— Ты могла бы снабдить меня и моих людей такими иглами, хотя бы на время пути, чтобы мы не чувствовали себя бесполезной обузой? — спросил капитан прямо, не желая ходить вокруг да около. И подкрепил свою просьбу пояснениями: — Ты ведь сама говорила, что в пустыне может случиться всякое. Уверен, наша поддержка будет не лишней. Согласись, глупо сражаться в одиночку, когда тебя

сопровождает целый отряд обученных воинов.

Эфа немного подумала и согласилась, однако, не без оговорок.

— Не сложно наделить ваших людей подобным оружием, капитан, — отозвалась она в ответ на его просьбу, — духовые трубки и колчаны с иглами вы сможете приобрести сегодня же вечером, как только мы прибудем в оазис. Туземцы охотно обменяют свои изделия на оружие из металла, или крупу из ваших запасов. Я же поделюсь своим ядом совершенно бесплатно. Но сперва ответьте мне на один вопрос: вы отдаёте себе отчёт в том, что подвергнете своих людей риску? Они не привыкли иметь дело со смертельно опасными ядами. Малейшая неосторожность может привести к печальным последствиям. В лучшем случае это будет многочасовой паралич, а в худшем — мгновенная смерть.

Эфа выглядела предельно серьёзной в этот момент. Она не хотела становиться причиной гибели стольких людей. Капитан это понимал и разделял её опасения, а потому предложил единственное, что пришло ему в голову:

— Можно ведь для начала обойтись без яда. Пусть мои парни сперва привыкнут управляться с иглами и трубками. Не думаю, что у них уйдёт на это много времени. Поверь, бестолковых и косоруких в моём отряде нет.

Неожиданно лицо Эфы озарилось проказливой улыбкой:

— Я придумала кое-что получше, капитан. Уверена, обучение будет более успешным, если добавить в него немного остроты.

— Что ты имеешь ввиду? — насторожился капитан.

А Эфа вместо ответа полезла в свой походный мешок и извлекла из него пузырёк с мутной желтовато-зеленоватой жидкостью.

— Вот, — сказала она, блестя глазами, — это то, что поможет приучить ваших парней к осторожности, капитан.

— И что это за гадость? — уточнил Сингер, заранее готовясь к тому, что ответ ему не понравится.

— Это простенькое зелье называется крапивница, — ответила Эфа таким невинным голоском, что Сингер понял — его парней ожидают не лучшие времена. А Эфа тем временем продолжила свои пояснения: — Вреда от крапивницы нет никакого. Моя хорошая приятельница придумала это зелье как раз для таких случаев, когда приходится иметь дело с безобидными глупцами. Знаете, как бывает: человек тебя сильно достал, но совершённых им проступков явно не достаточно для того, чтобы лишить недотёпу жизни. Тогда и приходит на помощь крапивница. Попадая в кровь, это зелье вызывает сильнейшие зуд и жжение. Место в районе укола покрывается сыпью и опухает. Симптомы продержатся не более получаса, но, уверяю вас, запомнятся они надолго.

Капитан облегчённо перевёл дух. Эфа предложила действительно хороший вариант. К тому же, он был почти уверен в том, что пострадавших в его отряде не будет.

Ближе к вечеру верблюды неожиданно ускорили свой шаг. Ещё недавно казалось, что они еле переставляют ноги, а теперь их с трудом удавалось сдерживать от перехода на бег.

— Они чуют воду, — пояснила я капитану, с которым почти всё время ехала рядом.

Время от времени мы перебрасывались с ним короткими фразами, но говорить откровенно было лень. От монотонности пейзажа клонило в сон. Третьи сутки покоя окончательно всех расслабили. Охрана давно перестала тревожно оглядываться по сторонам, в любую минуту ожидая нападения. Ночью охранные контуры отгоняли от нашей стоянки хищников, глушилки отражали нападение грокхов — злобных и чрезвычайно шумных пустынных духов, в общем, обходилось без происшествий.

Без толку было убеждать моих спутников, что подобное затишье продлится не долго. Мне всё равно никто бы не поверил. А пустыня в своей излюбленной манере потешалась над глупыми людишками, утратившими всякую бдительность и готовилась знатно повеселиться.

Я это знала, но поделать ничего не могла. Разве что каждый раз лично осматривала установленные охранные контуры и не менее двух раз в день проверяла артефакты-слежения, которые должен был носить каждый в нашем караване. Даже у верблюдов имелись такие, но животные никогда не вызывали у меня нареканий. В отличие от людей, они не теряли артефакты, призванные не позволить им затеряться в пустыне. А капитан ещё удивлялся, когда я заказала у мастера Гишо втрое больше следилок, чем это было нужно.

Горизонт неожиданно окрасился в зелёный цвет. Люди, уставшие от обилия слепящего жёлтого вокруг, не отрывали жадных взглядов от изумрудной зелени тамариндов. Даже с такого расстояния удавалось разглядеть разлапистые ветви этих удивительных деревьев, вступивших в противоборство с пустыней и вышедших из него победителями.

Нескончаемая вереница зелёных стражей надёжно охраняла всё живое от губительного воздействия пустыни.

— Это ведь не мираж? — одна из фрейлин не выдержала и привстала в седле, надеясь получше рассмотреть возникшее из ниоткуда чудо.

Люди в караване сразу оживились. Теперь не только верблюды, проявляли нетерпение. Наездники тоже торопились поскорее очутиться в прохладной тени деревьев.

— Я поеду вперёд и договорюсь о ночлеге, — обратилась я к капитану, на что он отреагировал неожиданно резко.

— Ты больше не поедешь одна, — отрезал Сингер довольно грубо. — Не суйся, куда не просят. Тебя наняли всего лишь провести караван через пустыню, остальное — не твоя забота.

Лично я так и не поняла, с чего капитан вдруг взбеленился, но вот это его «всего лишь» здорово меня разозлило. Даже захотелось молча уступить Сингеру право вести переговоры с Аанхуром, но я вовремя одумалась, понимая, к чему это всё приведёт — нам попросту откажут в гостеприимстве.

Дело в том, что вождь Аанхур обладал редкой способностью доводить собеседника до бешенства своей несговорчивостью, а капитану явно не хватило бы терпения и дипломатичности для того, чтобы добиться желаемого от этого не в меру упрямого и заносчивого типа.

Владение довольно крупным оазисом делало Аанхура весьма могущественным человеком и к тому же баснословно богатым в понимании обычных людей. Он практически ни в чём не нуждался, а потому добиться его благосклонности было отнюдь не легко.

К счастью, в племенах аборигенов бытовали несколько иные представления об истинных ценностях, а у меня имелось то, что ставилось тут гораздо выше привычных нам золота и драгоценных камней. Я была уверена, что легко договорюсь о еде, воде и ночлеге для всех нас всего-то за полсотни клыков тарако.

Ожерелье из этих клыков считалось у жителей пустыни чем-то вроде символа королевской власти. Далеко не каждый вождь мог похвастаться такой редкостью. Аанхур с его непомерным честолюбием непременно должен был на это купиться.

Я думала, что верно всё рассчитала, но капитану ни с того, ни с сего вздумалось вдруг дурить в самый неподходящий момент.

Притаившиеся за стволами тамариндов воинов Аанхура стали проявлять нетерпение. Пора было что-то решать, пока нас не заподозрили в злонамеренности и не осыпали градом стрел, начинённых моим же собственным ядом. Вот только как мне переубедить этого упрямца, я понятия не имела. Одного взгляда на сурово поджатые губы Сингера мне хватило, чтобы понять — от своих слов он не откажется даже под страхом смерти.

Затевать ссору на глазах у аборигенов было бы верхом глупости с нашей стороны. И я принялась, как могла, увещевать своего спутника.

— Никакой опасности нет, капитан, — начала я осторожно, но тут же поняла, что слова подобраны неверно, потому что Сингер не дал мне договорить.

Перебив меня на полуслове, он зло усмехнулся и с издёвкой в голосе спросил:

— Нет никакой опасности, говоришь? Точно так же, как в тот раз, когда ты вышла одна против матёрого хищника, в то время как я и мои воины пребывали в полной уверенности, что тебе ничто не угрожает?