пешком, но я дошёл до конца. — Он тяжело вздохнул, а Лорен, нахмурив брови, попыталась

представить себе испытания, с которыми он столкнулся. — Дело не в физической боли или, по крайней мере, не только в этом. Реабилитация очистила меня от ядов, позволила взглянуть

на жизнь с другой точки зрения. И мне было очень стыдно. Мой эгоизм, зло, которое я

причинил другим. То, что я сделал с тобой. — Последние слова прозвучали подавленно; Лорен собралась возразить, но Даниэль остановил, кивнув, чтобы дала ему закончить. — Ты

была права, понимаешь? Я должен был сделать это для себя, только для себя.

Лорен прикусила дрожащую нижнюю губу, подыскивая нужные слова.

— Я рада, что ты выбрался, я всегда знала, что ты справишься. Ты сильный, но

окружил себя не теми людьми.

— Вина лишь моя. Я много работал над собой в эти месяцы. Я должен взять

ответственность на себя. Один из сотрудников часто приводил нам пример с пистолетом.

— Это как?

— На столе лежит пистолет, входят двое мужчин. Один игнорирует, другой берёт и

стреляет. То же самое происходит с наркотиками. Выбираю я, принимать их или нет.

Лорен поняла. И она любила его ещё больше за то, как он принимал свои слабости, используя их, чтобы сделать из них силу. Когда откровения закончились, наступило неловкое

молчание. Лорен поиграла с застёжкой молнии, прежде чем решиться заговорить.

— Слышала, ты снимаешься в новом фильме...

Лицо Даниэля озарилось гордостью и энтузиазмом.

— Это то, о чём я всегда мечтал, хочу сказать — фильм, высокого качества.

— Расскажи мне, о чём он. Кого ты играешь?

«Кого играет она? Ты влюбился в её персонаж или реального человека?»

— Это история о мужчине, который теряет всё, что у него есть — дом, работу, семью,

— из-за алкоголя. — При последних словах послышалось смущение, и на мгновение

Даниэль опустил взгляд. — Однажды он встречает девушку, психолога, у которой от рака

умер сын...

— Боже мой, как грустно!

Даниэль рассмеялся от такой резкой реакции.

— Сначала да, но во второй части речь идёт об их возрождении, о том, как они

находят силы, чтобы продолжать жить и снова влюбиться.

Лорен молчала, занятая терзанием джинсовой крошечной дырочки на колене.

— Я продал виллу.

Лорен была рада перемене темы, чему не удивилась.

— Почему? Она была очень красива.

— Красивая? Помню, ты говорила, что вся эта элегантность вызывала у тебя ужас.

Она сильно покраснела от мысли о том, какой простой и грубоватой выглядела, и ей

стало так стыдно, что от нервозности вспотела.

— Прости, я не хотел тебя ставить в неловкое положение, — расстроился Даниэль, когда заметил её скованность.

— Это не твоя вина, не волнуйся. Где ты сейчас живёшь? — поспешила добавить она, чтобы отвлечь внимание от себя.

Даниэль помедлил, затем ответил, медленно произнося слова, словно взвешивая их, чтобы избежать других оплошностей.

— Я купил большую недвижимость в Вайоминге, её пересекает даже река. В лесу

спокойно бродят животные, и воздух самый чистый, которым я когда-либо дышал. Ночью

много звёзд и они такие яркие, что кажется — можно прикоснуться к ним одной рукой.

Увидев Даниэля таким страстным, жизнерадостным и безмятежным, после первого

мгновения радости у Лорен в груди появилась боль, смешанная с сожалением о том, что она

больше не является частью его жизни. Её сердце больше не могло выдержать, она должна

была уйти как можно скорее.

— Я... я очень рада тебя видеть, знать, что ты в порядке. Но я не думаю, что ты

случайно заехал в Чарльстон.

— Нет, действительно — согласился Даниэль, не дав ей других объяснений.

— Окей. — Лорен всё больше смущалась. — Кто тебе сказал, где меня найти?

— Бетт. Кто ещё?

«Очевидно» — подумала Лорен, но следующий вопрос вырвался у неё прежде, чем

она успела обдумать последствия ответа.

— И Аида?

Она тут же пожалела, что назвала это имя. Женщина была человеком табу, несущим

слишком много разрушительных воспоминаний.

— Я избавился от плохих компаний, и она составляла их часть.

Снова они поплыли в напряженном молчании, которое Даниэль прервал ровным, решительным голосом.

— Я знаю о ребёнке.

Последнее слово, однако, сорвалось, показывая его горе. Лорен почувствовала себя

неудачницей и уставилась на него в ужасе.

— Всегда Бетт, — ответил он на её молчаливый вопрос.

— Я бы тебе сказала — поспешила объяснить Лорен, опасаясь ошибочных

предположений, — оставалось ещё много месяцев, я думала, что у меня есть время, а ты в

тот момент не нуждался в дополнительных проблемах. А потом... потом я боялась, что ты

разозлишься на меня или заставишь отказаться от ребёнка. — Голос её сорвался от страха, что Даниэль в ней усомнился.

— Нет, нет, я не упрекаю тебя за то, что ты не сказала. — Даниэль вдруг стал

выглядеть изможденным. — Я узнал обо всём недавно. Бетт боялась моего рецидива и ждала, чтобы сказать. Она ждала слишком долго.

Вспоминая тот ужасный день — кровь, боль, потерю, — Лорен не могла на него

смотреть. Даниэль схватил её за руку, и его тепло частично рассеяло страдания.

— Мне так жаль. Мне жаль, что я не был рядом с тобой, мне жаль, что тебе пришлось

пройти через всё без меня.

— Я была не одна, со мной был Кларк. Доктор сказал, такие вещи случаются, это

природа.

Лорен обдумывала эти слова в течение нескольких недель, прежде чем принять

реальность и потерю той жизни. Говоря об этом сейчас с Даниэлем, она снова открыла рану и

снова ощутила траур по поводу того, что непоправимо у неё украли.

— Кларк знает всё? О нас я имею в виду.

Даниэль насторожился. За прошлым скрывался ад изо лжи, грязи и погибели.

— Не всё. Он не знает, как... он не знает, что ты заплатил мне.

— Лорен...

Она проигнорировала умоляющий тон и продолжила, даже ценой своей грубости.

— Он знает, что я переспала с тобой, и потом всё закончилось. Когда я потеряла

ребёнка и журналисты опубликовали медицинскую карту...

— Я всё знаю, я всё знаю. О, Лорен, мне так жаль, что тебе пришлось пережить из-за

меня...

Капающая с этих слов м ука, была наждачной бумагой по поверхности её сердца.

— Пожалуйста, Даниэль. Обо мне забыли, я смогла построить себе другую жизнь. Ты

сделал то же самое, тебе не кажется, что это чудо?

— Я должен поговорить с Кларком.

— Нет, — решительно возразила Лорен, — это история, которую ради всех мы

решили забыть.

Лорен увидела вспышку боли на его лице и приписала раскаянию за то, через что он

заставил её пройти.

— Я пришёл не только из-за ребёнка.

Она надеялась, что не услышит рассказ о возмещении ущерба, такого ей не

выдержать.

— В программе реабилитации предусмотрено, что после возвращения к повседневной

жизни, необходимо попросить прощения за ошибки и зло, причинённое другим. Я извинился

перед многими людьми. И перед моими родителями тоже. Я отправился во Флориду и провёл

с ними несколько дней. Это было очень сложно, но произошло освобождение, и мы все трое

стали сильнее, чем раньше.

Лорен почувствовала, как в ней расцвело облегчение.

— О, Даниэль, я так рада за тебя, за вас. Ты поступил правильно.

— Спасибо, я много размышлял о том, что ты говорила о семье и всё такое. —

Даниэль был искренен и несколько смущён; Лорен с изумлением заметила, как покраснели

его впалые щёки. — Причина, по которой я здесь, заключается в том, что ты осталась

последним человеком, перед кем я должен извиниться. Ты та, кому я причинил больше всего

вреда.

Лорен попыталась скрыть разочарование. С момента, как увидела Даниэля на обочине

дороги, она надеялась, что его присутствие вызвано другим. Какая бесполезная и