- Просил, - согласился я. - Как же не просить? Все просят и я просил. Без этого нельзя.
- А 'не достанься же ты никому' кричал? - с любопытством спросила Залинина сестра. И тоже отправила ложку в мое варенье.
- Но очень тихо. Фактически, про себя.
Я тоже позволил своей ложке посетить розетку с вареньем. Варенье как варенье. Айва, похоже. А может, и не айва, а какие-нибудь райские яблочки. Впрочем, приятное - оно перебило вкус выпитой родниковой воды, после которой во рту появился и не уходил нехороший металлический привкус.
- И несмотря на все это, - продолжил я, - она все равно бросила. Сегодня ходил топиться.
Я оглядел стол. Все было устроено для солидного основательного чаевничания, привносящего смысл пятому часу дня и дающего новый стимул любить жизнь, новые силы для рассуждений, скажем, о роли интеллигенции в русской жизни, о том, что делать и кто виноват, то есть, о вещах совершенно абстрактных и далеких от еды на столе.
Насладиться жизнью позволяли: нарезка ветчины и сырокопченой колбасы на длинном блюде, тонкие ломти сыра на тарелке рядом, опять же двух сортов, масло в маслёнке, прикрытой затейливой крышкой, под стать всему чайному сервизу. Паштет и что-то рыбное в вазочках, розетки с красной и черной икрой, тонко нарезанные ломти белоснежной булки в плетеной, с полотняной салфеткой на дне хлебнице. Пирог на серебристом подносе. Крендельки и плюшки в вазочке. Конфеты. Отдельно на малюсенькой тарелочке - пустившие сок кругляшки порезанного лимона.
- На пруд ходил? - спросила Залинина сестра.
Мое внимание занимал стол - ведь с утра я ничего не брал в рот, - и больше всего - черная икра, редкая и дорогая, поэтому я только кивнул.
- Ну, нашел где топиться!- бросила вторая девушка.
Я, наконец, высмотрел нож, подхватил пару кусков булки, пододвинул поближе масло и принялся за дело.
- Девушку топлением не взять. И вообще, что за мода: чуть что, в воду бросаться?
Усиленно жуя, я показал, что продолжаю внимательно слушать и полностью со всем согласен.
- Будто бы вода чем-то поможет.
- Неужели не поможет? - сказал я с набитым ртом. - А я так надеялся.
Вторая девушка с любопытством разглядывала, как вслед за икрой я последовательно прибираю для бутербродов ветчину, сыр, паштет, фаршмак.
- Мне тоже вот не помогает, - вставил обладатель мушкетерской бородки. - Хотя, я ее и не пил.
Говорил чернявый с небольшим акцентом. И явно не был цыганом, как поначалу показалось.
- Ты мало ее не пил. Поэтому и не помогает, - пожала плечами сестра Залины и одарила его ласковой улыбкой.
- Я не пил ее достаточно, - ответил молодой человек и нежно посмотрел на нее.
- Ты просто не знаешь, как правильно ее не пить, - ответила сестра Залины, не отрывая взгляда от своего собеседника. - Вот, спроси у него, он тебе расскажет.
Еще немного, и они начали бы ворковать, как голубки.
- Не обращай на них внимания, - рассмеялась вторая девушка. - Это все неважно, пить ее или нет, важен процесс.
- Не скажи, - отозвалась Залинина сестра. - Важен выбор.
- Важен не выбор, а выбираемый, - вступился чернявый.
Ну да, ну да, подумал я. Болтайте, заговаривайте мне зубы, я тоже так умею. Вот только наемся...
- А ты как считаешь, что важнее, выбор или процесс? - спросила у меня вторая девушка.
- Разве это не одно и тоже?
Они все засмеялись. Возможно, обидно засмеялись, но моя обидчивость была задавлена в зародыше удовольствием от обедо-ужина. Поэтому я не обратил внимания на смех, а налил вторую чашку чая.
- Разумеется, еще и обаяние, - заметила Залинина сестра, ни к кому не обращаясь конкретно. Словно делилась впечатлением от варенья.
- Возможно, везение, - сказала вторая девушка.
Пришла очередь высказаться и молодому человеку.
- Нет никакого везения и быть не может. Поймала бы кошка ворона, да везенья не хватило.
- Полагаешь, расчет? - спросила Залинина сестра.
Я перевел дух и откинулся на спинку стула, ожидая, когда горячий чай чуть поостынет.
- Или даже нет, не расчет - предчувствие. Расчетом тут не пахнет.
- Вот именно, - сказал чернявый, осматривая стол с явным намерением чего-нибудь подхватить себе. - Хотите историю? Еду в поезде. Напротив едет академик, один из столпов комиссии по лженауке, не один десяток Петриков съевший. И рассказывает удивительную историю, как в детстве он с другом переходил через полотно железной дороги...
- Не хотим мы никаких твоих историй, Воронович - сказала Залинина сестра. - Мы знаем, чем все твои истории заканчиваются.
Она произнесла имя или фамилию с ударением на первом слоге.
- И знаем, для чего ты с академиками ездишь, - вздохнула другая девушка. После чего снова запустила ложку в мою розетку с вареньем.
Перехватив мой взгляд, она изобразила лицом, мол, увы, такова жизнь.
- Нет-нет, я доскажу. Так вот, переходят двухпутное полотно. В обе стороны, насколько хватает взгляда - пусто. Перешли одну колею, вступили на вторую - и тут у академика срабатывает то самое предчувствие. Он оглядывается и видит, как за ними проезжает поезд, товарняк. Медленно, как на сортировочной. И тихо. В окнах тепловоза - ни единого света...
