- Всё, хватит, доснимем в следующий раз! У нас гости.

  Бернар не без любопытства разглядывал Жака. Доминик была права; он был очарователен. Лёгкая рыжина в волосах, бледная россыпь веснушек на носу, тонкие черты лица и пронзительные голубые глаза; белый комбинезон только подчёркивал хрупкость и гибкость его тела.

  - Кто бы меня предупредил, - недовольно пробормотал он, но уже в следующую секунду с улыбкой протянул Бернару руку.

  Бернар пожал её, думая, не брат ли это Доминик; несмотря на то, что они совершенно не были похожи, что-то неуловимо одинаковое было в их взглядах и улыбках.

  - Я немного отдохну, если ты не против, - сказал Жак Доминик.

  - Устал от съёмки? Бедный мой! - она подошла и поцеловала его в губы без малейшего стеснения.

  Бернар наконец-то получил ответ на свой вопрос. Жак развернулся и пошёл к дому, но тут его окликнули.

  - Доминик! - он оглянулся. - Спускайся к обеду, Эзра придёт.

  Жак кивнул и скрылся.

  - Мы называем друг друга своими именами, - пояснила Бернару Доминик. - Я вычитала это в одном романе, и мне очень понравилось.

  Бернар не ответил. Ему это показалось странным.

  - К обеду ещё будет Эзра, наш сосед-американец; он очень смешной и очень экстравагантный. Вы хотите чего-нибудь?

  - Не отказался бы от стакана холодного сока. Сегодня такая жара! - пожаловался Бернар.

  В доме было прохладно и светло. На стенах висели причудливые картины, предметы мебели не гармонировали одни с другими, огромный кактус высился в углу в гостиной; здесь царила типичная художественная обстановка. Доминик принесла Бернару абрикосовый сок.

  - Вы так и не прислали мне главы из романа, - слегка укорила она его. - Забыли, наверное.

  Они присели на диван.

  - Забыл, вы уж меня простите. Пришлю обязательно.

  - Я никуда не тороплюсь.

  - Вы живёте здесь вдвоём? - зачем-то спросил Бернар.

  - Да, с экономкой, но иногда приезжают родители. Нам здесь хорошо.

  Бернар подумал, родись он позже, жил бы здесь с ней вместо Жака. Глупая была мысль. Жак ему не понравился, показался слишком поверхностным. Никакой ревности.

  На обед Доминик вышла в комбинезоне - том самом, в котором пару часов назад снимался Жак. Бернар удивился этому, но отметил, что ей он несомненно идёт больше. Следом выплыл и сам Жак - в шотландской юбке и чёрной водолазке; Бернар чуть не поперхнулся, но вежливо промолчал.

  - Я не голоден, - заявил Жак, усаживаясь за стол. - Посижу с вами за компанию, - он забросил себе в рот большую виноградину.

  - Совсем отощаешь, - пожаловалась Доминик.

  - Тогда ты с лёгкостью будешь носить меня на руках, - томно произнёс Жак.

  Доминик расхохоталась и поцеловала его. Американец Эзра приехал через полчаса; на нём был аляповатый костюм, огромные очки и лаковые туфли на босу ногу. Общался он фамильярно, шутил скабрёзно и разговаривал в основном на английском, который так недолюбливал Бернар. Жак и Доминик болтали на английском не хуже Эзры, и это вдвойне оскорбило Бернара, который очень стеснялся своего акцента. Разговор тёк мирно, перемежаясь всплесками неприятного, чересчур вольного смеха Эзры, который и в остальном был слишком волен; Доминик только улыбалась, но в глазах у неё играли искорки - было видно, что она прекрасно проводит время. Жак не смеялся, и улыбка ни разу не тронула его губ; он сидел задумчиво, приставив тонкую кисть к подбородку, и взгляд его был полон лёгкой печали. Бернар недовольно отметил про себя, что Жак действительно красив.

  Бернар выпил - пожалуй, слишком много; после обеда Доминик предложила танцы на свежем воздухе, но Эзра отказался, у него уже была назначена встреча, а у Бернара кружилась голова, и он просто смотрел теперь на танцующих. Вскоре они слились для него в одно целое, и он перестал понимать, где кончается Доминик и начинается Жак; ему казалось, что это Жак отплясывает в белом комбинезоне, а Доминик беспрестанно кружится в своей клетчатой юбке.

  Ночью Бернар спал из рук вон плохо и отправился выпить воды. Проходя мимо комнаты Жака и Доминик, он увидел, что дверь немного приоткрыта, и не смог удержаться от того, чтобы не заглянуть внутрь. Они спали, сплетясь руками и ногами, и слышно было только их равномерное дыхание. Бернар аккуратно закрыл дверь и спустился вниз. В нём поднималось какое-то неуютное, беспокойное чувство, будто он не мог вдохнуть полной грудью.

  Доминик предложила ему остаться хотя бы на неделю, и он согласился. Дни текли медленно, без особых происшествий; несколько раз заходил американец, столь надоевший Бернару. Жак бродил по дому и постоянно что-то бормотал; Доминик сказала, что он работает над пьесой.

  Один раз они решили устроить съёмку, но Бернару не слишком понравился результат; он казался себе похудевшим, осунувшимся и уставшим. Он писал уже новую статью, роман продвигался вперёд, но Бернар не чувствовал должного удовлетворения; в конце концов, в глубине души он признал, что влюблён в Доминик. Она съездила в город и подстриглась совсем коротко. Жак любовно хихикал, глядя на неё, а Бернару казалось, что теперь она ещё больше похожа на смешного мальчишку, о чём он не преминул ей сообщить. Она только улыбнулась.

  Вечерами они разыгрывали сценки; один изображал персонажа, остальным нужно было его угадать. Лучше всех изображал Жак, у него это было в крови, а Бернар чувствовал себя глупо, он никогда не любил лицедейство, и угадать его персонажей было непросто. За день до его отъезда они сидели с Доминик в столовой и пили кофе; Жак спал наверху.

  - Вы знаете, я хотел с вами поговорить, - начал Бернар осторожно.

  - Я слушаю, - Доминик внимательно посмотрела на него.