Большой парк, пальмы, дорожки, усыпанные галькой с морского берега, дорогие цветы и наконец прекрасная вилла - все это еще больше убедило Гильбура в том, что дело его племянника процветает. Гильбур вылез из такси у веранды, ища глазами кого-нибудь, кто мог бы ему ответить, сюда ли он приехал. Дверь распахнулась, и коренастый мужчина крикнул с порога:
- Алло? В чем дело?
- Я к профессору Аллену Стронгу.
- Профессора Стронга нет, жена тоже уехала!
- Я подожду.
- Долгонько придется ждать. Они уехали на несколько месяцев.
- Значит, вилла пустая?
- Дедушка! - донесся возглас сверху, и по ступенькам веранды сбежала Бекки.- Заходи же, я угощу тебя чудесным кофе!
- А где отец?
- Папа? Уехал в экспедицию с мамой. А куда, честное слово, не знаю. Это секрет для всех, даже для меня. Письма и телеграммы пересылаю ему через этого типа. Знаю, что в Южную Америку... Да ты зайди, я тебя все равно не отпущу.
Они поднялись наверх и прошли в столовую.
- Старый знакомый! - воскликнул Гильбур при виде Джима.- Если не ошибаюсь, мы познакомились в памятную ночь несостоявшегося суда Линча над Джонсоном и твоим отцом,- сказал он Бекки.
- Пей, дедушка, не обожгись! - Бекки поставила перед Гильбуром чашку с кофе. Вторую чашку она передала Джиму.- Я уговариваю Джима отправиться путешествовать по Южной Америке. Лучше лазить в дремучих лесах - гилеях Бразилии у Амазонки, чем целый год сидеть в монастыре.
- Ты в монастыре?
- А чем лучше папины условия? Никому не пиши, ко мне не приезжай, никому ни слова, пока он не кончит работы...
- Какой?
- Вот этого он мне не сказал. Даже мама не знает, но мама улетела с ним. Я наняла аэроплан и полетела с Джимом вдогонку. Хотела устроить сюрприз, но нас посадили в Бразилии и лететь за отцом не разрешили. Папа прислал сердитую радиограмму... но это, конечно, не он, а мама. Все же мы не сдаемся!
Вильям Гильбур отхлебнул кофе, обжегся и поставил чашку на стол.
- Да, нас с Бекки вернули назад,- сказал Джим.- Мы не доехали до Аллена Стронга. Поездка была мне совершенно необходима... Ведь Аллен Стронг выставил меня за дверь, как "красного" агитатора, дурно влияющего вот на эту девицу.
- Дедушка, Джим собирается после поездки в Южную Америку ехать на Яву и Суматру - писать рекламную брошюру о хине и натуральном каучуке.
- Вы знаете Суматру, Джим?
- Я? - спросил Джим, отхлебывая кофе.- Бывал... Там обезьян учат лазить на пальмы за кокосовыми орехами. Я даже сам дрессировал одну обезьянку. Почти удалось. А повлиять вот на это существо в юбке, воображающее себя шефом пресс-бюро, состоящего из одного репортера-бездельника, не могу!
- Перестаньте ругать меня, Джим,- прервала его Бекки.- Дедушка, я борюсь за папу с мамой. Она хочет показать отца сверхпреуспевающим, недалеким консерватором. А я хочу показать его таким, как он есть. Джим мой репортер. Но теперь он не хочет быть больше репортером моего пресс-бюро. Ему, видите ли, "стыдно" грабить меня...
- Вот не ожидал встретить стыдливость у журналиста! - резко сказал Гильбур, неприязненно глядя на молодого человека, видимо уже сумевшего понравиться Бекки.
Старик начал сердиться не на шутку. Его раздражение, вызванное своими собственными неудачами, требовало разрядки. Отвращение к продажным писакам перешло к нему от отца и особенно обострилось после опубликования в газете случая с "фитофторой специес".
Джим поставил чашку, круто повернулся, видимо желая "обрезать" старика, но, увидев его расстроенное лицо, он улыбнулся, чем еще больше рассердил Гильбура. Но Джиму не хотелось, чтобы у Гильбура создалось ложное впечатление о нем.
- Мой отец был учитель,- сказал Джим,- он любил Америку, как Стефансон, выпустивший биографическую книжку "Разгребатель грязи", с разоблачением монополистов. Несколько лет назад я написал книжку под заголовком "Букет гитлеров". Это о том, к чему приводит сверхкапитализация в стране сверхкоролей...
- Так это вы? - удивился Гильбур.- Вот не ожидал! Я кое-что слышал об этой книжке. Значит, это вы? - Теперь Гильбур с симпатией и удивлением смотрел на Джима.
- Именно я! В этом я перестал сомневаться, когда мне подтасовали судебное дело. Потом мною заинтересовалась Комиссия по расследованию антиамериканской деятельности! - Джим засмеялся и выжидательно посмотрел на Гильбура.
- Джим,- сказал Гильбур,- вы подвернулись весьма кстати. Мне очень нужен доверенный человек для поездки на Суматру. Дело связано с продажей партии риса и сахара и организацией кооператива фермеров. На этом деле вы не станете миллионером, но расходы я оплачу. Наше объединение взяло на себя одну коммерческую операцию. Я начинаю опасаться подвоха. Желательно послать толкового парня - выяснить эту историю, и чем скорее, тем лучше.
- Я не прочь помочь вам, Вильям Гильбур. Я кое-что слышал о вашей борьбе с монополистами. Я уважаю вас за это, хоть вы и потерпите поражение.
- Что за странный фатализм! - рассердился Гильбур.- Я верю в здравый смысл людей. Нужно бороться с монополизмом.
- Особенность империализма - это концентрация производства за счет таких, как вы,- сказал Джим.
Он долго доказывал Гильбуру, что кооператив в империалистическом государстве не будет иметь успеха в экономической борьбе с монополиями, если не выдвинет политических требований и не организует бедных фермеров. А этого именно и не хочет Гильбур.
Они долго спорили, и Гильбур спросил:
- Ради чего же вы хотите мне помочь, если не верите в победу кооперативной идеи?
- Это одна из форм протеста,- очень тихо, чуть не шепотом пояснил Джим.- Борьба открывает глаза слепым, заставляет слышать глухих и говорить немых.
Гильбур посмотрел на часы и спросил:
- Можете выехать сегодня или завтра?
- Одну минутку,- ответил Джим и исчез за дверью.
- Очень энергичный малый, хоть и не верит в кооперативы,- заметил Гильбур.
- Ах, дедушка, Джим замечательный! Он...- Бекки вспыхнула под насмешливым взглядом Гильбура и закричала: - Ты не смеешь так думать. Он совсем особенный!
Бекки умолкла. За дверью послышались шаги Джима. Он вошел в комнату и сообщил о своем согласии ехать на Суматру.
