- Хорошо, - поправился я. - если вы не торопитесь.
- А затем перевезти его в Москву? Обеспечить ему здесь охрану?
- Да, - подтвердил Липатов, - как ценному свидетелю.
***
На третий день пребывания Данзаса на конспиративной квартире в гостиной раздался звонок.
− Это Лариса, − донесся знакомый голос в трубке. - я сейчас около дома. Мне нужно забрать некоторые свои вещи.
− Конечно, поднимайтесь. - ответил Данзас.
Через минуту в замке повернулся ключ. Генрих зашел в ванную, чтобы натянуть накануне постиранные джинсы (дама все-таки!).
В прихожей раздались тихие шаги.
− Я сейчас, − отозвался из ванной комнаты Генрих. - извините, я не совсем одет...
Ответом ему была тишина.
Генрих недоуменно открыл дверь и выглянул в коридор.
Если бы не его реакция, ему достался бы сильнейший удар по голове. Но он упал на пол, перекатился, встретив удар ногой нападающего, и ответил ударом живот противника. Боевик отлетел к стене, но не упал. На Генриха налетели сразу двое. Данзас почувствовал, что перед ним мастера рукопашного боя, когда его блок и защита не смогли нейтрализовать атаки противников. Сначала он пропустил два удара подряд в корпус, от которых он пролетел в кухню, сбив своим телом стул. Потом его блок пробил удар ногой с разворота , от которого Данзас снова пролетел пару метров вперед и врезался головой в батарею, отчего потерял сознание.
Глава 30
Откуда-то из глубин подсознания поднимались вверх, как пузыри воздуха сквозь толщу воды, странные ощущения и видения, которым в человеческом языке не было и не могло быть соответствующих определений. Но действовали они на психику и тело раненого благотворно, укрощали боль и уносили с собой - в пустоту - тревоги, страхи, беспокойство и угнетающие чувства беды и ошибки. В какой-то момент эти "пузыри" подсознательных движений души вырвались на океанский простор сознания, превратились в "воздушные шары" ассоциаций, связных мысленных цепочек, и Генрих осознал себя лежащим на твердом топчане в тесной каморке с железной дверью и единственным зарешеченным окном.
Он лежал не двигаясь, присматриваясь к обстановке каморки и прислушиваясь к звукам, долетавшим из глубин здания, и окончательно понял, что находится в камере тюрьмы. Закрыл глаза, обессиленный даже этими простыми движениями глазных яблок, вспомнил нападение неизвестных в конспиративной квартире, и Генрих стал сосредотачиваться. Судя по запахам йода и эфира, а также повязкам на голове и теле, его лечили, значит, убивать сразу не собирались. Это вселяло надежду. Тогда он устроился на топчане поудобней, отмечая очаги боли - вполне терпимой, кстати, и сконцентрировал внимание на мыслеобразах "земли", "воды", "огня", "воздуха" и "неба": эти ступени медитации помогали восстанавливать силы и лечить израненное тело.
Так прошло некоторое время. Генрих почти созрел для действия. Но, во-первых, надо было поточнее выяснить, где он находится, во-вторых, не мешало подкрепиться, в-третьих, следовало и дальше играть роль раненого, вот-вот готового откинуть копыта. А поскольку лучший способ времяпровождения в данном положении - сон, Данзас приказал себе спать.
Проснулся он через пять часов, почувствовав на себе чей-то пристальный взгляд. Не меняя позы, не выдавая себя ни одним движением, мысленно пошарил вокруг "руками" и наткнулся на двух человек, разглядывающих его неподвижное тело. Затем один из них что-то тихо сказал, второй ответил, и они снова замолчали. Один явно был надзирателем или же одним из начальников этой "тюрьмы", а вот второй казался очень спокойным и опасным, вызывая впечатление нависшей над головой стены.
Генрих незаметно приоткрыл один глаз, чтобы рассмотреть в щелку визитеров, и буквально укололся об изучающий взгляд человека, одетого в черные брюки, белую рубашку с галстуком и туфли. Тяжелое лицо человека, гладко выбритое, с модными тонкими очками, казалось высеченным из камня, и веяло от него холодной стальной волей и жестокостью, не знающей колебаний.
- Очнулись, Генрих Владимирович? - улыбнулся человек.
Генрих медленно открыл глаза, и вгляделя в стоявшего над ним собеседника. Видимо, он его узнал, потому что во взгляде Данзаса мелькнуло удивление.
- Вы?
- Всеволод Решко, психолог, - ответил человек. - а вообще ассистент хирурга. Генрих Владимирович, вы находитесь в данный момент у нас в резиденции.
- Где? - прошептал Данзас, сраженный услышанным до такой степени, что ему не надо было особенно притворяться слабым и жалким. Он снова был в руках своих врагов.
- Где находится резиденция? - шевельнул густыми бровьми Решко. - Или где находится помещение, где вы содержитесь? В подземном этаже нашего санатория. - психолог пожал плечами. - Приходится, знаете ли, содержать вот такие "царские" покои... для подобных вам людей и некоторых подопытных кроликов. Как вы себя чувствуете?
- Пить...
Решко обернулся к спутнику, среднего роста мужчине в камуфляжной форме форме с сержантскими нашивками, сказал что-то тихо, глянул на недвижно лежащего Генриха:
- Вас накормят. Скоро ваше положение изменится, имейте в виду, хотя сдается мне, чувствуете вы себя лучше, нежели пытаетесь внушить. До скорой встречи со своим приятелем.
Кивнув, Решко скрылся за дверью камеры, за ним тенью выскользнул "камуфляжник". Данзас остался один. Расслабился, все еще помня угрожающе-насмешливый взгляд психолога, потом улыбнулся в ответ.
Что бы тот ни говорил, в шансы Генриха он не верил. "А напрасно, - подумал Данзас с веселой злостью, - придется тебя разочаровать, доктор... Вот только что за намек ты сделал, говоря о свидании с приятелем? О каком приятеле шла речь?"
