И хотя декольте вечерних платьев не превышали допустимой приличиями глубины, а перетянутые у локтя рукава «жиго» пребывали нынче в столице на пике популярности, Аре было неуютно даже просто представить себя в одном из этих нарядов.

Внезапно девушка осознала, что вот уже пару минут рассматривает сдержанное платье для дневных прогулок приятного оливкового цвета, с широким треугольным воротником, кончик которого почти касался талии, и перебирает чуть прохладную ткань, скользкую, как атлас, однако лишенную безвкусного блеска, который она так не любила.

Ара прикусила губу, когда поняла, что оценивала его не столько глазами, сколько ощущениями: гладила мягкие складки, наслаждалась ощущением тесного плетения нитей и чуть выступающего рисунка под пальцами – то есть смаковала, как… вчерашний виноград. И оно ей нравилось…

Девушка отдернула руку, будто обожглась, и указала на первое попавшееся платье.

– Помоги мне, пожалуйста, вот с тем, Мари.

Дожидаясь в спальне, пока служанка принесет наряд, Ара приводила мысли и чувства в порядок. Отсутствие привычных вещей, не говоря уже о привычной обстановке и правом распоряжаться собой, выбивало её из равновесия. Но при встрече с лордом Кройдом она должна выглядеть и вести себя сдержанно и отстраненно, чтобы он не догадался о её смятении. Навязанные правила, навязанные платья… Что ж, она справится со всем, что он ей уготовил!

Ара глубоко вдохнула и улыбнулась своему отражению, слыша шаги Мари.

Отвернулась и ухватилась за столбик, предупредив:

– Корсет затяни туго, но не до упора.

Так и не дождавшись позади никакого движения, недоуменно обернулась и нахмурилась при виде лица служанки:

– В чем дело?

– А корсетов среди нарядов не было, миледи… и нижних платьев тоже.

* * *

Не в силах усидеть на месте, Ара мерила комнату от одного угла к другому, изредка останавливаясь напротив окна и окидывая взглядом затянутый легким туманом сад и поля вдалеке. Мари отправилась доложить о проблеме лорду Кройду, и Ара надеялась, что та вернется с извинениями от маркиза за оплошность. В конце концов, он мужчина и мог попросту забыть об этих жизненно необходимых любой леди деталях. Девушка кусала губы с досады при одной мысли, что пришлось напомнить ему о таких интимных вещах.

Когда повернулась дверная ручка, она сделала стремительный шаг вперед и тихо вскрикнула, попятившись, поскольку в комнату вошла не служанка, а маркиз собственной персоной. Обежав Ару с ног до головы быстрым, но внимательным взглядом, он аккуратно притворил дверь.

Только тогда девушка запоздало и неловко прикрыла себя руками и метнулась к брошенному в кресло халату, завернувшись в него с особым усердием.

– Доброе утро, прекрасная Ара.

Маркиз, не дожидаясь приглашения в нарушение этикета, прошел и сел в другое кресло, закинув щиколотку одной ноги на колено второй и прикурил.

– Доброе утро, лорд Кройд. – Ара заставила себя произнести это максимально сдержанно, хотя от того, что она стоит перед мужчиной в одном только халате поверх ночного платья, девушку слегка потряхивало.

– Итак, у вас возникла какая-то проблема с гардеробом? Вам не понравились платья?

– Мне… не понравилось, что это не мои платья. Но сейчас речь о другом. – Ара все-таки почувствовала, что краснеет. – Вы забыли о двух важных деталях…

Девушка понадеялась, что он избавит её от необходимости произносить вслух, каких именно, но маркиз приподнял брови в ожидании продолжения.

– … корсете и нижнем платье, – с досадой закончила она.

– О, приношу свои извинения, Ар-ра… – девушку передернуло от этого тягучего рокочущего звука, в который он превратил её имя, но из груди вырвался вздох облегчения.

– Принимаю их, лорд Кройд, и, надеюсь, вы понимаете, что до тех пор, пока слуга не купит и не привезет их, я, разумеется, не смогу покидать комнату и разделять с вами…

– Приношу свои извинения, – перебил маркиз, – что не предупредил ещё вчера после ужина в числе прочих правил: в этом доме вы не будете носить корсет.

Ара недоуменно моргнула.

– Что?

– Вы не будете надевать здесь эту удавку, – медленно, глядя ей в глаза, повторил маркиз. – Мне не нравится во время беседы представлять, как она деформирует ваши ребра и приближает к обмороку всякий раз, стоит вашему дыханию слегка участиться.

Сейчас Ара действительно была близка к обмороку. Первому в своей жизни. Корсет она носила с двенадцати, то есть последние девять лет, и ей проще было отказаться от белья, чем от него.

– А что с нижним платьем? Оно тоже деформирует мои ребра? – ядовито выдавила она.

– Нет, мне просто нравится мысль, что под платьем у вас ничего нет.

Ара ошеломленно замолчала, чем маркиз и воспользовался. Поднялся и прошел в гардеробную.

– И раз мы прояснили сей вопрос, – раздался оттуда его голос, сопровождаемый шелестом ткани, – то сообщаю, что жду вас через полчаса внизу для совместной конной прогулки. Наденете это, – докончил он, возвращаясь в комнату.

Ара посмотрела на наряд в его руках и побледнела. Потом покраснела от ярости. Свободная светлая блуза и облегающие штаны из коричневой замши, к которым прилагались высокие сапоги.

– Нет.

– Нет? – негромко переспросил маркиз, и вновь от него волнами начало исходить нечто, заставляющее волоски на шее и руках Ары подниматься, а живот стягиваться в холодный узел.

– Нет, – повторила она пересохшими губами, тихо, но твердо. – Если вы настолько хотите подтолкнуть меня ко второму нарушению договора, то так тому и быть. Но это я не надену.

– Хорошо, – неожиданно легко согласился он. – Уступаю вам право самой выбрать наряд, если вы предложите мне что-то взамен. Что вы можете мне предложить, Ара?

Сердце девушки колотилось, виски сдавило, а в душе расползалось неприятное чувство, что она только что угодила в мастерски расставленную ловушку. Лорд Кройд знал, что она согласится скорее на остановку сердца, чем на этот бесстыжий наряд, который бы плотно обтягивал её ягодицы и открывал взору ничем не защищенную грудь, и снова преуспел в том, чтобы внушить ей иллюзию выбора.

Пора бы ей уже запомнить: единственный, кто волен здесь выбирать, это сам лорд Кройд. И ничего тут Ара поделать не может…

Помедлив, девушка подняла руки и одну за другой вынула шпильки, разрушая сооруженную Мари по её просьбе прическу.

Пряди упругими волнами рассыпались по плечам и спине до самой талии.

Маркиз наблюдал за её действиями с нескрываемым удовольствием: глаза прищурились, как у сытого кота, ноздри скульптурного носа трепетали.

– Хорошо… очень хорошо, – произнес он. – Но этого мало. Что ещё?

Ара сердито посмотрела на него.

– Мне больше нечего вам предложить: все, что у меня было, вы уже забрали.

– Все ли? – насмешливо переспросил он, и девушка почувствовала, что вот-вот потеряет держащееся на ниточке самообладание и даст ему повод реализовать угрозу и наказать её. Хотя он и так только и делает, что наказывает её последние полгода. И особенно болезненно это наказание потому, что задевает не только Ару, но и её родных.

Она холодно посмотрела на мужчину и приподняла подбородок. Но даже так не удавалось глядеть на него свысока, и дело тут было даже не в росте маркиза, хотя последний не уступал гренадерскому.

– Вы всегда вольны силой забрать то, что я не хочу отдавать по доброй воле.

На миг в холодных насмешливых глазах мелькнуло что-то похожее на ярость. Маркиз сделал шаг к ней, и Ара инстинктивно отступила, стягивая края халата у горла. Плотная плюшевая материя одеяния показалась тоньше бумаги и легко пропускала исходящую от этого мужчины энергетику, агрессивную, подавляющую, заставлявшую сердце учащать ритм, а кончики пальцев холодеть и дрожать. Его присутствие ощущалось, как прикосновение. Нет, почти как удар.

– Скажете это ещё раз, и я сочту ваши слова приглашением.

Светлые глаза превратились в ободки из раскаленного металла, прожигая насквозь, так что стало больно смотреть, и Ара не выдержала, первой опустила свои. И тут же вздрогнула, испуганно обернувшись: одно из оконных стекол безо всякой причины треснуло, словно не выдержав повисшего в комнате бешеного напряжения.