– Я проведу с вами ночь. И позволю делать с моим телом все, что пожелаете. Если взамен вы оставите меня и мою семью в покое.

Он смотрел на неё так долго, что Ара, у которой перед глазами то темнело, то плыло, а в груди давило и обрывалось, внезапно испугалась, что все-таки лишится чувств. Унизительно и мелодраматично.

А потом маркиз откинул голову и расхохотался. Звук буквально разорвался в напряженной тишине кабинета и показался таким чужеродным, что девушка вздрогнула.

Отсмеявшись, маркиз вновь устремил на неё взгляд, в котором не было ни капли веселья – все тот же холод, – и медленно произнес, глядя Аре в глаза.

– Когда я имею женщину, то хочу, чтобы она стонала и текла от удовольствия подо мной. Чтоб не заматывалась в монашеские тряпки, а хорошо знала, любила и принимала свое тело, и желала меня до исступления, чтобы умела дарить и получать наслаждение. А вы ведь к тому же ещё и девственница, верно?

Ара вспыхнула от стыда – никогда прежде она не слышала таких откровенных слов ни от кого и даже не все поняла, – а ещё ярости: какое он имеет право даже сомневаться в её чести?! Впрочем, ответа маркиз не ждал, продолжив:

– Исходя из этого, а также из того, какой ненавистью горят ваши восхитительные глаза, заключаю, что ни вы, ни я не получим удовольствия от реализации вашего интересного, но, увы, не заманчивого предложения. Уж простите, если разочаровал: вы, как вижу, подготовились – даже платье светлое надели, собираясь принести себя в жертву чудовищу. Но ни в эту, ни в другие ночи мне не нужна девушка, которая будет, сцепив зубы, терпеть мои ласки, считая секунды до окончания постыдного, по её мнению, акта, почитая себя праведницей и великомученицей. Иными словами, прекрасная Дэйнара, мне не нужно бревно на костре моей похоти.

Он замолчал, глядя на неё спокойно и отстраненно, а Ара чувствовала, что задыхается. Наверное, та же подруга Сесиль в такой ситуации ударилась бы в слезы или и впрямь лишилась чувств, но Аре хотелось схватить с каминной полки китайскую вазу и швырнуть в голову маркизу. Стереть это выражение превосходства и ледяного безразличия с его лица.

Вместо этого девушка резко развернулась и бросилась к двери, позабыв про плащ и шляпку с перчатками. Но стоило потянуть дверь на себя, как чужая рука с щелчком захлопнула её, а сама Ара оказалась притиснута спиной к створке, и по обеим сторонам от головы прижались ладони маркиза, поймав в ловушку.

Щеку обдало горячим дыханием, а лицо мужчины оказалось так близко, что она могла рассмотреть светлые, будто тоже прихваченные инеем, кончики ресниц, и даже через платье чувствовала тяжелый жар его тела, от которого её отделяли считанные миллиметры и тонкая ткань.

Сердце колотилось, как сумасшедшее, от испуга и непонимания: как он мог оказаться рядом так быстро? Так нечеловечески быстро? Ведь секунду назад расслабленно сидел за столом…

Девушка даже не сразу поняла, что погасли все светильники и камин – только угли мерцали в очаге рассыпавшимися рубинами, обрисовывая фигуру маркиза красноватым ореолом.

В лице мужчины не осталось ни капли ледяного безразличия – теперь он хватал ртом воздух, пытаясь справиться с дыханием, сбившимся вовсе не от быстрого бега, а в глазах отражался такой голод, что Аре стало плохо.

– Выпустите меня, – потребовала она дрогнувшим голосом. – Вы ведь уже добились того, чего хотели: унизили меня, доказали превосходство, отомстили. Так что ещё вам от меня нужно?

Он склонился ниже, совсем низко, приблизив лицо вплотную.

– Думаете, мне нужно было это? – в его охрипшем голосе, казалось, проскользнуло легкое удивление. – Отомстить?

Ара была в конец сбита с толку, а думать, когда тело дрожит от неконтролируемого ужаса, и любое неосторожное движение грозит соединить их губы и тела, не получалось.

– Если не это, тогда что? Вы ведь отклонили мое предложение, а больше мне нечего предложить.

Маркиз все-таки не выдержал и ткнулся носом в ямку у основания её шеи, втянул аромат кожи, и Ара застыла, чувствуя, как ключицу плавит жар его дыхания, а по спине сползает ледяной пот, и дрожат колени.

Мужчина наконец поднял голову, но не отстранился.

– Вы меня боитесь?

– Нет.

– Боитесь, – без улыбки констатировал он. – Я почувствовал это ещё с другого конца комнаты. И правильно делаете: я не тот, перед кем можно помахать красной тряпкой, а потом сбежать.

Ара не ответила, потому что он был прав. Только смотрела в пронзительно-светлые глаза, в которых схлестнулась вечная мерзлота зимнего океана и жар раскаленной добела стали. Наверное, она боялась не его, а того зверя, который прятался внутри, и которого она инстинктивно чувствовала за всем этим внешним лоском и обманчивой сдержанностью.

И судя по срывающемуся дыханию, по напряженным мышцам, по хриплому голосу, маркизу непросто было сдерживать его.

Наконец он немного отстранился, не убирая ладоней от стены.

– Я не отказывался. Лишь сказал, что не желаю женщину, которая не желает меня. Но у меня есть к вам иное предложение.

– Какое?

– Вы на месяц переселяетесь в мой дом. Не в этот, – добавил он, заметив, как она огляделась и нахмурилась. – Моей целью не является оповестить весь город, что вы живете у меня. В загородный особняк.

Девушка настороженно смотрела на него.

– В качестве кого?

– Моей гостьи.

– Переселюсь и… что потом? Что я должна буду делать в этом вашем доме, и что ждет меня через месяц?

– Будете выполнять небольшие… задания. Отдыхать, гулять на свежем воздухе, вести привычный образ жизни, насколько это возможно, делить со мной трапезы, постель, а в конце указанного срока покинете мой дом. И акции вашего отца, вложенные в оставшиеся две фабрики, резко подскочат в цене, владельцы клуба принесут ему свои самые горячие извинения за досадную ошибку, как и арендаторы, а медь вернется в жилу.

За этим будничным перечислением девушка даже не сразу уловила главного. Уловив, не сдержала горькой усмешки.

А ведь на какую-то долю секунды она почти поверила, что он действительно предоставляет ей выбор.

– Значит, несмотря на свое глубокое отвращение к бревнам, вы все-таки собираетесь принудить меня разделить с вами постель.

– Вы не поняли: я не буду вас принуждать. Вы захотите этого добровольно.

Мгновение-другое Ара пыталась осмыслить услышанное, а потом чуть не расхохоталась, хотя веселье было последним, что она чувствовала в этот момент. Девушка с вызовом вздернула подбородок:

– А если не захочу?

Маркиз слегка пожал плечами.

– Тогда через месяц просто уедете обратно домой, в лоно семьи, дела которой резко поправятся. Но вы захотите, мисс Эштон.

Сам тот факт, что она ведет с маркизом этот безумный разговор, не укладывался в голове. Но на кону было больше, чем её бесчестье. Гораздо больше.

– И если я соглашусь жить у вас, вы обещаете, что не будете касаться меня?

– Такого обещания я дать, разумеется, не могу. Прикосновений не избежать.

Ара сделала глубокий вдох. Эта беседа, вся эта ситуация не умещалась в её привычную картину мира, где практически единственным законным поводом для прикосновений между незамужними девушками и молодыми людьми являлись танцы на балах, а речи джентльменов отличались деликатностью и предупредительностью.

– Я имела в виду прикасаться ко мне, как мужчина к женщине, заставлять против воли.

– То есть трахать вас, иметь, заниматься любовью? – бесстрастно уточнил маркиз.

Ара сцепила зубы.

– Да.

– Как я уже сказал: только если вы сами захотите.

И снова пауза, в процессе которой Ара собиралась с духом на то, что уже внутренне решила, а маркиз просто молча смотрел на неё.

– Как я объясню свое месячное отсутствие дома?

Оба знали, что означает этот вопрос: согласие дано.

– Вы же неглупая девушка, как сами любезно сообщили мне. Вот и придумайте. – Маркиз убрал ладони, отстранившись, и дикое напряжение, державшееся между ними, а заодно державшее Ару на ногах, исчезло, и девушка чуть не съехала вниз по двери.