— Вы не задаётесь вопросом: каковы же услуги этой скелетоподобной шлюхи?

Лорен закрыла глаза и затаила дыхание. Едкое страдание выплескивалось у неё из

души и волнами вторгалось в каждый уголок тела. Загипнотизированная акцентом, с которым

Даниэль говорил и двигался, словно был на сцене, парализованная словами, которые он

произносил с холодной беспечностью, Лорен испытала болезненную потребность навредить

себе по полной.

«Лорен, мне с тобой хорошо». Так ей признался Даниэль в Санта-Монике после того, как занимался любовью. Измученные, вспотевшие и насытившиеся, с томными жестами и

помутневшими взглядами, они лежали среди смятых простыней, пахнувших их объятиями.

Что случилось с тем мужчиной? Лорен не могла распознать его в тщеславном существе, которое двигалось с нарочитой наглостью, осыпало оскорблениями, как будто дней их

личного Эдема никогда не существовало.

— Знаете, сколько я заплатил за её запечатанную пи*ду? Сто пятьдесят тысяч

долларов!

Рот актёра широко распахнулся, изрыгая смех, лишённый веселья, нездоровый и

смертельный. Он медленно приблизился, поигрывая презервативом, словно вертушкой. В

нескольких шагах от Лорен остановился, коварно прищурив глаза.

— Ты мне больше не нужна, — презрительно изрыгнул, прежде чем бросить в неё

презерватив, который приклеился к футболке под грудью. Она отшатнулась, широко раскрыв

рот в ужасе от этого жеста. С отвращением тряхнула футболку, сбрасывая на пол

использованный презерватив.

Она смотрела на Даниэля, не зная, что чувствовать: ненависть, жалость или

бесконечную любовь.

— Давай уедем, — взмолилась, капитулируя перед самым сильным чувством, которое, несмотря на происходящее, ещё испытывала к нему. — Давай спрячемся в Мексике. Разве ты

не помнишь, как нам было хорошо? Я излечу тебя, ты...

Хриплый крик Даниэля эхом разнесся по бассейну, заглушая её слова.

— Ты бы хотела выжать из меня ещё немного, правда?

Он указал в неё пальцем, и внезапно Лорен испугалась. Образ пьяного

разбушевавшегося отца перекрыл образ Даниэля, и в защитном жесте, который возник

откуда-то в подсознании, Лорен присела на пол, закрывая голову руками.

В ожидании удара её конечности напряглись; только когда тишина затянулась, она

осмелилась поднять голову и встретилась с возмущенным взглядом Даниэля.

— Теперь ты обвинишь меня в насилии, глупая сучка?

Этот вопрос был хуже любого другого оскорбления, с которыми к ней обращался.

Даниэль знал, он был единственным человеком, которому она доверилась о своём прошлом, но, казалось, сейчас забыл каждый жест, каждую откровенность, словно между ними не было

доверия.

Лорен медленно поднялась на ноги, теперь убеждённая в решении уйти, но Даниэль

остановил, схватив её за руку

— Я прекрасно понимаю, почему ты всё ещё здесь, хотя и не нужна больше.

— Я не резервуар, в который можно опустошаться, — парировала Лорен. Убедившись, что у них нет ни будущего, ни надежды на искупление для него, она надела доспехи, в

которых могла защититься.

— О, правда, ещё несколько дней назад ты была более чем рада, когда я трахал тебя.

Даниэль сильнее схватил за руку, увлекая за собой в центр помещения, и вызывая

сильную боль в колене. Лорен встретилась обвиняющим и обиженным взглядом с Аидой; та

сидела, поджав ноги в кресле, обнажённая, если не считать ожерелья из блестящих камней, и

потягивала из бокала шампанское. Вокруг находились незнакомцы, которых больше

интересовала драма, чем сексуальная акробатика, которой они занимались до её прихода.

— А знаете, почему я заплатил за неё так дорого? Потому что у меня нежное сердце.

— Фальцет, которым он произнёс последнее предложение, вызвал общий смех, который

болезненно резонировал в душе Лорен. — Младшему брату этого ничтожества нужна была

операция, и Джо Кинг развязал шнурки кошелька, чтобы расплатиться. А теперь вы

спросите, какого хера она хочет ещё? Всё очень просто, ждёт, когда благодетель подарит ей

операцию, чтобы вылечить колено! Какое колено, спросите вы. — Он поднёс другую руку к

груди, на уровне сердца. — Бедняжка — хромает с детства. Так вот, видите ли, у меня между

яйцами оказалась маленькая спичка. Как я мог отказаться дать ей немного счастья?

Щёки Лорен горели от стыда, их заливали слёзы. Она смотрела в пол, чтобы избежать

взгляда на него, мужчину, которого когда-то любила, и который теперь убивал её с особой

жестокостью, сдирая зараз по кусочку кожи, чтобы заставить истечь кровью, перед лицом

ада, который стал его жизнью.

Как только Даниэль ослабил хватку, Лорен рванулась от него прочь.

— Я осталась не из-за операции. — Её голос был чистый и ясный. В последнем акте

мужества она подняла взгляд. — Я осталась, потому что люблю тебя. Или, по крайней мере, любила мужчину, которого встретила в Мексике, того, кто ухаживал за мной в Санта-Монике.

Сейчас я не знаю, кто ты такой, то ли незнакомец, то ли плохая копия самого себя.

Пустой взгляд Даниэля потерял часть своего высокомерия, пока он слушал, но свой

рот мужчина держал закрытым в упорном молчании.

— Надеюсь, когда-нибудь ты найдёшь мужество, чтобы вылечить себя. Мужчина, который стоит передо мной на самом деле это не ты… Прощай.

Лорен развернулась, сопротивляясь искушению в последний раз обернуться, чтобы

взглянуть на реакцию в его глазах.

Прихрамывая, она вышла из бассейна, пересекла сад и вошла в свою комнату, где

собрала немногочисленные пожитки. Потом вызвала такси, до последнего надеясь, что

Даниэль побежит за ней и признается, как сильно любит её. Не прошло и получаса после

разрушительного противостояния, как Лорен была уже далеко.

Она позволила себе проплакать остаток ночи, потом вытерла слёзы и вернулась к

жизни.

Глава 26

В Лос-Анджелесе всегда найдётся место для посудомойки. Как и для шлюхи, — с

глубокой горечью думала Лорен. Охватившее чувство одиночества и отчаяния было

сравнимо только с той ночью, когда её забрали у отца и отдали на воспитание в неизвестную

семью. Её тогда тоже оторвали от Кларка, и их привязанность не могла дать ей облегчение.

Душа Лорен была опустошена, в ней толпились мириады различных ощущений, но

все негативные и мучительные; они терзали чувством вины и стыда, не позволяя в полной

мере погрузиться в своё горе. Она любила Даниэля — это Лорен сумела отфильтровать от

кипящей грязи, бурлящей внутри. А какая эта любовь… она не была уверена, что может

разобраться. Впрочем, Лорен было всего двадцать лет и ни малейшего опыта.

Она хотела помочь Даниэлю, но он не желал, чтобы его спасали. Её сердце умерло при

виде того, как он поддался самым извращённым и неконтролируемым порывам. В

бесконечной самонадеянности Даниэль думал, что может справиться в одиночку, просто

переместив свои неврозы с одного объекта на другой.

Для заполнения пустоты мужчина пытался использовать Лорен, а не химические

вещества или распущенность. Теперь, увидев, как это всё обернулось, Лорен почувствовала,

— ею манипулировали словно объектом, в большей степени, чем, когда она предлагала

девственность в обмен на деньги. И с тем, что ей заплатили, она не могла выдвинуть никаких

претензий, не покривив душой. Вся эта история казалась избитым сценарием из плохой

постановки. Если бы не реальные трагедии, перевернувшие их существование.

Энергично моя посуду в мексиканской таверне, Лорен продолжала надеяться на

раскаяние Даниэля. Мечтала, как он отправит ей сообщение или букет. Возможно, в один из

дней она вернётся домой поздно, а на углу дома будет поджидать лимузин с обычно

терпеливым водителем, который откроет дверцу, обращаясь к ней мисс Лорен.