Щуплый, молодой батюшка, внимательно осмотрел шушукающуюся паству и приятным баритоном начал выводить слова положенной по случаю молитвы. Народ притих. Зажигали свечки, молча клали цветы в гроб.

  - Удобно ли мне тут?- спросил Смердин тихо.

  - Нет ни эллина, ни иудея пред Господом. И потом, мы пришли отдать почести учительнице, а не углублять раскол между вселенскими церквями.

  Недолгая служба окончилась, гроб вынесли, опустили в приготовленное место, забросали землёй и установили большой деревянный крест с надписью: "Яшкина Лукерья Тимофеевна". Увидев это, журналист обернулся к философу:

  - Ещё одну версию закопали на наших глазах.

  - А вы что же, подозревали восьмидесятилетнюю старушку, хронически больную ишемической болезнью и стенокардией? Да уж, куда нашим авторам, вот ваша фантазия поистине безгранична.

  - Пора мне возвращаться домой, так сказать, не солоно хлебавши...

  Глава вторая.

   Last supper

  Когда в аэропорту Пунта-Рейзи приземлился Боинг 737 компании Alitalia, стройный брюнет в джинсах и клетчатой рубашке двинулся к выходу прибывающих, держа в руке плакатик с надписью "Mark Rybakov". Но, увидев плотного, невысокого мужчину в дорогущем твидовом пиджаке, с круглым, обаятельным лицом и синими, стальными глазами, Алессандро Контадино (а это был именно он) широко улыбнулся, и, раскинув объятья, отправился навстречу.

  - Бани, увы, нет. Но ванна и душ ждут вас в моей квартире. Позднее, ужин. Ничего особенного - сибас, паста карбонаре и кампаре.

  Полицейская машина оставила позади мотоциклетную стоянку, несколько развязок и летела по шоссе вдоль берега моря. Солнце изобразило на его глади широкую световую дорогу. Мимо проскакивали посёлки и деревушки, которых становилось всё больше и больше, пока они не слились в одно целое предместье Палермо.

  Автомобиль скрипнул тормозами у двухэтажного дома на Via del arsenale, 44.

   - Здесь возле работы и живу, лучший вид во всём городе, оцените, - поднимаясь в квартиру, произнёс комиссар.

   - Вижу, вижу. Вечером здесь, наверное, особенно роскошно. Море, порт, яхты и флотели?

  - Немного шумно, но окна пластиковые и если закрыть, то тишина, как в Больших Ямах. Ванна в конце коридора направо, к ужину я вас приглашу, располагайтесь и отдыхайте, Марк Ксаверьевич.

  Когда вечернее солнце топило свои лучи в тёплом море, когда в городе начиналась активная ночная жизнь, когда наступала та благодатная пора сумерек, в которую только и хочется жить, в нежно-зелёной гостиной комиссара приступали к ужину. После первого тоста за здоровье, потекла неспешная застольная беседа, прерываемая куском рыбьего мяса или макаронного теста с пряным соусом.

  - А вы не допускаете политической составляющей этого преступления?

  - То есть?

  - Известно, что мафия по всей Италии противостояла движению Бенито Муссолини, когда он уже перешёл из стана коммунистов в стан корпоративистов и украсил это движение фасциями с топориком. Может быть, их современные последователи истребляют видных мафиози в политических целях? Так сказать, террор.

  - Это интересно, я не задумывался об этом. Развивайте вашу мысль.

  - Неофашисты могли бы выделить из своей среды девушку нетяжёлого поведения, которая пришла ублажать Гроссо. Она, во время приватного танца, подсыпала ему в лимончелло некого средства (достаточно одной таблетки), от которого Толстяк впал в ограниченную сонную кому. И вот тогда, девица сама или в компании своих геноссе, наполняет Скруджио финансами, как американский бизнес Форт - Нокс. А чтобы запутать всех окончательно, подбрасывают известную записку. Тут возможно мистическое... Убийство смахивает на ритуальное жертвоприношение тайного общества Туле. Кстати, и отсылка к Туле. Тут вам и тамплиеры, и иллюминаты, и вообще, масоны всех цветов, градусов и оттенков. Так что берсальеры, берсальеры. Не допускаете? А что касается снотворного, то современная химия производит такие препараты, что через секунды невозможно распознать их применение.

  - Что ж, очень реальная версия...Но, вот что мне рассказали сотрудники нашего отдела экономических преступлений. Одна из фирм, контролируемая людьми Толстяка, посулила школе из деревни Малые Ямы небольшой грант на покупку компьютеров. Другая компания, как вы сами понимаете, тоже контролируемая не стану говорить кем, подряжается поставить эти самые компьютеры по самой выгодной цене. В назначенное время первая фирма в переводе средств отказывает и самоликвидируется. Школа за срыв контракта оказывается в долгах, как в шелках. Престарелый директор школы от такой эпидерсии оказывается в районной больнице с сердечным приступом...

  - И как вы связываете это жульничество с гибелью крёстного отца?

  - Мне кажется, что выпускники Малоямской школы Петров и Васечкин могли приехать на экскурсию в наши палестины, полюбоваться на палермские соборы, искупаться в море, позагорать на пляже, выпить кьянти, закусив копчёными угрями. А под покровом короткой средиземноморской ночи посетить дом несчастного Скруджио. Там эти два туриста вежливо убедили своего собеседника в его неправоте по финансовым вопросам и окончательно решили с ним продовольственный вопрос. После этого, доехали на одиноком такси до известного аэропорта и отбыли в неизвестном направлении.

  Марк Ксаверьевич сложил столовые приборы, положил сверху крахмальную салфетку, встал из-за стола и ответил:

  - Вы официально выдвигаете обвинения?

  - Присядьте, il mio generale. Да, я знаю кто прикастрюлил этого бандита, да я сумел бы доказать своё обвинение в любом суде, но мне уже неважно кто и как отправил его в ад, где ему самое место. Раз моё государство не справляется, я не желаю искать того, кто всего лишь совершил правосудие. Это тот самый случай, когда преступник вызывает у меня большее сочувствие, нежели жертва.