Хотя, есть исключения. Чего стоит только недавно посетивший ее дедушка, видимо накопивший пенсионные сбережения. Казалось бы, куда ему. Но, нет. Он стойко заставил отработать все заплаченные им деньги. Или молодые ребята, обдолбанные, обкуренные, пьяные и постепенно вступающие в бесполезность, которые своими обреченными попытками пытаются показать, что они мужчины, потом чуть не плача, обвиняют в своих неудачах меня. Но хуже всех взрослые, обеспеченные, но неудовлетворенные жизнью с глубоко зарытыми в подсознании садистскими наклонностями, женатики. Они пытаются не только физически, но и морально унизить, испытытать меня. Словно я их несносная пугающая проблема из детства.

– Терпи, – постоянно твердит эта сука Маргарита.

Только и остается что терпеть.

Особое умиление доставляют те, кто влюбляются в меня, в проститутку. Ходят ко мне, как к жене. Проводят со мной больше времени, словно мы действительно созданы друг для друга. Со временем мы из постели салона перебираемся на улицу, начинаются прогулки и совместные посещения кинотеатров, кафе, ресторанов. Просят руки и сердца, обещая золотые горы. Как принц из сказки вытягивают тебя из всего этого. Один раз я повелась на такого. В самом начале этого безнравственного пути. Мы с ним стали встречаться в Большом городе. Потом стали спать у него дома, стали вместе проводить вечера, знакомиться с его друзьями. Я даже влюбилась в него, забыв обо всем. Настолько он был обходителен со мной, будто не знал, что я шлюха. Был благосклонен, боготворил меня. Несколько месяцев романтической сказки. А потом приехала его жена с детьми. Не завидую ей. Я бы не хотела такого мужа.

У меня была своя комната. Или номер. Это ведь гостиница. Кстати, неведомые хозяева очень здорово все придумали. Они открыли обычную гостиницу, с несколькими номерами. Зашедший к ним «гость» заказывал номер на час, два, или сколько ему позволяли средства, и администратор, провожая его, предлагал на выбор обслуживающий персонал, который в случае необходимости приносил гостю любую потребовавшуюся ему безделушку. Сидя в номере, он выбирал нас, по очереди заходящих служанок, или как стало модно говорить – горничных. Естественно, одежда на нас не была установленной формы и каждая блистала по-своему, используя весь доступный арсенал эротического белья. Да, в этом отеле горничная могла быть одета в нижнее белье. Гость, сделав выбор, спокойно находился в снятом им номере. А уже выбранная им девочка-горничная, спустя какое-то время приходила, давала и выдавала ему чек на снятый номер, равный половине стоимости оказываемых услуг. В конечном счете, получалось, что за секс клиент платил непосредственно нам, таким себе нехорошим меркантильным горничным. Хозяева отеля-гостиницы оставались не при делах. Они ведь с этого даже налоги платили.

Я пару раз видела хозяйку. Она приезжала на хорошей машине в дорогой одежде. Такая независимая, высокомерная, броская. Я захотела стать такой как она. Неподконтрольной вольной женщиной, способной и имеющей возможность самой решать все за себя.

Настя разделась и подошла к зеркалу. Юное тело соблазнительно отразилось от него игривыми изгибами сексуальности. Она улыбнулась. Подошла к большой кровати и легла на нее. Прикрыла глаза.

– Еще немного. Еще совсем чуть-чуть. Держись.

Настроилась. Встала и пошла к шкафчику выбирать белье, в котором она сегодня будет встречать клиентов. Впереди четыре дня. Четыре дня разнообразия интимного мучения ее тела и очередного осквернение ее умершей души.

Настя стояла на остановке и ждала свой автобус. Сегодня было особенно холодно. Даже несмотря на то, что она тепло одета, мороз пробирался сквозь поры ткани и колол ее кожу, ее тело. Переступая с ноги на ногу, танцуя на месте, она хоть как-то пыталась согреться. Вечер. Вокруг никого. И автобус не пришел вовремя.

Сколько же всего их было, за эти четыре дня? Она давно перестала считать, хотя когда она только стала проституткой, каждый раз, возвращаясь после своей смены домой, она точно знала, сколько человек оскверняли ее тело. Да, она работал по сменам. Четверо суток, и днем и ночью. В любое время. Все, кто платил, мог иметь ее. А она, излучая своим телом молодость, наивность и неопытность – была желанным объектом, одной из самых популярных среди всех девочек. Это хорошо, это приносит больше денег. Чем больше будет мужчин, тем быстрее она выберется на поверхность.

Хотя, многие, с кем работала она, зависали уже не один год. Они черствели, абстрагировались, теряли понимание порочности их работы, становились бездушными машинами для секса. Смешно, но каждая из них считала, что чтение библии и вообще ее наличие в их комнатах будто святой оберег, очищающий от всей грязи. Библия и проститутка – это выдернутое невесть откуда клеше, требующее каждой шлюхе иметь при себе эту книгу. Может они все считали себя святыми блудницами?

Настя тоже пыталась ее почитать, библию. В перерывах между клиентами. Нет, эта книга не сможет ей чем-нибудь помочь.

– Эй, чего стоишь? Давай садись быстрее!

Она вынырнула из своих мыслей и оглянулась. Рядом с ней стояла какая-то иномарка. Подобного рода предложения обычно остаются без внимания, она лишь слегка дальше отходит от остановившегося самаритянина, желающего помочь. Но сегодня, сегодняона услышала знакомый голос и подошла к открытому окну и заглянула в салон.

– Привет! А ты, какими судьбами тут?

– Давай садись уже, не заноси холод.

Окно медленно начало закрываться, она открыла в дверь и залезла внутрь.

– С учебы едешь?

– Да.

Машина резко набрала скорость, и они поехали в сторону их небольшого городка.

– Я так и думал. Еду, даже не ожидал тебя увидеть тут, еле узнал. Тебя тяжело узнать, – он улыбнулся, – нарядишься как деревенская клуша.

– А ты что в Большом городе делал?

– Да по работе, по работе. Ты лучше скажи, давно мерзнешь тут?

– Ну, наверное, с полчаса уже.

– Сильно замерзла, небось? – он глянул на нее, – сейчас посильнее включу печку.

– Да, спасибо. А можно музыку громче?

– Ага, сейчас.

Салон заполнился шумом сочетания сиплого голоса и гитарного бренчания. Шансон. Как можно слушать такое говно? Видимо он увидел легкую тень отвращения на ее лице.

– Может радио включить?

– Да, если можно.

Русская бессмысленная попса о беззаветной любви очередной восходящей звезды все же лучше, чем мужское завывание про зону и отсутствие свободы. Она чуть прикрыла глаза.

– А я наоборот, люблю песни со смыслом. Не это глупое вяканье малолеток.

Она старалась быть приветливой, но как же ей не хотелось вести разговор.

– И какой же смысл в тех песнях, что слушаешь ты?

– Как какой? Там же каждое слово пронизано мудростью, переживанием и жизнью. Вот взять хотя бы…

– Переживанием о чем? О том, что такой дурак не думал головой и попал в тюрьму? Или о том, какие плохие менты и какие достойные его сокамерники?

– Нет, ну не все же песни прямо такие. Есть очень даже. Душевные.

– А, ну да. Ну да.

– Вот ты смеешься, а лучше бы послушала. Глядишь, почерпнула бы что-нибудь для себя новенькое. Вот сейчас, вот что звучит? Это ведь бессмысленное нытье.

– Согласна. Но его хотя бы можно мимо ушей проносить. Не бьет в голову.

– Не хотите вы, молодые, думать. Лишь бы все проще.

– Ну да, шансон уж точно заставляет задуматься.

Она отвернула голову к окну, давая понять, что не очень хочет общаться. Они подъезжали к пропускному пункту. Пока ждали проверяющего документы, он нервно стучал пальцами по колесу руля.

– Ваши документы?

– Пожалуйста.

– Девушка, вы тоже свои покажите.

Она достала паспорт.

– Багажник откроете?

– Да, конечно.

Вышел из машины. Пару минут и он сел назад, завел машину, и они продолжили движение.

Он сделал музыку потише. Глухое шуршание шин, спустившаяся ночь, легкое покачивание машины на вечных ямах и выбоинах их постоянно разбитой дороги плавно укачали ее, погрузив в долгожданную приятную дремоту.