Протягивает руку. Касается моей щеки. Мимолетное, едва уловимое прикосновение оставляет ожог. Как некий отпечаток зверя, от которого больше не избавиться. Ничем не смыть. Не вытравить.

Все заготовленные фразы, слова, моя решительность рассыпаются. Я не понимаю, что со мной происходит. Его близость опасна и завораживающе прекрасна. Он оголил нервы. Обнажил инстинкты. Заставил чувствовать острее. Даже дышу теперь иначе. Глубоко. Прерывисто. Жадно.

– Я не та… кто вам нужен… – шепчу едва слышно.

Оборотень усмехается шире. В полумраке блестят его клыки. Они у него гораздо больше, чем у людей. Белые, крепкие. Разорвет кого угодно, можно в этом не сомневаться. И все же клыки добавляют некого шарма. Опасного. Дикого. Необузданного. Понимаешь, что можешь порезаться, и все равно идешь по тонкой грани.

Он так близко. Стоит вплотную. И мысли нет о побеге. Что со мной? Его близость раскрывает. Пробуждает. Кажется, будто всю жизнь спала. Жила по инерции. И вот только сейчас он позволил сделать глоток жизни. Прочувствовать ее.

Откуда берутся эти ощущения? Он ведь ничего не делает? Я пугаюсь своих эмоций. Оживших. Набирающих силу. Несвойственных мне. Диких мыслей, сорвавшихся с цепи сознания. Мне надо спасаться. Вырываться. И забыть эту встречу. Больше не вспоминать.

– Твои глаза – небеса в зимнюю стужу. Я заставлю их пылать – бархатный голос обволакивает меня. Как покрывалом укутывает.

Каждый звук ощущается в глубине естества. Хриплый. Чарующий. Колдовской. Никогда и представить не могла, что голос может заставить слова оживать. Даже не понимаю смысл сказанного. Просто смакую послевкусие от его фраз.

А потом как вспышка молнии в сознании, рассекает тьму. Озарение. Огонь. Пылающие обручи. Черное золото. Блестящая черная шерсть.

– Цирк… – с губ срывается удивленный возглас.

Дьявольский оскал на губах. Порочный. Притягательный. Жестокий.

– Но… там был просто волк. Опасный убийца-людоед. Мне так сказали… Это не вы были…

Нет. Это был он. Определенно он. Осознаю, утопая в черном золоте его глаз. Мне скормили ложь. Усыпили совесть. И я безропотно поверила.

– Понравилось представление? – он странно растягивает букву «Р». Горловое, утробное рычание зверя щекочет нервы. Заставляет вибрировать все внутри.

– Конечно, нет, – отрицательно мотаю головой. – Это чудовищно… кощунственно… такие издевательства…

– Странно, – протягивает медленно, – А ведь твое первая эмоция – восхищение.

– Что вы, не… – фраза обрывается. Умирает недосказанная прямо на губах.

Он прав. Первое что я испытала тогда, было именно восхищением.

Волк позволяет цветку жутких воспоминаний расцвести у меня в голове. Он не мешает мне испробовать прошлое на вкус. Это какая-то магия, но кадры оживают в моей голове, настолько остро все ощущаю, словно совершила скачок во времени и перенеслась в это проклятое место.

В цирке я оказалась три года назад. Как раз после свадьбы. Когда была уверена, что судьба сменила гнев на милость, и после всех испытаний подарила мне счастье в лице любящего мужа. Это было наше золотое время. Когда чувства остры, семейная жизнь только начинается.

Омрачал все лишь факт – я ничего не чувствовала во время близости. Вначале думала – это первый раз, почти всем больно. Надо подождать. Но с каждой попыткой лучше не становилось. Но тогда еще была жива надежда – все можно исправить. Это сейчас уже осознаю, моя фригидность – приговор, с которым мне жить всю жизнь.

Руководство цирка обратилось в один из филиалов нашего банка в другом городе по поводу кредита. Сумма была солидная, и наше начальство отправило Джека, как начальника отдела из главного офиса банка, чтобы оценить на месте риски. Муж взял меня с собой в качестве помощницы.

Поскольку медового месяца у нас не было, то эта поездка казалась мне подарком. Мы с любимым сменим обстановку, решим рабочие моменты, и все оставшееся время посвятим друг другу.

Нас встретили очень радушно. Город красивый. Живописные пейзажи, море. Сердце, переполненное радостью. Внимательный муж. Романтика. Для нас устраивали экскурсии. Не позволили жить в гостинице. Поселили в маленьком уютном домике.

Я понимала – руководство цирка хочет расположить к себе. На кону большие деньги. Они хотят расширяться. Как они утверждали – таких представлений, как у них, больше ни у кого нет. Но я все равно прониклась симпатией к милым и улыбчивым людям. Тогда мне казалось, что всякий человек, проявивший ко мне радушие, по умолчанию добрый и искренний. Давало о себе знать отсутствие родительской любви в детстве. Комплексы юности идут с нами рука об руку во взрослую жизнь.

Нас пригласили на вечернее шоу. Цирк был красивым. Все сделано на славу. Продумано до мелочей, чтобы посетителям было комфортно. Вначале все шло гладко. Были номера с клоунами, масштабные, феерические фокусы. Настроение поднималось. Я не любительница подобных представлений, и то ощущала прилив эмоций. Сидела, улыбаясь, держа мужа за руку.

Потом был перерыв. Декорации сменили. Ведущий обещал нам незабываемое зрелище. И это было действительно так. Когда волк вышел на сцену – зал ахнул. Царская величавая походка, блестящая, лоснящаяся шерсть, и эти невероятные глаза – черное золото. Волк мгновенно приковал к себе взгляды. Он шел медленно, грациозно, лениво оглядывая толпу. Замер, увидев меня. Мне тогда показалось – именно в меня животное впилось взглядом. Позже я все списала на игру воображения. Но тогда я глядела в черно-золотые глаза с восхищением и восторгом.

На краткий миг он затмил собой весь мир. В окружении орущей толпы сверкающее золото глаз оградило меня, создав невероятно уютный кокон нашего единения. И это я тоже списала на разыгравшееся воображение и обилие новых эмоций.

Пусть во мне жил страх оборотней. Но в целом животных я обожала. А тот волк был нечто невероятное, особенное. Завораживал, покорял с первого взгляда. И даже то, что он был в цирке, а за ним следом шли три дрессировщика, не мешало аемому впечатлению – царь тут именно он. И пусть на животное надет широкий металлический ошейник, никогда и никому не сломить его величия.

– А разве бывают в природе такие большие волки? – шепнула на ухо мужу. – Не знаешь, что это за вид?

– Кто его знает, – Джек равнодушно пожал плечами. – По мне, волк как волк, только немного крупнее.

Гвоздь программы шел и искоса поглядывал в мою сторону. Мурашки пробежали по коже. Я, как загипнотизированная, с восхищением следила за каждым его шагом.

Хлопок дрессировщика, и цирк погрузился в полумрак. На сцене запылали огнем кольца. Их было много, разного размера, высоты. Сплошная линия препятствий. Удар хлыста рядом со зверем. Он оглянулся, оскалился. И столько ненависти было в черном золоте глаз. Невольно вздрогнула.

Волк прыгал через огненные обручи. Ловко, умело. Но все же иногда опаляя бока, когда обруч оказывался слишком маленьких размеров. Потом номер усложнили, появились огненные кольца с ножами внутри. Зверь справлялся и с этой задачей, проявляя невероятную изобретательность. Казалось, он все делает легко, играючи. Хотя было понятно – это уже издевательства на потеху публике.

Злость, возмущение клокотали у меня в душе. Они держат его в неволе. Издеваются. И хотят взять деньги, чтобы поработить еще больше зверей?! Хотелось выбежать на трибуну, закричать: «Прекратите!». Но я осталась сидеть на месте. Продолжая наблюдать представление. Внутренне содрогаться и трусливо молчать.

Номер еще больше усложнился. Теперь волка заставили бежать по движущейся ленте с гвоздями. Он ранил себя лапы, и продолжал прыгать через треклятые огненные препятствия. Порой его немного покачивало из стороны в сторону, тогда зверь резал себе бока об ножи в обручах. Но упорно продолжал потешать публику. Тихий вопль сорвался с губ.

– Джек! Что они творят?! Надо это остановить! – дернула мужа за руку. – Это же издевательство!

– Что ты, как маленькая, это ведь шоу. Тут все ненастоящее. Иллюзия, – посмотрел на меня, как на дитя малое. – Никто никому вреда не причинит.