***

«Эх, дядя Витя-дядя Витя,– снова прикрыв глаза, задумалась учительница. – Недолго ты сидел возле костра, сторожил его. Однажды тебя осенило, и ты придумал новый виртуальный мир, но почему же ты не спросил, двоечник? Ведь никто в давнее время не вырезал на граните слова. Да и возможно ли это? Все древние люди писали стилом на глине, а потом обжигали. Это же просто!»

Потом она снова взглянула на неугомонного ученика, подкидывающего пластинку гранита, и решила: «Нет! Для современных детей и гранит разгрызть будет просто».

Знать свое будущее – невыносимая ноша. Когда понимаешь, что не в силах исправить неизбежное. И знаешь, что произойдет нечто неотвратимое с тобой, с твоими близкими, родными… Когда очень скоро произойдет трагедия, и я ничего не в силах исправить. Погибнет сестра в автомобильной аварии. Моя старшая сестра, которая с детского сада нянчила меня, защищала от хулиганов, и всегда по жизни была своенравной и боевой. Такая глупая авария, и такая неизбежная…

Которая будто бы заставит меня проснуться и начать действовать…

Как делали все знаменитые предсказатели.

А пока я бы мог рассказать, как делали все знаменитые предсказатели, о грядущих мировых катастрофах, бедствиях, войнах, концах света.

О том, что скоро будет придумано новое топливо, которое пе- ревернет всю мировую экономику, и из-за которого произойдет эта нелепая история.

Без возможности что-либо исправить. Нет, я даже и это сделать не могу.

Если я скажу молодому человеку, выглядывающему меня из- за прилавка, что ждет его в ближайшие пять минут – он не поверит. Решит, что я – псих, и быстро сбежит. А он лишь ищет встречи со мной с целью предупредить меня. Точнее, мою сестру, но он опоздал. Хоть он – папарацци, везде привык совать нос, и успевать вертеться.

***

– Эй, дружище! Разговор есть, – наконец он решился подойти. Небритый, в потертой кожаной куртке, он производил впечатление скорее гопника, чем журналиста. – Извини, что отвлекаю, но мне добрые люди подсказали…

«Понимаю. Сегодня на Кировке, в 8. У Скрипача», – хотел сказать я, кладя в корзину коробку сметаны, но сказал другое.

– Вероника уехала. Навсегда! Даже не пытайся искать…

– Нет-нет. Речь идет о ее безопасности! Я не буду выкладывать материал в газету, но на нее уже устроили облаву! Пока наши органы безопасности просыпаются…

Серега мне не нравился. Своей наглостью, непробиваемостью. Но мне придется спасти его жизнь через пару минут, и мы станем друзьями на всю оставшуюся жизнь. Он окажется совсем неплохим парнем.

– Она позаботится о себе сама! Чем больше вы ей надоедаете, тем больше подвергаете ее риску.

После этих слов я вернулся к выбору сладостей. Свежие кремовые пирожные. Давно я себя не баловал. Штучек 6 надо взять, еще про жену не забыть. Но мысли параллельно двигались в другом направлении.

Как я уже говорил, я никогда и никому не рассказывал о своих способностях, даже жене. Что получалось у меня без особого напряжения. Я мог бы предупредить Сергея, что через минуту на него обрушится потолок. Но зачем? Я ведь увижу за доли секунды неожиданно появившуюся трещину на стене, и успею толкнуть моего нового знакомца в сторону. Я мог бы сказать, что вечером на Кировке произойдет столкновение «Лендкрузера» с «Калиной» и предотвратить гибель сестры. Уговорить ее не ехать к профессору Колдакову, задержать, но тогда поменяется временная цепочка. Я не разозлюсь, как следует. Не буду кричать на сержанта отделения, что это был вовсе не несчастный случай. И не начну расследование сам, проявив при этом недюжинные способности, которые дремали во мне чуть-ли не с самого рождения.

***

– Огромное спасибо, – произнес Сергей, поднимаясь и отряхивая с себя потолочную пыль. – Теперь я Ваш должник.

Я молча показал на аккуратную дырочку рядом с трещиной. Затем оглядел покупателей, снующих мимо витрин. Мелькнула подозрительная черная тень, выбегающая через кассу. Вот он – человек Коршева. Но пуля предназначалась не мне. Сергей Лабугин, журналист канала ОГР уже засветился с Вероникой, пытаясь узнать информацию об аппарате Энисот. Теперь Сергей тоже под угрозой. Но его-то я спасу…

– Я знаю хороших ребят из частного сыска, – говорил он, когда мы уже ехали ко мне домой, на Кузнечную. – Они найдут тех ребят, и смогут обезопасить Вашу сестру…

Я слушал и думал. Одна часть сознания не верила уговорам, хотела спокойно сесть перед телевизором с чашкой кофе и бутербродом с ветчиной и забыть на время о каких-то нелепых открытиях ученых. Будто энергию можно теперь получать из какого-то очень дешевого топлива.

Это открытие и привело к беспорядкам в академии. Профессора перессорились, формулы были похищены из сейфа, а Вероника, работавшая секретарем в лаборатории, успела наглым образом похитить прибор.

И вовремя.

Темный Барон, такая его была кличка, потребовал отдать изобретение ему. В обмен на жизнь дочери начальника комиссии по экспертизе Шахтова. Гангстерская группа барона захватила ее в заложники и держала в заброшенном подвале. Я-то знал – где, но они – нет. И сказать я не мог. И зачем? Спасать ее тоже придется мне.

Но важнее для меня была жизнь Вероники.

Да, будут положительные сдвиги в моей душе. Я смогу спасти много людей, поймать Барона, но не такой же ценой!

***

Как изменить это неотвратимое будущее?

***

Лил противный осенний дождь. Воротник под порывами ветра хлопал по плечу. В темных полутонах вечерней улицы мелька- ли линии фар проезжающих автомобилей. Осталось ждать совсем немного. Через минуту Вероника должна быть здесь, на Кировке. Где мы договорились встретиться, но перекресток она не проедет…

– …человек спит. И нужен толчок, чтобы разбудить его. Порой, бывает, очень жестокий, – говорил Сергей. Точнее он это еще скажет. В попытке успокоить меня после аварии. Тогда я хорошо приложился по его физиономии. Нашел он способ поддержать меня, а это и послужило стимулом для начала действий.

Сейчас… может, проснуться надо сейчас?

Секунды тянулись, превращаясь в резину. Уже появился знакомый силуэт «Калины». Красный свет светофора притормозил ее. Капли дождя нещадно прорезали пространство, отображая его иную сущность. Как в глубоком космосе, по заверениям теоретиков–астрономов, пространство обладает необычными свойствами. И искривления под воздействием черных дыр. И совсем загадочные червоточины, наличие которых зависит чуть ли не от сознания человека.

Так может, и время усыпано червоточинами.

Я напрягся. Потом вспомнил, что нужна очень сильная вера.

И настрой…

Зеленый свет зажигался медленнее падающих листьев. Еще медленнее тронулась с места Вероника. А наперерез выдвинулся корпус иномарки. Тот злополучный «Ландкрузер».

Резиновое время удлинилось до часов, дней… Нет, ничего не получается!

Изменить судьбу нельзя… Немой крик застрял в горле… И…

И я порвал время.

Ослепительная линия перечертила перекресток сверху вниз.

Разделив приближающиеся машины на два противоположных мира. Экран на мгновенье застыл, а затем окончательно погас. Стремительная бесконечность, бездумно мчащаяся вдаль, неожиданно прекратила бег. Остановилась. Пьянящее безрассудство скомкало последние воспоминания будущего, ставшего неожиданно прошлым.

Осознание того, что изменить неизбежное не только можно, но и легко, пронеслось, как озарение, как просветление.

Я сидел на диване и продолжал ломать пульт DVD.

– Сколько можно? – послышался откуда-то сзади девичий голос. Сестра Вера подкралась незаметно, – Этот фильм уже смотришь в десятый раз. Плеер уже не выдержал – сломался.

Я посмотрел в окно. Облака неслись по небу с сумасшедшей скоростью. Наверно, к перемене погоды.

Привет, облака. Я проснулся…

Через минуту я взял трубку и набрал номер.

– Привет, Валерьевич! Не отвлекаю? Да, картина хорошая, но! Вам же в киностудии все равно сейчас заняться нечем. Да. А картина не вышла в прокат. Умоляю! Сильно умоляю: оставьте главную героиню в живых, а то потом все зрители в депрессивно-ностальгическом настрое придут и вас побьют. Да-да, а одним из этих зрителей буду я.