Это отражает то, что происходило в Соединенных Штатах в тот же период, но есть и некоторые отличия. За исключением нескольких широких равнин, сельскохозяйственные районы в Японии представляют собой узкие долины, а размер отдельных полей довольно мал.

Сельскохозяйственные земли нелегко было объединить в мега-фермы, как это произошло в Соединенных Штатах, для размещения все большей и большей техники. Также в

В Соединенных Штатах, когда фермеры покинули ферму, потому что они либо не выплатили ссуду, либо переехали в город по личным причинам, они потеряли собственность. В Японии, даже после того, как остальная часть семьи переехала в город, старший сын остался, обеспечивая непрерывность владения. Родственники возвращались в гости и поддерживали связь со своими сельскими традициями. Даже сегодня многие японцы в городах знают, как собирать дикие продукты и как готовить простые лекарства из дикорастущих растений. Ферма Билла и Хироко была тем местом, где жил староста деревни. Вероятно, она была построена в середине 1600-х годов, примерно в то же время, на склоне холма с видом на долину был построен замок даймё *. Дом был похож на другие фермерские дома, с его впечатляющей соломенной крышей и хозяйственными постройками, но он был больше других, имел большую центральную комнату, которая использовалась для собраний и имел два декоративных сада, которые мы спасли от путаницы ежевики и сорняков.

* Даймё были феодалами, правившими определенными регионами Японии до 1867 года. Они подчинялись сёгуну, который обладал абсолютной властью, хотя сёгун формально был назначен императором править от его имени.

Кроме того, это был единственный дом с большим складским помещением с белыми стенами. Однажды, когда хозяин дома пришел в гости, он открыл складское помещение и позволил нам заглянуть внутрь. Были доспехи, старая мебель и заплесневелые груды книг и бумаг. Хозяин приходил не часто, слава богу. У него была идея, что наша община была буддийской школой, а мы были его учениками. Мы дали ему прозвище Капитан Дзен, потому что, когда он приходил, он ожидал, что мы будем сидеть в медитации в течение двух часов утром, прежде чем мы сможем выйти на работу в поле. Конечно, мы проявили должное почтение. В конце концов, мы были в Японии, и он был нашим благодетелем.

Дом был заброшен более десяти лет, и поля были бельмом на глазу, поэтому мы пошли работать и все отремонтировали. Соседи сначала осторожно наблюдали за нами. Мы, должно быть, были очень красивы с нашими бородами, длинными волосами, в комбинезонах и рубашках с крашеными галстуками, но они увидели, что благодаря нашей работе дом был восстановлен, а поля снова были чистыми и засаженными урожаем. Довольно скоро они стали заходить пить чай, поначалу скорее из любопытства, чем из чего-либо еще. Постепенно посещения стали более регулярными и расслабленными, и в конце концов нас приняли в сообщество. Нас пригласили принять участие в совместных сельскохозяйственных работах, таких как посадка и сбор риса, а также удаление сорняков из ирригационных каналов. Жители деревни отчаянно нуждались в рабочей силе, и мы были более чем счастливы внести свой вклад.

Наша идея заключалась в том, чтобы выращивать зерновые так же, как японцы выращивали их в традиционные времена. У нас был относительно большой огород перед домом и около акра(40 соток) орошаемых рисовых полей. Был безграничный запас навоза от соседнего фермера, который держал в коровнике несколько коров. Он мотивировал нас, чтобы мы надели высокие резиновые сапоги и вычистили коровник насколько душе угодно.

Еще был бесконечный запас рисовой шелухи с местной мельницы. Мы закапали навоз и рисовую шелуху в почву с помощью культиватора и сделали компост для подкормки овощей. Почва заметно улучшилась за очень короткое время.

Мы часто спрашивали совета у наших соседей, и они были более чем счастливы помочь. Большинство из них не понимало, почему мы так интересовались старым способом ведения сельского хозяйства, но некоторых мы явно зацепили за живое. Однажды зимой мы выращивали вику в качестве покровной культуры, как и перед войной. Соседские поля зимой были голыми, поэтому наши действительно выделялись своими ярко-пурпурными цветами. Некоторые из нас однажды стояли рядом с одним из полей, когда пожилой парень проехал мимо на своем велосипеде. Со слезами на глазах он поблагодарил нас за выращивание именно этой покровной культуры. Он сказал нам, что прошло более двадцати пяти лет с тех пор, как он видел поле, подобное нашему, и это вызвало счастливые воспоминания.

В другой раз я работал в саду перед домом, когда пожилая женщина, которая постоянно сутулилась из-за того, что всю жизнь работала в поле, позвала меня с улицы внизу. «Не забудьте замульчировать баклажаны, - сказала она. «Им нравится, чтобы их корни были прохладными в такую ​​жаркую погоду». Я поклонился и поблагодарил ее, затем пошел в сарай, взял охапку рисовой соломы и положил ее под растения.

Слух о нашей ферме распространился, и вскоре друзья из Киото начали приезжать. Мы также стали остановкой в ​​маршруте путешественников, которые отправились из Европы и прошли через Ближний Восток, Индию, Непал, Юго-Восточную Азию и Гонконг, наконец, в Японию. Гости из Киото приезжали в основном по выходным.

Некоторым понравилась работа с нами в полях, но мы не ожидали, что они будут работать. Мы были рады предоставить им убежище, где они могли бы гулять по горам, плавать в реке или просто отдыхать и наслаждаться садами. Однако ожидалось, что путешественники со всего мира, которые остановились здесь более чем на пару дней, присоединятся к нам в любой работе, которую мы выполняли в поле в то время, и помогли на кухне.

Жить было хорошо. Хироко родила двоих детей на ферме, обоих с помощью местной акушерки Оно-сан. Первый, мой крестник Райсон, «приехал» ночью в сильную метель. Когда мы позвонили Оно-сан, чтобы сказать ей, что нам нужна ее помощь, она сказала, что приедет прямо на своем велосипеде! Это правда, что велосипеды являются традиционным средством передвижения акушерок в Японии, но было холодно и шел снег, а Оно-сан было больше семидесяти пяти лет, поэтому мы решили забрать ее на грузовике. Когда родился второй ребенок, Хонами, я уже вернулся в Соединенные Штаты, но слышал, что Оно-сан тоже принимала ее роды.

Однажды зимой все уехали на несколько месяцев, и я остался один, чтобы присматривать за домом. Большую часть времени я сидел у плиты, изучая Японские иероглифы и книги об Азии. Я также навещал соседей и сидел у их печей, ел мандарины и говорил о жизни в долине.

Частой темой разговоров было то, как все изменилось за последние двадцать пять лет. Большинство изменений явилось прямым результатом механизации и, как следствие, внезапной депопуляции. Оставшиеся жители деревни были слишком стары и слишком малочисленны, чтобы справляться с задачами, необходимыми для того, чтобы земля оставалась такой же здоровой и продуктивной, как и раньше. Это пренебрежение было легко увидеть в заброшенных домах и полях, усеивающих ландшафт, особенно в более отдаленных районах, но место, где был нанесен наиболее серьезный ущерб, не было очевидно для обычного посетителя. Оно было в лесах и редколесьях.

В традиционные времена ветки подрезали, резали под корень для омоложения, подлесок время от времени вырезали, а некоторые деревья вырубали, чтобы избежать загущения. Поскольку эти работы не выполнялись, лесные массивы заросли, и вечнозеленые хвойники постепенно вытеснили солнечные лиственные деревья. Вечнозеленые деревья создают темный и относительно бесплодный подлесок, поэтому разнообразие уменьшилось, как и способность леса накапливать воду и контролировать наводнения. Бамбуковые рощи вышли из-под контроля, потому что люди больше не собирали побеги для еды, а стебли - для других целей. Кабаны и обезьяны мигрировали с возвышенностей и стали надоедать на рисовых полях и в огородах.