Она оказалась в далекой сказочно-райской стране, где никогда не заходит солнце, воздух всегда прогрет и веет легким теплом, тень от роскошных ветвистых пальм слегка скрывает ее от палящего солнца, море светлое голубое, никогда не штормит и приятно шумит, перебирая белоснежный песок пляжа своими едва заметными прозрачными волнами, а на небе ни единого облачка. Линии горизонта нет. Она размыта, море сливается с небом образуя замкнутую бесконечность.

Тепло растекается по ее телу, она одна, в необыкновенной тишине. Боже, да, именно это место – то, что ей нужно. Все закончилось. Все. С ней ничего не было. Прошлое стерто. Оно потеряно там, в бесконечности отсутствующего горизонта. Она одна, она счастлива. Легла на песок и прикрыла глаза. Легкое прикосновение. Мурашки по всему телу. Нет, это не прибой. Что это?

Настя открыла глаза. Молниеносно исчез окружавший ее рай. Машина стояла на месте. Блеклый свет лампы слегка освещал салон. Он трогал своей рукой ее внутреннюю часть бедра, пытался гладить, но больше мял, пробираясь выше. Она попыталась дернуться, но ремень безопасности. Ноги сжаты. Она пытается руками убрать эту чужую мерзкую руку, но получает удар по лицу.

– Не дергайся, сука! Что, не нравится?

Комок в горле. Она не может ничего сказать, голос, будто покинул ее. Она испуганно молча снова пытается бороться с его неистовыми руками. Еще удар. Кулаком. Она потерялась, голова ударилась о стекло двери.

– Ты что, тварь! Не слышишь меня?

Он дернул рычаг и ее сиденье резко отъехало назад в салон. Нависая над ней он начал срывать ее куртку, резкое движение и молния разошлась. Хватает ее за горло свитера и резко дергает. Разорвал, оголив ее тело. Сколько же в нем силы? Она снова пытается от него отбиться, бьет руками по телу, по лицу.

Недалеко от них проносится машина. За ней вторая. Он затихает. Это дало ей возможность впиться ногтями в его шею. Безумные глаза наливаются яростью. Он начинает ее бить. Удар за ударом бьет ее по лицу. Противостоять невозможно. Боль. Шок. Сознание покидает ее.

Она лежит на земле, на шерстяном одеяле. Ноги беспорядочно раскинуты в стороны. Она раздета. Полностью. Сколько она была без сознания? Почему не чувствует холода?

Он навис над ней и исступленно яростно трахает ее. Она не может открыть глаза, они залиты кровью. Он кусает ее губы, с силой одной рукой сжимает ее грудь, словно пытается оторвать ее. Она застонала. Но скорее не от боли. От отчаяния. От непоправимости произошедшего. От безвыходности.

– А, сука!

Он еще яростнее стал двигаться, схватив ее за горло.

– Что, тварь, нравится? Думаешь, я не знаю? Все я про вас знаю! Не скроетесь от меня! Достану везде.

Она стала задыхаться.

– Да, сука! Я столько времени все терпел ради этого! Нравится?

Он снова ударил ее по лицу.

– Чего молчишь, отвечай мне!

Слов не было. Он начал бить ее, раскидывая удары по телу.

Она так и не поняла, кончил он или нет. Он слез с нее и подошел к машине, мгновение и опять его мерзкое дыхание возле ее лица.

– Думаешь, ты сможешь меня перехитрить? Наказать? Или захочешь рассказать, что я с тобой сделал. Открой глаза, сука, посмотри на меня!

Пощечина. Безысходность. Кровь щиплет чуть приоткрытые глаза. Сквозь густые ресницы она видит лишь силуэт, который словно тень нависал над ней. Полная луна висела на небе, озаряя своим свечением. Ни единого облака.

Она знала, что это конец. Они знакомы. Он уверенно шел на это и наверняка доведет начатое до конца. Сверкнувший перед ее лицом нож не стал неожиданностью.

– Ну что, как он тебе?

Он все так же нависал над ней, смотрел ей прямо в лицо, пытаясь поймать ее взгляд, впитывал каждое движение мимических мышц на лице. Холодная сталь медленно проникала в ее плоть. Она напряглась, все тело сжалось невообразимой судорогой боли, отразившейся на ее лице. Глаза широко открыты. Ее взгляд кричал сумасшедшей смесью невыносимой боли и отчаяния. Легкий стон вырвался из ее горла. Тишина. Хрипящий вдох, в попытках хоть немного втянуть в себя воздуха.

Он выловил ее взгляд и начал всасывать в себя все ее страдание и боль. И он застонал. До основания вогнал лезвие ей в живот. Вытянул его и стал резко вонзать в ее недвижимое тело, судорожно бьющееся от каждого удара ножом. Он стонал и это был стон удовольствия.

Где-то вдали громко заиграла музыка, постепенно приближаясь, настолько, что можно было разобрать слова. Недалеко остановилась машина. Он притих. Смех вышедших из нее и их громкие разговоры вернули его в реальность. Он вскочил и выдернул из-под нее одеяло. Ее тело оказалось на земле, приняв неестественную безжизненную позу. Пару мгновений и его машина стремительно исчезла в темноте.

Тонкое прерывистое дыхание. Мозг не может заставить двигаться обессиленное тело. Инстинкт побуждает с каждым выдохом изгонять хрип, меняя его на стон. Громче. Громче. Еще громче.

Голоса смешались со смехом, растворились в музыке. Звук отдаляющейся машины увозил радостные песни в сторону суеты городской жизни, оставляя во мраке обеленной луной ночи прерывистый, все нарастающий страшный неживой стон, пронизывающий сильнее холода.

– Слушай, ты совсем не изменился! Все такой же хмурый и недовольный.

– Зато ты изменился. Уши немного подросли.

Мы едем на заднем сиденье такси, покидая Большой город со своими естественными заторами машин, огромным скоплением народа и быстротой современной жизни. Искрящиеся вывески с рекламой, большие магазины и кинотеатры, кафе и рестораны, боулинги и прочие развлечения которого так манят, то, ради чего люди тратят свои силы, свое время, свою жизнь. Работа ради человеческих слабостей, удовольствие ценой в потраченную жизнь. Такова формула современного счастья.

– Остановишься у меня.

– В смысле у тебя? Так я же в командировке, какую-никакую, а гостиницу Министерство мне оплатит

– В том то и дело, что никакую. У нас одна, весьма привлекательная. Если любишь живность и кормить клопов, то туда самое место.

– Ну что же, в этом безусловно что-то есть.

– Не заморачивайся. Поживешь у меня, а гостиницу я тебе сделаю. Чеки выпишут, так что казенные деньги лучше потрать на что-нибудь нужное.

– Так я вроде как сам приехал проверять сохранность казенного имущества.

– Контора плохого не посоветует!

Он засмеялся.

Мы выехали из города и дорога оказалась с двух сторон зажата небольшими холмами, заставляя водителя вилять из стороны в сторону на заснеженной дороге. Густо осыпанные снегом деревья, согнуты к земле под этой замороженной массой, словно из какой-нибудь сказки про новый год.

– А тут есть животные? Зайцы, волки, медведи?

– Только олени. Которые по пьяни лезут на сопки и потом замерзают там. А еще одичавшие от голода собаки. Недавно загрызли одного такого вот оленя.

– Сказочное место.

– Да, здесь своеобразно. Надо привыкнуть. Понять. А потом, как поймешь – ехать отсюда, куда глаза глядят!

Он опять засмеялся. Здорово всегда быть в хорошем настроении. Я еще с училища завидовал этой особенности своего друга.

– Ты знаешь, этот город, это – край земли – очень интересное место. Тут время делает какие-то незабываемые кульбиты. Оно может словно в ожидании чего-то замереть, а может лететь как молния. Ты можешь перенестись в будущее на несколько недель вперед, и заснув завтра проснуться во вчерашнем дне. Я еще до сих пор так и не уловил ход времени здесь. Разве что когда месяц сменяется луной и наоборот – я понимаю что время не остановилось.

Он философски задумался и посмотрел в окно.

– Слушай, а как же Ирина?

– Какая?

– Что значит какая? Жена твоя!

– А! Вот ты о ком! Так мы уже лет пять как не вместе.

– Развелись?

–Да, естественно сделали это. Ты понимаешь, она с самого начала не хотела ехать сюда. И замечательно находились вполне естественные предлоги для этого. То она доучивалась, то я по морям. От силы пару месяцев в год виделись. Сам понимаешь, что это за жизнь? Тем более мы не святые, понимаешь, о чем я? Ну, а когда я в Контору перешел, у нее причин не приезжать больше не было, так она собственно и не приехала. Без причины. Решили полюбовно. Так вроде это называется.