- Здесь код, - произнес Соловьев, безрезультатно копошась с замком. - не могу открыть.
- Код! - угрожающе произнес Чещихин, направив пистолет на Данзаса.
Теперь важно было не переиграть.
- Девять... шесть два... - изобразил негодование Липатов, краем глаза замечая, как усевшийся на заднее сиденье "Тойоты" рядом с Корзубовым Соловьев набирает цифры. - но вы пожалеете...
Чещихин усмехнулся. Капитан залез на переднее кресло рядом с водителем, с интересом глядя назад.
Вот щелкнул замок и полковник открыл крышку дипломата в предвкушении получения сенсационных разоблачительных материалов...
Спустя секунду прозвучал оглушительный взрыв, который разметал дипломат клочками по салону. Нашпигованные осколками Корзубов и Соловьев погибли на месте. Из машины повалил густой черный дым. У оцепеневшего на мгновение от жуткого салюта Чещихина Роман выбил резким ударом из рук оружие и тут же, припав на одну ногу, выхватил свою заготовку - припрятанный под штаниной табельный пистолет.
Двумя выстрелами "дуплетом" Липатов уложил Чещихина и толкнул его слабеющее тело на неистово кашляющего капитана, вывалившегося из открытой дверцы машины, но упорно пытающегося достать свою "Беретту".
Роман понаделал в нем дырок. Как и контрольную - в Чещихине.
Фадеев улепетывал на четвереньках. Взрывная волна, шок, дым - все это подействовало самым радикальным образом на секретаря-стукача. И тут он наткнулся на ноги Генриха.
- Куда мы так спешим? - поинтересовался Роман. Фадеева передернуло, точно от электрического удара. - Вставай, Петя.
Фадеев покрылся испариной. Он занервничал:
- Рома, я только на побегушках... Это не я Михал Палыча...
- Это не имеет значения, Фадеев, - сказал Роман.
- Ну, я тебя заклинаю... Прошу... У меня дети... Я клянусь детьми... Человек разлагался на глазах, и зрелище это было крайне неприятное. Он разлагался, подобно медузе под жарким южным солнцем.
- У тебя, Петенька, будет легкая смерть, - устало ответил Роман. - офицерская.
Секретарь смотрел бесцветными, беззащитными глазами. Такие глаза встречаются только у животных. О чем говорить, когда не о чем говорить?
Роман всадил в Фадеева остаток обоймы. Затем он вытащил из багажника "Тойоты" канистру с бензином, облил ею салон и кузов автомобиля, а затем поджег его, после чего ушел в дом.
Когда за его спиной ударил взрыв и завьюжил горячий смерч, он не оглянулся. Зачем? Прощальный салют по Михаил Палычу состоялся и ладно.
Глава 34
Данзас продвигался по коридору пробежками. Внезапно позади него открылась дверь и оттуда вышел человек в белом халате. Видимо его привлек шум выстрелов и крики и он решил проведать обстановку. Генрих едва успел спрятаться за кадкой с пальмой. Когда медик скрылся за углом, Данзас бесшумно подбежал к двери и осторожно приоткрыл ее. Он прыгнул в помещение и тут же перекатился за высокий металлический стол.
Но предосторожности оказались излишни. В лаборатории никого не было.
Данзас опустил ствол "Беретты", быстро приблизился к дверям и нажал кнопку фиксатора. Теперь отпереть помещение снаружи было невозможно. А сломать нехилую дверь было труднодостижимо.
Генрих обернулся, медленно обвел глазами помещение. Целый алюминиевый стеллаж с медицинскими препаратами. Большое разнообразие названий. Видимо кабинет главного. Потом Генрих отыскал себе место для засады - в углу кабинета за штабелем коробок на английском и немецком языках, придирчиво осмотрел убежище и остался доволен.
Теперь следовало терпеливо ждать.
В голове у него созрел план - перебить всех, кто имеет отношение к отряду Бумеранга, включая самого полевого командира, и врачей, причастных к незаконному забору органов, во всяком случае тех, кто непосредственно подичнялся Терпугову и Решко. Затем покинуть территорию ДНР вместе с российским спецназом, если он действительно высадился в районе санатория и приступил к операции по захвату здания. Пусть уж если потом судят, то в России. Он надеялся на помощь Архивариуса.
Но для сначала требовалось выполнить одно условие - выжить.
Доктор появился минут через семь, судя по часам на стене, в компании двух лаборантов. В одном из них Генрих узнал медика, проверявшего показания приборов, когда Бумеранг принимал водные процедуры.
А когда доктор повернулся к Генриху лицом, то Данзас обрадовался, так как физиономия "психолога" Всеволода Решко была уже ему хорошо знакома.
Генрих положил палец на спусковой крючок "Беретты".
"Психолог" в белом халате покопался в бумагах на столе, позвонил кому то по телефону и приказал послать вооруженный наряд в блок "А". Потом потянулся, как кот, похрустел суставами, повращал головой и двинулся к стеллажу с лекарствами.
Судя по всему, он уже был в курсе случившегося в подземелье.
Данзас приготовился.
− Усилить мою охрану, сказал психолог этим двоим.
"Пора", решил Данзас.
