То ли лаборанты анализы перепутали, то ли хирург не туда посмотрел.

А Петр Сергеевич так мечтал иметь семью, детей. И больше он ни с кем не захотел связывать жизнь.

В полураскрытую гаражную дверь светило Солнце. С улицы доносился веселый щебет воробьев, абсолютно не озабоченных проблемами жизни.

– Поехали, – решился профессор и нажал на кнопку. Ширк…

Щебет воробьев прекратился.

Но только на секунду, пока что-то просвистело в ушах. А потом все вернулось к прежнему состоянию.

Та же тесная кабина и специфический запах кожи кресел. Те же лучи света, пробивающие сквозь незакрытую дверь. Только в теле появилась некая пустота.

Легкость и желание взлететь.

– Свершилось! – радостный папа неожиданно помолодел. Морщинки

разгладились. Блаженная улыбка осветила все лицо.

– Ничего необычного, – заявил Петр Сергеевич. Он тоже стал выглядеть моложе, седые волосы сменились на черные, и попытка скрыть радость у него плохо удавалась. – Удивляться нечему. Сейчас наши физические оболочки испытывают потребность вернуться к исходному состоянию. И омоложение организмов, – убедительное доказательство этому. А некоторые из нас, – профессор посмотрел на меня и покачал головой то ли с сожалением, то ли с ехидцей, – превратились в подобие мыльных пузырей. Так что сейчас вам надо проявить максимальную осторожность.

– Как во сне, да? – я обернулся к Саньке.

– Ага! – он ощупывал себя, убеждаясь, что еще на месте. – Ущипните меня!

– Ха! А вдруг лопнешь!

Мы начали смеяться и пихать друг друга. Осязательные наши рефлексы остались в норме.

Ну, почти в норме.

– Спокойно, всем приготовиться. Выпускаю шасси, то есть колеса, и поедем, посмотрим наше «светлое прошлое»…

Как во многих фантастических фильмах, раздался щелчок – сработала автоматика, из поддона выдвинулись спрятанные колеса, и наш автомобиль поднялся на четверть метра выше. Став обычным и заурядным «Запорожцем», «любимцем» автомобилистов-старожилов. Но об этом раритете должна быть совсем другая история.

Через полчаса мы были у больницы. По пути мы с любопыт- ством глазели на маленькие смешные дома, очень старые и пузатые автомобили, и людей, одетых в однообразные сине-серые тона.

– Здесь, – профессор остановился рядом с вестибюлем и машиной скорой помощи, – у нас еще есть 15 минут. Из лаборатории молоденькая девушка с каштановыми волосами принесет анамнез, надо проследовать за ней, и проследить… 3-й этаж, 317-я палата. А операционная на 2-м этаже…

Я отошел за машину скорой помощи, чтобы не мешать санитарам. Почти посреди асфальта росла липа. В маленьком огороженном квадратике вытоптанной земли. Болталась на дереве подломленная ветка, готовая упасть. А вокруг нее кружила пчела. На минуту я заинтересовался, что она будет делать. Ведь никаких цветов рядом нет. Еще очень рано. Солнце пригрело, и глупенькая пчелка отогрелась и захотела немножко перекусить. Ошиблась сильно, бедняжка. Но тут она неожиданно спикировала на меня. А я не успел пригнуться.

Я опоздал на доли секунды.

Поднимаясь и отряхиваясь, я еще долго хлопал ладошками по спине, по груди. Надеясь на чудо.

Но нет. Пчела, продолжала летать сзади, описывая круги.

Она пролетела СКВОЗЬ меня, даже не заметив моего существования!

Я потянулся рукой к сломанной ветке…

– Что ж… Природа снова оказалась умнее, – мудрый папа еще раз попытался схватиться за руку проходящего врача, и снова безуспешно.

– Эх, чего я еще мог ждать? – Петр Сергеевич что-то загрустил. Таким мы его очень редко видели, – Многослойность времени. Мы здесь все, как мыльные пузыри. Надо возвращаться.

– Неужели ты так просто сдашься? Как же вера, убежденность и твой юмор, который города берет?

– Это не борьба. Это научное постижение истины. По–другому и быть не могло. Мы же знаем, что историю переделать нельзя.

А мы с Саней уже вовсю бегали, прыгали, и после очередного прыжка я вдруг полетел…

Я чуть не задохнулся от восторга! Это же здорово!

Мы проскальзывали сквозь деревья, птиц, провода, словно через облака. Летали наперегонки.

– А мы сами не растаем? – озабоченно спросил Саня, – Петр Сергеевич предупреждал…

– Давай еще чуть–чуть. Они без нас не улетят. А мы еще сквозь стену попробуем? Ага?

Мы стояли на крыше, рассматривая зеленый парк с больничными корпусами. Хотелось залететь внутрь какой-нибудь пала- ты и привидениями поноситься по ней, а можно было пролететь через чердак, или просто взлететь очень высоко и достать крыльев самолета…

– Вот вы где! – К нам подлетел папа вместе с профессором.

– Молодцы! – похвалил Петр Сергеевич. – Наслаждаетесь жизнью в ее любых проявлениях…

– Но ты сам говорил, что в любой момент… – негодовал папа.

– Да-да! И мы уже давно могли раствориться.

– А может, и не растворимся! – высказал я собственное мнение.

– Да, Андрей, может быть. Но если ты любишь рисковать, то тебе пора становиться цветоводом. Будешь выращивать гладиолусы. Твоя пчела, про которую ты сейчас рассказывал, рискнула сделать пробный полет не в сезон. И где она?

– Ну, а если есть что-нибудь… какой-нибудь предмет здесь, на который мы сможем повлиять, – продолжил спор Саня. – Или экстрасенс какой-нибудь, которые привидения видит.

Я чуть не рассмеялся… Выдумает же друг такое. А профессор подхватил идею:

– 

…видит привидения, общается с Наполеоном и подсказывает Архимеду, как надо нырять в ванну, чтоб его осенило. Поверь мне, друг мой любознательный, здесь нас никто и никогда не увидит, и не услышит.

Я легонечко прыснул. Хорошо, что Петр Сергеевич такой юморист. На все смотрит с позитивом.

– Постой, а это что? – Мы обернулись. Папа стоял около вентиляционной трубы главного больничного корпуса, и разглядывал объявление. Белый приклеенный листок бумаги, с выделенными внизу телефонами. Кто его здесь повесил? Карлсон, что ли?

Папа попробовал оторвать объявление. Его рука прошла через кирпичную стенку трубы, словно через 3d–изображение. Тогда он обернулся к нам и поманил к себе.

Да с такими глазами!

Чайные блюдца по диаметру и те были бы меньше. На листке бумаги было напечатано!

Не типографской машинкой, а компьютерным шрифтом Arial 14 – уж я-то знаю!

Конечно, компьютеры в России в 83-м году уже появились, но…

Но что было написано?! – Тут-то я и совсем чуть не сполз на пол, то есть на крышу.

«Захотели путешествовать во времени? И испугались что-то не так изменить? Да, это серьезная ответственность, но бояться ничего не надо. Обращайтесь в наше акционерное общество по управлению временем, и мы научим вас делать ВСЕ, что вам только захочется. Без любых каких-либо отрицательных последствий. Мы находимся: Перевалочный пер., 4, 2033-й год. Справка от тэмпмэйкера предоставляется в 2154 году.

Наши услуги в режиме просмотра:

– переход до 40 лет:3000 д.е.;

– от 40 до 300 лет: 12000 д.е.;

– от 300 до 2000 лет: 32000 д.е.;

– свыше 2000 лет: 94000 д.е.;

Доступ в открытом режиме правки предоставляется с 1000% – ной наценкой.

Большая просьба соблюдать все предписанные нами правила.

В случае правонарушений вам будет оказана помощь нашими бригадирами времени».

И чуть ниже крупными буквами:

«АО УВ ГЛАДИОЛУС работает для вас».

И слева фирменный знак: ромбик с вложенным кругом, а в центре – гладиолус. Длинный стебель с тремя бутонами. А еще ниже мелким шрифтом три фамилии: «д.н. Можайкин-младший Сергей Петрович, д.н. Замятин Андрей Николаевич, к.н. Пахнин Александр Александрович».

– Нет-нет. Этого никогда… – рассеянно повторял профессор, неужели чувство юмора покинуло его?

– Это можно объяснить… Квантовые скачки и…

– … и суп из гладиолусов! – улыбался Санька. Он держал в руках обломок кирпича (из этого мира) и стучал по железной решетке вентиляционного отверстия.