Обдувало откуда-то свежим ветерком. Данзас поднял взгляд и увидел широкий вентилятор под потолком. Уже хорошо! Лежать все же было неудобно - ноги свисали вниз, твердое холодное ложе упиралось в затылок и спину.
"Словно судьба стоит за мной и бережет для каких-то высших целей", - думал он и с улыбкой снова прикрыл глаза. Однако инстинкт настоятельно требовал от него сейчас же найти выход из этого уже почти безнадежного положения...
В помещение быстрым шагом вошли двое санитаров в халатах и шапочках и покатили каталку с Генрихом по длинному неярко освещенному коридору, выложенному белой кафельной плиткой, как и в большинстве больниц.
По прибытию санитары поспешно затворили тяжелую металлическую дверь.
Здесь было не слишком уютно, пахло больницей. Повсюду стояла громоздкая и импортная медицинская аппаратура, и у стены на высокой медицинской кровати лежало укрытое простыней, с кислородной маской на лице, узнаваемое по рыжей, выпирающей из-под маски бороденке, длинное мощное тело героя Новороссии Аркадия Павленко. У изголовья дежурил медбрат − который приходил за Генрихом в первый раз, он следил за кислородом и какими-то другими приборами, а слева от постели стояли, склонившись к пациенту, высокий шатен с интеллигентным симпатичным лицом со слезящимися глазами, с горбинкой на носу доктор Всеволод Решко и неизвестный Данзасу врач лет пятидесяти с умным худым гладковыбритым лицом, в старомодных очках.
Этот врач бросил на столик папку наполненную какими-то бумагами и заговорил с Решко быстро, отрывисто, на том профессионально-медицинском сленге, из которого ухо Генриха выхватило лишь отдельные слова, вроде: "функции нарушены... свертывание... аритмия... стимулятор сердечной деятельности... кровообращение..."
Данзас не пробовал вникать в суть их разговоров, он смотрел на то, что лежало рядом укрытое простыней на этой высокой больничной койке. Увиденное очень удивило его. Будучи человеком, который за годы боевых действий много раз бывал в морге и видел массу трупов, он мог и без медицинского диагноза сказать, что у героя Новороссии серьезные проблемы со здоровьем. У него была кожа покойника, и от него пахло смертью.
Подошедшие Давид с Константином, зафиксировали конечности Генриха намертво в специальных зажимах. После чего Константин сделал Данзасу укол, отчего Генрих начал погружаться в полную эйфорию. Холод в помещении, ни рукой, ни ногой не шевельнуть - но эйфория полная!
- Очухался, Всеволод Федорович!
Это Костя говорит, голос доносится сбоку, скосил взгляд Данзас.
Решко тут же отозвался на сообщение помощника.
- Оч-чень хорошо! Вы, Генрих Владимирович, в прошлый раз не позволили нам напитать нашего вип-пациента необходимыми ему регулярно живительными соками, уложив много наших людей, с которыми у нас было доходное и взаимовыгодное существование. Из-за вас погиб мой коллега, с которым я проработал несколько десятков лет бок о бок. Что же, значит вы своей кровью продлите жизнь нашего бога и наш эксперимент. Да-да, великий эксперимент в лице полевого командира Бумеранга, который безмятежно спит теперь, приближая нас к разгадке тайны бессмертия. Вы, Генрих Владимирович, сейчас, здесь, передадите свою кровь Аркадию Павленко. Вы отдадите ему все, что сможете, и умрете. А герой Новороссии будет жить.
- А что с ним? - собрался с мыслями Данзас.
В ответ Решко ввел иглу катетера в вену Генриха.
- Костя! Раствор!
Ассистент кольнул шприцем.
- Есть.
- Отлично!
Кровь стала потихоньку перетекать от Генриха к Аркадию. Так проходила минута за минутой. Тем не менее Данзас был спокоен. Он уже несколько раз избежал смерти и поэтому перестал ее бояться. Инстинкт самосохранения притупился, наружу выступило какое-то иное чувство, до сих пор сидевшее глубоко в подсознании, чувство, которое превращало нерешительного клиента общественной столовой с рублем, зажатым в кулаке, в хитрого и изворотливого игрока с сотней в кармане и миллионом в уме, способного и на краю жизни, уже безнадежно зависнув носками своих скороходовских ботинок над самой пропастью, азартно вырвать на лету из рук судьбы единственный шанс из тысячи - свой золотой шанс.
И Генрих сконцентрировался, напрягся так, что, кажется, кровь хлынула носом - и ... рванулся вперед. Зажимы затрещали, он сбил каталкой Давида, стал заваливаться со своего ложа, катетер вырвался из вены, пропитав простыню кровью. Капельница пошатнулась и упала на ассистента Решко. Пресловутый раствор потек на пол.
− Держите его! - закричал Всеволод Федорович и кинулся к Генриху
Он, Константин и Давид придавили Генриха к каталке.
Через окошко под потолком на пол упала граната с газом.
- A-а, черт!.. - воскликнул в густом дыму Решко. - Боевая тревога! Где охрана?!
- Сейчас! − засуетился медбрат, только что закончивший возиться с капельницей. - Уже вызываю!
- Олег Ильич! Эвакуируем пациента! Давид, помогай!
- Бегу, Всеволод Федорович...
- Эвакуация пациента в блок "А", комната три! Олег Ильич, за мной! Давид!
Двое врачей вместе с медбратом подхватили ложе с Бумерангом на колесиках и покатили его к выходу, Решко постоянно что-то кричал в рацию.
- Костя, Артур, переходите в помещение два! - на бегу крикнул Олег Ильич.
Все помещение быстро запонилось едким, удушливым, вызывающим обильные слезы газом.
Кое-как уложив Данзаса обратно на каталку, Константин с Артуром заперлись в задней комнате. Константин вытащил пистолет.
