— Господи, ты стала такой циничной, Цисси, — устало выдохнул он, — сватай лучше Драко. Его союз с героиней войны откроет вам все двери. Не сразу, но через пару лет. Хотя нет, ты опоздала. Мисс Грейнджер уже занята мистером Рональдом Уизли. Досадно, но поищи кого-то ещё.

Нарцисса помолчала, собираясь с мыслями и кружа вокруг чёрного мраморного Снейпа, оглядывая его с преувеличенным вниманием. Наконец, она вскинула светлые глаза и негромко сказала:

— Я благодарна тебе, Северус, что принял нас. И что помогаешь моему сыну. Я вовсе не хотела тебя обидеть, просто… — она запнулась. — Ты отдал столько лет служению Тёмному Лорду, Дамблдору и памяти Лили Эванс, что уже забыл о себе. Я хочу, чтобы ты жил. Дальше. И был счастлив, понимаешь? Я и Люциус… ты же знаешь, как мы сначала сопротивлялись договорному браку, как сильно потом полюбили друг друга, а потом… Война. Смерть. Мой муж стал… чудовищем. И я им стала. Я смотрела, как на безупречном полу моей гостиной Белла пытает юную милую девочку и… и ничего не чувствовала. А потом эта девочка написала мне! Понимаешь, Северус, она… она не ненавидит меня, она… Она пытается меня простить и жить дальше. Я только после её письма поняла, что всё ещё дышу, что Драко на свободе, а Люциус… Люциус всего-то в тюрьме, а не поцелован дементором! Мерлин, Северус, мы живы! Это дар. Это… это больше, чем мы заслужили, понимаешь? Ты не должен прятаться! Больше не должен!

Он сглотнул, видя, как по бледным щекам жены друга струятся слёзы.

— Понимаю, — хрипло отозвался он, — и всё же… Я… что за жизнь меня ждет, Нарцисса? Я — убийца… предатель… шпион. И я не знаю иной жизни. Как я могу? Меня ненавидели ученики, коллеги… и сейчас их чувства смягчились только потому, что я умер. Гермиона Грейнджер относится ко мне так тепло только потому, что по её мнению, я лежу в этой могиле!

Снейп понимал, что кривит душой. Девушка не поменяла своего отношения, когда они встретились. Она вела себя так, словно он не третировал её и её друзей все эти годы, не унижал и не насмехался. Не портил жизнь, назначая отработки, не игнорировал ум и наблюдательность и отлично сваренные зелья. Не покрывал поля небанальных эссе едкими и обидными комментариями. Так странно было понимать, что он кому-то небезразличен хотя бы как человек. То, что Драко и Нарцисса с Люциусом считают его членом семьи, он знал давно, но это не меняло того факта, что именно Малфой привёл его в Визжащую хижину к Лорду, а Нарцисса упросила спасти душу сына ценой души самого Снейпа. Да, Дамблдор был не единственным, кого он убил, но старик-манипулятор был тем, чья смерть от его руки будет мучить профессора до конца дней.

— И всё же… — Миссис Малфой легко улыбнулась. — Ей не всё равно.

Фыркнув, Снейп протянул ей руку:

— Домой?

В доме в Паучьем тупике с появлением Малфоев всё изменилось. Нарцисса виртуозно владела всевозможными бытовыми, расширяющими и ремонтирующими заклинаниями, так что теперь всё блестело новизной. Кроме того, она превратила две крохотных спальни в три нормального размера и привела двух домовых эльфов — только они отказались покидать семью, все остальные давно были отпущены на волю и прибились к Хогвартсу. Еда была отменной, компания не слишком навязчивой и мерзкой — Цисси предпочитала сидеть одна в гостиной с книгой, вышивкой или ещё чем-то, Драко же с головой ушёл в подготовку к ЖАБА и высовывал нос только, чтобы посоветоваться с Северусом по поводу зелий и ЗОТИ. Стараниями Поттера и всё той же Грейнджер бывший юный Пожиратель был допущен к сдаче, мог иногда брать книги из библиотеки и посещал пару занятий в неделю. Индивидуально, разумеется — сама Макгонагалл разрешила Флитвику и Вектор давать ему уроки. Снейп же варил привычные для больничного крыла зелья, сам не зная, зачем, и складывал их в шкафы, бродил по Коукворту и… не понимал, куда ещё себя девать. До появления крестника он всерьез планировал уехать подальше, но теперь решил дождаться результатов его экзаменов. А после…

Дальше загадывать не хотелось.

Однажды, спустя три месяца после выписки и встречи с Лавгудами и Грейнджер, он внезапно вспомнил, что обещал МакКинли как-нибудь его навестить. Абердин внезапно показался глотком свежего воздуха. Снейп трансгрессировал в пустынный парк в паре миль от госпиталя и с удовольствием прошелся пешком. Когда он напялил джинсы и маггловскую куртку, на лице Нарциссы отразился такой ужас, что он вместо сапог из чистого упрямства натянул стоптанные кроссовки. Волосы отросли до привычной длины, и он завязал их в хвостик, памятуя, как Дженни ворчала, что его патлами только пол подметать. Войдя в знакомые двери и вдохнув запах дезинфицирующих средств, он вспомнил почему-то Поппи Помфри и её мягкие руки, втирающие мазь в шрамы, оставшиеся от когтей Люпина.

— Ты смотри-ка, Тобби нарисовался! Раз стоишь на ногах и не капаешь кровью, значит, просто на огонек забежал? — грубоватый голос Дженни заставил его слегка улыбнуться.

— Я тут проездом, вот, решил узнать, как вы тут. Скучала по мне? — протянул Северус.

— Ни грамма, милый. У меня новая любовь, — медсестра звонко хихикнула, — точнее, даже двое. Такие голубки, жаль, что спят.

— Снова коматозники? — удивился Снейп.

— Ага. И опять откуда-то издалека. Говорят, туристы. МакКинли обалдеет от радости, когда тебя увидит! Он как раз недавно обходил «спящих красавиц». Дуй к нему, только руки помой.

— Джен…

— Без возражений! — скомандовала она и поманила его за собой.

МакКинли обнаружился в комнате отдыха для персонала, с преувеличенным вниманием он поливал чахлый фикус на окне из щербатой кружки с надписью «I like tea» и при виде Снейпа крякнул и тут же протянул ему сухую мозолистую ладонь. В его мясистых пальцах даже запястье Северуса выглядело болезненно хрупким, а уж про остальное и говорить не пришлось.

— Я надеюсь, что там вода, — угрожающе произнесла Джен, подбоченившись.

— А? — доктор отпустил ладонь Снейпа и поиграл бровями. — За кого ты меня принимаешь?

Дженни фыркнула и ушла, бормоча себе под нос что-то про седых и невыносимых мерзавцев.

МакКинли уселся в шаткое кресло в самом углу и с наслаждением вытянул длинные ноги в белых кроссовках с ярко-малиновыми шнурками.

— Чем обязан, Тобиас? В прошлый раз ты так хотел исчезнуть отсюда, что чуть ли не скулил. Соскучился? Или что болит? — доктор сдвинул брови. — Только не говори, что шрамы воспалились! Я их шил почти пять часов!

Северус покачал головой.

— Чёрт, всё зажило, как на собаке. Вы, док, настоящий волшебник! — отогнув ворот рубашки, он продемонстрировал широкие, но уже совсем бледные рубцы. — Я тут проездом… вспомнил вас, решил навестить. Узнать, как дела…

Дамблдор подавился бы лимонной долькой, услышав то, что нёс его шпион. Вранье Северуса было шито белыми нитками насквозь, но доктор засиял и тут же принялся вещать про пациентов, квоты на лекарства, нехватку персонала и проблемы пациентов в коме, до которых никому не было никакого дела. Слушая раскатистый бас шотландца, Снейп чувствовал себя… нормальным. Просто разговор с хорошим знакомым, просто ужасный, но горячий кофе в старенькой кружке. И никаких тебе оклюментных щитов, увиливаний, подобострастия и наказаний.

— А самое обидное, что я этих австралийцев обратно отправить не могу! Совесть не позволяет, понимаешь, Тобиас! Они же живые люди! Никаких повреждений, все органы в норме, а в себя не приходят! Хоть ты тресни! Приехали люди посмотреть красивые места, а получили две койки в одноместной палате! Тьфу! — МакКинли ударил кулаком по столу, сбив стопку историй болезни и стаканчик с ручками и карандашами.

— Это те двое, про кого говорила Дженни? — Снейп опустился на корточки и быстро собрал рассыпавшиеся предметы. — А почему австралийцы?

— Так они из Мельбурна, ну точнее, прожили там последний год, а затем в Абердин прилетели. Муж и жена, наверное. Документов при них не было, так что пришлось поднапрячь Стэна. Приятель мой, из местных. Женщины не было, а у мужчины есть штраф за превышение скорости. Джон Грейнджер зовут. Стоматолог, — принялся объяснять доктор.