Толчок ногой привел к тому, что Август слетел с кровати. Удар об пол был ожидаемым, но от этого не менее болезненным. Так получилось, что Август не успел подставить руки и сперва сильно ударился плечом, а затем уже рухнул всем телом. Пошевелиться или перевернуться не получилось, все тело парализовало. Август лежал лицом вниз, медленно приходя в себя. Боль в голове, словно волна, периодически накатывала, становясь сильнее с каждым приливом. Кроме своего сдавленного сопения, Август больше ничего не слышал, и это его радовало, потому что воспаленный мозг болью реагировал на окружающие звуки. Все, что удалось Августу спустя несколько минут, это лишь повернуть голову в сторону кровати, чтобы лицо перестало вдавливаться в пол. Кровати, которая должна была быть рядом, видно не было, его окружала густая темнота (чернота).
В полной тишине Август услышал шорох под собой. Звуки доносились из-под пола. В голове рисовалась картина бегающих туда-сюда мышей. «Не хватало того, чтобы Крысиный король 9погрыз мое лицо», – подумал Август, и тут же в голове всплыл образ сросшихся между собой хвостами крыс. Если днем мифическое создание было далеко от реальности, то сейчас, лежа на полу в полной темноте, оно всерьез начинало пугать. Август напряг слух и понял, что звук изменился. Теперь никто не шуршал под ним, а уже скребся, причем в нескольких местах сразу. Ни о каких крысах речи идти не могло, звук был не тот, казалось, кто-то царапает ногтями половицу с обратной стороны. С каждой новой секундой скрести начинали еще где-то. Минуту спустя звуков стало настолько много, что голова Августа стала трещать от боли. Громкость и интенсивность росли, пол в комнате слегка дрожал.
«Это точно не крысы», – решил Август, и словно в подтверждение его догадки, под ним провели ногтями. Было отчетливо слышно и понятно, что это были ногти. Ими так сильно царапали с той стороны по дереву, что Август почувствовал боль на кончиках своих пальцев. Шум был сильный, сосуды в голове пульсировали, боль становилась невыносимой. Когда терпеть сил не было, все в момент затихло. Август лежал и медленно приходил в себя. Чувствительность легкими разрядами тока возвращалась в конечности. Решение было одно – ползти в сторону кровати, как бы тяжело ни было. На привычном месте ее не оказалось, чему Август не удивился. «Конечно, ведь это сон». Приложив немало усилий, Август перевернулся на спину, так было легче ждать, когда тело восстановится. Тогда он покинет комнату, тогда он проснется. Темнота в комнате не давала ничего разглядеть. Ни кровати, ни шкафа, ни даже открытого окна. Их просто не существует в этом мире. Чтобы унять головную боль, Август сконцентрировался на тишине, она отличалась от привычной, словно его окружал вакуум, не пропускающий ничего. Такая тишина устраивала, и, несмотря на неудобство, Август начал ей наслаждаться. Стук в дерево прервал его мысли.
Сперва постучали тихо и неуверенно, будто собирались вежливо войти. Затем в разы сильнее. Стучали под Августом, каждый удар отчетливо ощущался спиной. Стоило затихнуть последнему стуку, как тут же начали бить сразу в нескольких местах. Начали и не прекращали. Входить уже никто не собирался, собирался бесцеремонно вломиться. Били так, что пол уже не вибрировал, а скрипел и дрожал, выгибаясь под каждым ударом. Где-то в углу треснуло дерево, похожий звук раздался в стороне кровати, еще один – рядом с ним. Пол трещал и ломался под давлением снизу. Где-то совсем близко в темноте проломили доски и схватили Августа за руку. Множество рук пробились и схватили его, вдавливая в паркет. Из-за слабости Август оказался парализованным десятками рук, которые крепко держали его. В обычной жизни от таких тисков остались бы синяки. Но это же сон. Под постоянным давлением пол наконец сдался. Раздался громкий треск, и Август провалился в темноту, в сопровождении досок и щепок.
Вопреки ожиданиям, падение вышло плавным. Под полом ничего не оказалось, Август медленно тонул в темноту. Руки, которые до этого держали тело, словно змеи начали его обвивать. Пульс нарастал, артерия плясала на шее. Казалось, от давления на тело она скоро лопнет и выдаст фонтан крови. Падение продолжалось, дыра в полу постепенно отдалялась. И хотя видно ее не было, тьма закрыла ее, ощущение комнаты с пробитым полом над головой осталось.
Одна из рук, медленно опутала шею и ладонью зажала рот и нос. Воздух перестал поступать в легкие. Паника росла, слишком реальными казались эти ощущения, чтобы называть их сном. Август бился в припадке, стараясь выпутаться, но сражение было заранее проиграно. Сознание готовилось отключиться, и чтобы хоть как-то этого избежать, Августу пришлось мотать головой из стороны в сторону. В один из таких моментов Август увидел человека, который стоял. «Забавненько, он стоит или парит?» – подумал Август и отключился. Человек вытянул руку без оружия – лишь два пальца, сложенные в подобие револьвера. Стрелок прицелился в голову и сделал вид, что выстрелил, откинув руку назад. В ту же секунду в левом полушарии Августа произошел взрыв, будто в ухе взорвался динамит. Август проснулся.
Его тело постепенно стало возвращать чувствительность, головная боль плавно стихала. Несколько минут прошло, прежде чем Август понял, что он не падает, а лежит, и скорее всего в своей комнате на кровати. Сперва одной рукой, затем второй он ощупал место, в котором находится. Это была его кровать. Несколько минут спустя в голове стало тише, в левом ухе перестало звенеть. В тот же самый момент стало понятно, что в комнате он не один. Кто-то или что-то находится слишком близко к нему, возможно, стоит у кровати или лежит под ней. Удары сердца отражались в горле, паника вкрадывалась в сознание, вызывая образы сна. Неужели кошмар продолжается? Что-то зашуршало под кроватью. Ждать повтора событий Август не собирался, потому соскочил с кровати. От резкого подъема голова слегка кружилась, но это не помешало двумя шагами добраться до противоположной стены и посмотреть в сторону кровати. Какое-то время глаза привыкали к темноте и старались хоть что-то увидеть. Вокруг была привычная картина – закрытое окно, шкаф и кровать. Август уже начал грешить на слуховые галлюцинации, вызванные сном, как вдруг из-под кровати показались женские руки.
Словно пара пауков, неуверенно выползающих из гнезда, сотрясаясь от каждого звука, палец за пальцем кисти ползли в сторону Августа. Как только руки показались полностью, ногти впились в пол, подтягивая окоченевшее тело. Следом за руками показалось лицо.
Словно пара пауков, неуверенно выползающих из гнезда, сотрясаясь от каждого звука, палец за пальцем кисти ползли в сторону Августа. Как только руки показались полностью, ногти впились в пол, подтягивая окоченевшее тело. Следом за руками показалось лицо.
На лбу и щеках уже появились первые трупные пятна, стеклянные глаза смотрели в разные стороны, зрачки помутнели. Все же черты лица были знакомы, хоть и сильно исказились. Из тени медленно выползала Саманта. Она направила свой взгляд на Августа и застыла.
«Она не могла быть все это время под моей кроватью!» – крутилось в его голове. Саманта продолжала лежать на полу. Ноги ее скрючились в позе эмбриона. Она постаралась подняться на руках, но не вышло. Все, что ей удалось, – лишь пошевелить рукой и направить ее в сторону шкафа. «Будь внимательней…», – послышался шепот. Август посмотрел на шкаф. Что-то в этот момент изменилось. Привычные краски заиграли намного ярче. Окружающие объекты насытились цветами настолько, что излучали легкое и теплое свечение. При легком повороте свет оставлял за собой мерцающие линии, нежно растворяющиеся в воздухе. Комната заиграла свою мелодию. Август впервые слышал звук дерева, из которого был сделан шкаф. Пол скрипел неладной музыкой. Кровать, стены окно – все звучало в едином мотиве. Каждая деталь, каждый звук складывался в мелодию. Не происходи это здесь, с трупом под кроватью, Август бы постарался насладиться магией момента. Но продолжалось это недолго, яркость росла, мелодия становилась громче, а число звуков росло. Дышать становилось труднее. Август ощущал духоту, наполненную запахом нарциссов. Между тем в воздухе было еще что-то. Что-то гораздо хуже, чем приторный аромат цветов. Что-то едкое, вызывающее удушье. С каждым вдохом память рисовала образ лечебницы, в которой он практиковал.
