– Да натяни её как следует и закуси зубами, – посоветовал Сергей, видя, как мучается Нелька с его старым новогодним костюмом человека-паука. – Я так и делал два года назад. Только придётся молчать.

Одеяние супергероя давно не налезало на его стремительно вытянувшуюся фигуру, а вот Нельке даже в восемь лет вполне подходило и по росту, и по комплекции. Сам Сергей втиснулся в костюм пирата, занавесил глаз чёрной повязкой и посчитал себя достаточно загримированным. Толик натянул облачение ковбоя и низко опустил шляпу с той же маскировочной целью.

Их колоритная троица отправилась в вояж по магазинам, а именно в «Сладкий мир», где продавались самые вкусные двухцветные чупа-чупсы с жвачкой внутри и конфеты в виде камней, которые Нелька называла какашками динозавра. Толику только исполнилось шесть, Сергей едва перешагнул семилетний рубеж – их вообще не отпускали дальше трёх метров от песочницы. Отец запрещал Нелли уходить из зоны видимости, если со второго раза не удавалось дозваться из окна квартиры, мог посадить под домашний арест. Карманных денег не давал, в сладостях жестко ограничивал. Только Юрий Михайлович не подозревал, на что способна детская фантазия, лишенная глюкозы.

Чтобы сократить время отсутствия во дворе, пришлось бежать. Сил хватило на два квартала, дальше пошли быстрым шагом, шумно и тяжело дыша. Хуже всех пришлось Нельке: маска-чулок из синтетики промокла от дыхания, неприятно скользила по лицу и снова съехала на лоб, практически лишив возможности видеть хоть что-то, кроме пятачка неба впереди.

Сергей взял её за руку и повел за собой.

– Почти пришли. Держись за меня и закуси маску.

Нелька резко остановилась.

– Ты его не стирал, что ли, с тех пор, как сам так делал?

Сергей замялся.

– Нет, кажется, мамка не стирала.

– Фу! – она стянула маску и несколько раз плюнула на землю. – Дайте мне срочно какашку динозавра!

В магазин вошли медленно, без суеты, чтоб никто и не подумал, что сюда они добрались без разрешения родителей и вообще без сопровождения взрослых. Прошлись вдоль прилавков, будто выбирали, на что потратить содержимое кошельков, хотя средств было ровно на шесть заветных леденцов, по два на каждого, и на одну пачку «каменных» конфет.

Пошептавшись, ребята вытолкнули Нельку вперёд. Она разжала липкую вспотевшую ладонь и высыпала на прилавок горсть монет. Одна монетка прилипла, пришлось отковыривать ногтём. Не без помощи поддакивающих за спиной Ялицких, Нелька озвучила заказ, и добавила в конце: «Пожалуйста».

Во двор снова пришлось мчаться со всех ног, чупа-чупсы распаковывали на ходу. Пришлось Нельке задрать маску и грызть леденец частично с целлофаном. Они залетели на площадку около дома, запрыгнули на двойные качели и принялись раскачиваться, будто никуда и не уходили, а сбившееся дыхание заполучили благодаря дворовому аттракциону.

Из подъезда вышел Юрий Михайлович, его тяжелый взгляд прошёлся по двору и чётко, словно наведённый снайпером прицел, остановился на качелях. Нельку отец опознал не сразу, маску она стянула, но всё ещё оставалась в костюме человека-паука. Широким и твёрдым шагом Юрий Михайлович пересёк площадку и остановился у низкого заборчика.

– Нелли! Я звал тебя четыре раза. Не вынуждай искать тебя по всем окрестностям. Где ты была?

Из соседнего подъезда вышли родители братьев Ялицких. Мама, суетливая и беспокойная, как недавно окотившаяся кошка, а папа, наоборот, слегка примороженный. Он выбивался из временного потока замедленными движениями, будто режиссер только его заснял в режиме «слоу-мо»5.

Юрий Михайлович, оглянулся на соседей по подъезду, поздоровался кивком и снова обратился к Нелли.

– Откуда конфеты? Я не давал денег.

К площадке приблизились Ялицкие, на их лицах отразился такой же вопрос.

– Серёжа, Толя, откуда у вас средства на чупа-чупсы?

Нелька обязательно свалила бы всё на Ялицких, а братья в свою очередь на неё, всё закончилось бы порицанием и напоминанием, что не хорошо брать деньги у друзей и угощаться за чужой счёт. Но надо же было их родителям подойти одновременно и лишить их заготовленного оправдания!

Они уже не раскачивали качели, и те постепенно останавливались, с пронзительным скрипом. Родители смотрели на них и ждали объяснений. Признаться – означало выпросить наказание. Вчера их неразлучная троица подготовила униформу профессиональных оборванцев. Надев старательно испачканные, разодранные футболки, они уселись у магазина с букетами первоцветов. Не просили милостыню, не клянчили монетки, они торговали. Их жалкий вид вынуждал людей присматриваться и покупать трогательные щуплые букетики. Нелька отыграла свою роль на ура. Когда люди приближались к магазину, она вскидывала свои разнесчастные выразительные глаза и молча протягивала первоцветы, а Сергей в это время причитал:

– Купите, пожалуйста, цветы, мы их всё утро собирали. По росе и почти в темноте.

Накопив достаточно денег, они свернули униформу и спрятали в кустах шиповника. Решили пока не избавляться от прибыльного хобби, чупа-чупсы имели скверную особенность иссасываться без следа.

Только такую правду не расскажешь. Нелька покраснела, приготовилась молчать и всё отрицать, но Толик, как самый младший и совестливый, не выдержал прессинг родительских взглядов и расплакался.

– Мы больше так не будем!

Сквозь его всхлипывания прорвалась правда об их неприглядном способе заработка и о походе в магазин без разрешения. Старшие Ялицкие почти синхронно повернулись, к Юрию Михайловичу, Станислав Кириллович немного запоздал, оборачивался чуть дольше жены.

– У вашей дочки дурные наклонности. Хорошо бы с ней побеседовать.

Нелька затихла, ожидая взрыва. Он не заставил себя долго ждать. Юрий Михайлович покраснел, это обыкновение алеть по пустякам досталось Нельке от отца. Он эту привычку в себе ненавидел, а она просто смирилась.

– Это ваши сыновья на неё влияют.

– Нашим мальчикам такое и в голову бы не пришло.

– Да что вы говорите! Их двое, и они мальчишки. А Нелли слишком легко попадает под влияние, у неё мягкий характер.

Никогда ещё Юрий Михайлович не заблуждался так сильно. Все сумасбродные идеи рождались в голове его дочери, но Ялицкие охотно их подхватывали и реализовывали с превеликой охотой. Угрожать или заставлять не было нужды.

– Серёжа, Толик, быстро в машину, ждите нас там.

– Нелли, марш домой. Помоги Наде с уборкой.

Дети слезли с качелей и побрели в указанных им направлениях. У кустов роз приостановились, чтоб разойтись в разные стороны и обернулись посмотреть на препирающихся родителей. Спор только набирал обороты, послышались непонятные для детского уха мудреные и завуалированные оскорбления.

Сергей печально вздохнул.

– Нам теперь точно не разрешат играть вместе.

Нелька оторвала шип розы, лизнула языком и приклеила на кончик носа.

– Ну и что?

Сергей и Толик переглянулись.

– Как «ну и что»?

– Ну и что, что не разрешат. Я всё равно буду, – она сморщилась, демонстрируя вооруженную шипом сопелку. – В садике они нас всё равно не видят. Нелька давно жила по правилу: если что-то запрещают, это нужно делать втайне.

Толик тонко всхлипнул. Его печаль не была беспочвенной: он посещал другую группу, на год младше и увидеться с подругой в саду никак не мог. Нелька прилепила на его нос такой же «рог».

– Я всё равно с тобой буду дружить, – немного подумав, добавила: – И деньги на конфеты нам всё равно нужны. Просто придумаем другой способ их раздобыть.

С тех пор их дружба приобрела вкус запретного удовольствия, на время ушла в подполье, но никуда не исчезла, так же, как и хитроумные способы заработка денег на очередной чупа-чупс.

В средней школе проблема контроля растаяла сама по себе. Не мог Юрий Михайлович отслеживать каждый шаг неугомонной дочери, пытался в качестве провожатой навязать Надю, но приключения Нельки её не интересовали. Бродить на стройке или обносить ничейные деревья ей никогда не нравилось. У Нади была своя компания, состоящая из ребят на несколько лет старше неё, и развлечения у них были не в пример взрослее. Они тайком или обманом пробирались в ночные клубы, иногда устраивали распитие коктейлей на кладбище и ходили к речке, где горланили песни под гитару. Главной запевалой была именно голосистая Надя.