– Что за книга, мам? – мягко спросил сын.

– Сейчас принесу, подожди минутку, – Патрисия Джонс медленно встала и пошла к себе в комнату. Спустя некоторое время, возвращаясь уже с книгой, она шла и улыбалась любимому сыну. Проходя мимо шкафа, она немного качнулась, и издание вылетело из рук.

– Что с тобой, мама? – Патрик резко вскочил и бросился к матери. Патрисия стояла у шкафа бледная и тяжело дышала. – Мама, что с тобой, ответь же мне! Тебе плохо, сердце?

Женщина кивнула, не в силах выдавить из себя ни слова.

– Лекарства, у тебя есть лекарства для сердца? – кричал Патрик, начиная паниковать. У него тряслись руки, он не знал, что делать и что говорить в таких случаях.

– На тумбочке… в моей комнате… пузырёк, – еле выдавила из себя мать.

Патрик пулей бросился в комнату матери. Коридор, дверь, тумбочка. Он увидел пузырёк, схватил его, но когда хотел уже бежать обратно, не рассчитал габариты комнаты, поскользнулся и упал на пол.

– Чёрт раздери этот пол! – парень резко поднялся, потёр ушибленное колено и быстро похромал к матери.

– Мама, держи лекарство, – он протянул пузырёк и поскакал на одной ноге в кухню за стаканом воды. Только бы снова не упасть, прыгая на одной ноге! – Так, где стаканы? Ага, вот они. Вода, давай быстрее лейся!

Торопливо хромая обратно в гостиную, он нашёл мать, сидящую на диване и уже слегка порозовевшую. Она облокотилась на спинку и, кажется, дремала.

– Вода… не нужна? – Патрик сел на пол перед матерью и положил голову ей на колени. Он гладил её руки и шептал ласковые слова.

– Мамочка, что с тобой? Что с твоим сердцем? Как давно ты болеешь? Почему ничего мне не сказала? Боже, только бы с тобой ничего не случилось, я не переживу этого! – глаза жутко начало резать от нахлынувшей боли и отчаяния. Сосуд, который был наполнен до краёв чувствами радости и любви, резко опустел и стал незначительным. Слёзы потекли неожиданно, обжигая кожу и оставляя бороздки от солёной, никому не нужной жидкости.

Он опустил глаза и увидел лежащую у шкафа книгу, она была открыта на середине и как будто ждала, что её возьмут и положат на отведённое место.

– Это всё из-за тебя, проклятая книга! Мама чуть не умерла, когда ходила за тобой!

Патрик резко встал, подошёл к книге, схватил её и уже хотел разорвать пополам – столько злости в нём было, но увидел подчёркнутый карандашом отрывок: «…Рядом с уродством соседствует красота, рядом с жестокостью – гуманность. Но только справедливость и доброта делают человека человеком…»

– Как это правильно сказано! Что это за книга такая и кто автор? – Патрик закрыл издание и увидел на обложке название и автора.

– Ну надо же, никогда бы не подумал, что этот писатель сочинял книги не только для детей, но и для взрослых. Надо будет прочесть до конца, пока я здесь, не зря же мама принесла её.

В этот момент Патрисия Джонс проснулась и посмотрела карими глазами на сына.

– Сынок, что произошло?.. Я, кажется, задремала… мне снился твоей отец.

– Я почти не помню его, он умер так давно. Точнее, его убили…

– Да, давно, но ты должен знать, что он был очень хорошим человеком и всегда поступал по справедливости.

Мысль из книги о доброте и справедливости промелькнула в голове Патрика: «Наверное, поэтому она и выделила её карандашом, чтобы не забыть».

– Мама, как ты себя чувствуешь? Давай я вызову врача.

– Нет, не надо, всё уже хорошо. Что-то последнее время сердечко меня беспокоит, может, к погоде. Лето заканчивается, скоро наступит осень, а с ней придут дожди, туманы и холод.

– Тебе надо сходить к врачу и обязательно обследоваться, с сердцем шутки плохи.

– Да я сама врач, точнее, была им, – тихо вздохнула Патрисия, вспоминая о любимой работе.

– Не переживай ты так, ты же была лучшим врачом в больнице нашего города.

– Лучшим ли? Твоего отца спасти я так и не смогла, – слёзы навернулись у женщины на глаза. Воспоминания нахлынули, затуманив голову событиями пятнадцатилетней давности…

1953 год, Льюисвилл, штат Техас

 …Стояла осень, промозглая и мрачная. Постоянно шли дожди, и холод пробирал до самых костей. В доме, в который они только недавно переехали, ветер проникал в комнаты через многочисленные щели. В эту ночь была страшная гроза, не предвещавшая ничего хорошего. Молнии освещали комнаты так, что можно было спокойно шить одежду. Да ещё стоял такой грохот, что от страха собаки во дворе выли и лаяли не переставая. Каждую секунду, когда небо освещалось тысячами ватт света, Патрисия начинала молиться и делала это до тех пор, пока не раскатывались по небу громовые удары. Каждый раз её молитва всё сокращалась – именно так она отсчитывала, насколько близко гроза подошла к их дому.

– Билл, ты спишь?

– Ммм… что?.. Да, спал…

– Как ты можешь спать в такую грозу? Это же невозможно, неужели тебе совсем нестрашно? Я трясусь как мышь перед нашествием стаи котов. Успокой меня, милый, скажи что-нибудь приятное, пожалуйста.

– Ммм, милая, бояться нужно живых людей, а не капризы природы. Эта гроза и этот дождь нам ничего не сделают. Небу тоже иногда нужно снимать напряжение после долгого тяжёлого дня. Спи спокойно, любимая, – он прижался к жене и поцеловал туда, куда смогли дотянуться губы.

Патрисия лежала и всё равно никак не могла уснуть, она продолжала молиться и понимала, что гроза постепенно уходит. Молнии больше не освещали комнату, становилось темно, и только дождь продолжал капать по крыше.

И тут Патрисия услышала знакомый скрип. Внизу кто-то открывал входную дверь! Страх парализовал, она лежала в кровати и не могла пошевелиться. «Это просто ветер, всего лишь сильный ветер», – уговаривала она себя, пытаясь успокоится. Но тут женщина услышала, как кто-то внизу ходит, скрипя половицей. «Что же это у нас всё скрипит, как старая несмазанная телега, только что выехавшая со двора! Надо будет потом сказать Биллу, чтобы починил да смазал. Да что это за странные мысли у меня в голове, не о том сейчас надо думать и переживать!»

– Билл, проснись. Проснись же! – она начала трясти мужа, потому что тот снова успел уснуть и довольно крепким сном.

– Ммм… что опять случилось, Патрис?

– Билл, там внизу кто-то ходит.

– Да нет там никого, это ветер, наверное, разгулялся, спи уже.

– Я слышала, как скрипели половицы. Билл, мне страшно. Сходи посмотри, что там.

– Ох, женщина, так и не дашь мне спокойно поспать сегодня.

Муж нехотя встал с кровати и пошёл к двери. Повернувшись, произнёс:

– Только для того, чтобы ты успокоилась и не будила меня больше по мелочам.

– Я люблю тебя, заодно проверь, как там Патрик, спит или нет?

– Да, хорошо. Погрей кровать, пока меня нет, а то в такой холод она быстро остынет. Надо будет отремонтировать весь дом, а то он, как решето – будто попал под перестрелку.

Патрис посмотрела на мужа и перекрестила его, когда он, отвернувшись, открыл дверь и пошёл вниз.

Прошла, кажется, вечность, и она даже успела уснуть ненадолго. Но вдруг услышала сквозь сон звуки борьбы и глухой тяжёлый удар об пол. Женщина резко вскочила и побежала вниз. Дверь была открыта настежь, ветер гулял в комнате, и дождь заливал порог, мгновенно образовывая на полу лужу. Рядом с лестницей лежал Билл и как будто спал. В такой темноте сложно было что-то разобрать. «И где эти чёртовы молнии, когда они так нужны?»

Она подбежала к мужу и наклонилась, понимая: что-то случилось. Может, он упал с лестницы и повредил себе ноги?

– Билл, это я, что с тобой?

Муж тяжело дышал и, кажется, ничего не слышал. Патрис начала осматривать его, она делала это ловко, хоть и была начинающим врачом. Так, сначала голова – вроде цела, крови нет. Шея не повреждена. Руки спускались ниже, пытаясь решить проблему. Грудина – всё чисто. Тут муж задышал намного чаще, её руки нащупали рану. Нехорошо, очень нехорошо – в правом подреберье была рваная рана размером с коробок спичек. Из неё выливалась кровь, пропитывая одежду насквозь и стекая на пол. Дерьмово!