- Но ведь из-за этого же нельзя, - шепчет Славка.

  - Почему?

  - Нелепо же. Какая-то девица - и жизнь. Разве можно их рядом ставить?

  Я горько усмехаюсь.

  - Отец хотя последний раз и сказал, что Гоша был его сын, а я весь, поганый, в мать, это не совсем так. Гоша всё через себя пропускал, в самую душу, жил порывами. И сделал это, думаю, даже толком не соображая, что творит. Тупо, да?

  - Паш...

  - Ты права, нелепо. И тупо. Очень тупо. Только это ничего не меняет.

  - Послушай, Паш, ты не можешь жить в этом. Больше не можешь. И Гоше ты ничего не должен, даже не думай. Это его судьба и его выбор.

  - Я обманул его.

  - Нет. Если бы ты рассказал ему - и он вышел бы из окна у тебя на глазах, после твоих слов, тебе было бы легче? Легче, скажи?

  - Я мог его спасти. Я подходил к дому, когда он выпрыгнул, и видел, как он летел, понимаешь? Если бы я успел...

  - Так было суждено.

  - Так было суждено, чтобы он умер, а я страдал всю оставшуюся жизнь?

  - Отпусти его, - Славка гладит меня по руке и кладёт голову мне на плечо. - Своим горем ты его не вернёшь, только себя загубишь.

  "Конечно, тебе легко говорить, твой брат жив", - это сидит внутри, но я молчу.

  Потому что не имею ни права, ни сил говорить подобное.

  - А я вот "Тень ветра" начала перечитывать несколько дней назад, - Славка берёт с полки толстую книжку.

  Никакого разговора будто и не было. Так правильнее.

  - Ты любишь готику, а, Паш? Мистику любишь, ужасы? Чтобы пробирало до костей?

  - Ещё бы! Это как у Валентины на лекции?

  - Дурак! - она улыбается.

  Я люблю её улыбку. И красивый рот. И блеск в глазах.

  - Не видел у тебя раньше этой книги.

  - Купила недавно, - отвечает Славка, приоткрывая её и пролистывая страницы.

  На форзаце мельком замечаю чернильную надпись.

  - И о чём?

  - О книгах. Об одном загадочном писателе, странной слепой девушке и слишком любопытном мальчугане. Больше ничего не скажу.

  - А как же главный персонаж готики - страшный чёрный человек?

  - Он здесь есть, - Славка поглаживает пальцами корешок. - Честно говоря, мне не понравился финал. Я бы предпочла, чтобы герои скрылись вдвоём от всего белого света, и о них больше ничего не было известно.

  - А они?

  - А они поженились и погрязли в быту, представляешь? Какая гадость! - Слава смеётся.

  - Тебе не нравится такой исход?

  - Да я его ненавижу, - говорит она, отсмеявшись. - Правда. Но история заманчивая. Особенно начало. Я что-то опять хочу миндальное печенье, - она кладёт книгу на стол и выходит.

  Я не могу противиться соблазну. Знаю, что некрасиво и нечестно, но не могу.

  На форзаце точёным (по-другому и не скажешь) почерком выведено: "От Д. Puisse durer toujours une si grande joie". Интересное кино. Не от М., не от Э. И ведь якобы купила недавно, вруша. Я знаю, что не должен тыкать её носом. Спрашивать. Но внутри неприятно свербит. И оставила она здесь зачем-то книгу, даже не убрала. Проверяет?

  Славка возвращается с вазочкой, полной печенья, и чашкой чая. Есть в комнате, кажется, дурной тон, так она когда-то говорила.

  - Что это за подпись?

  Она даже не краснеет. Наверное, я всё выдумал, и ничего особенного в подписи нет.

  - Строчка из стихотворения Кокто, - вазочка и чашка осторожно опускаются на стол. - Пусть эта радость длится вечно.

  - От Д.?

  - Главного героя зовут Даниэль. Ты же знаешь, я обожаю влюбляться в книжных персонажей. Вот и подписала сама для себя.

  - Это не твой почерк.

  - Вот зануда! Я умею писать разным почерком. Думаешь, это выглядело бы правдоподобно, если бы я написала своим?

  Я откладываю книгу. Конечно, Слава права. Конечно, я зануда. И подпись она сделала сама, любит же Кокто. Всё сходится.

  - Вообще трогать вещи без разрешения хозяев нехорошо, - Слава снова улыбается. - Но я прощаю.

  - Может, завтра опять прогуляем?

  Она качает головой.

  - Не хочу рисковать. Прогуливать Валентину себе дороже.

  - С тобой не договориться.

  - Не договориться потом будет с ней. Со мной проще. Точно не будешь печенье?

  - Нет. Не люблю его, - слегка улыбаюсь.

  - Многое теряешь.