Гаврила Александров, который следил за троном Смерти, проник в дом Годуновых, где стоял трон и, выкрав его, спрятал в подвале собора Покрова Пресвятой Богородицы, что на Рву[11]. Пройдут столетья. Еще более жестокая и беспощадная Смута уничтожит Российскую империю, а трон найдет пристанище в квартире чекиста Якова Григорьевича Блюмкина[12] – палача посла Германии в молодой Советской России.

16:45. 21 октября 1978 года. Родовое поместье семьи Уинсли.

– Генри, будьте любезны, приготовьте чай «на Пятачке». – Старый лорд Уинсли стоял перед огромным, в два человеческих роста, окном, задумчиво потирая подбородок. Неровное, с вкраплениями старинное стекло магическим образом преображало мир. Старик любил наблюдать через него окрестности замка. Изъяны стекла в любую погоду делали окружающий пейзаж похожим на дождливый штормовой океан. Вот и сейчас, пологие волны безбрежного изумрудного газона изредка нарушали вековые дубы, которых неровное стекло превращало в разбросанный непогодой караван кораблей.