Я сажусь на среднее сиденье внедорожника, обдумывая ситуацию. Интересно, причастны ли к этому Бастиен и Белевич.

— Вертолёт был поврежден? — спрашиваю я, когда Бэтмен выходит из казино с моей сумкой в руке.

— Нет, мэм. Нет никаких следов чего-то подобного, — отвечает Супермен. — Мы могли бы полететь, но инструкции мистера Форджа состояли в том, чтобы не рисковать вашей безопасностью.

От его заявления тепло разлилось в груди.

— Надеюсь, вы сказали мистеру Форджу, что я к тому же возвращаюсь с большой толстой сумкой денег.

Супермен улыбается.

— Я позволю вам сказать ему это, мэм.

— Резонно. Поехали.

Через несколько часов кто-то касается моей руки.

— Ты дома, — шепчет глубокий голос, прерывая мой сон.

И это был хороший сон. Тот, где пират поднялся на борт моего корабля, унёс меня и сказал, что я принадлежу ему. Я хочу вернуться к этому.

— Устала. Дай мне поспать.

— Хорошо, Туз. Поспишь.

29

Фордж

Я поднимаю жену на руки и несу её с лодки до дома. Она крепко спит и прижимается ко мне, словно не сомневаясь, что я донесу её в целости и сохранности туда, куда ей нужно.

«Ты влюбился в мою дочь».

Я не могу перестать думать об утверждении русского. Я никогда не был влюблён. Никогда не интересовался этим. Но сейчас я не могу не задуматься, что чувствую к Индии нечто большее, чем собственничество и защита.

Неважно.

Но русский… Он, видимо, думает, что это так.

В любом случае, сейчас не время беспокоиться об этом.

Когда мы доходим до дома, Бейтс поднимает спортивную сумку.

— Что бы вы хотели, чтобы я сделал с этим, сэр?

— Что в ней.

— Выигрыш вашей жены.

Я улыбаюсь.

— Положи её на мой стол. Я запру её в сейфе для неё.

— Да сэр. — Он поворачивается, чтобы уйти, а затем останавливается. — Отчёт утром, сэр?

Я смотрю вниз на спящую в руках женщину.

— Да. Всё остальное может подождать.

Он ещё раз кивает и идёт в сторону моего кабинета.

Я вхожу в спальню и кладу Инди на её сторону кровати. Ту, на которую она претендовала. Несмотря на то, что это была моя любимая сторона, я позволил ей спать на ней.

Это не значит, что я влюблён в неё.

Инди плюхается на кровать, борясь с платьем.

Учитывая, что оно обтягивает её тело, словно вторая кожа, я могу представить, почему она хочет от него освободиться. Молния начинается в верхней части спины. Я сдвигаю её вниз, пока ткань не ослабевает. Осторожно стягиваю платье с её тела, только чтобы понять, что под ним ничего не надето.

Когда освобождаю её ноги, она полностью и красиво обнажена. Больше всего я хочу перевернуть её на спину и погрузиться между её ног, трахая нас обоих до безпамятства, где бы я больше не думал о словах её отца.

Но не делаю этого.

Я тянусь за одеялом, чтобы укрыть её и медленно отступаю назад.

30

Индия

Из открытых занавесок струится свет, пробуждая меня от последнего и самого восхитительного сна за всю ночь.

Всё моё тело на мгновение напрягается от паники, когда я вспоминаю, что заснула на катере. Но больше ничего не раскачивается.

Тепло исходит от огромного источника жара рядом со мной. Тяжёлая рука лежит на моем боку, а утренний стояк давит на задницу.

Я оглядываюсь через плечо и прикусываю губу, когда вижу тёмные волосы в беспорядке, закрывающие лицо Форджа. Потом я вспоминаю игру на Майорке. Я привезла домой чуть меньше двух с половиной миллионов долларов. Неплохо для ночной работы.

Я сдвигаюсь, не уверенная, хочу ли прижаться к нему или отодвинуться. Эрекция Форджа прижимается к заднице. Моей голой заднице.

Как?.. Рука напрягается на моём животе и притягивает ближе.

Я уступаю дьяволу на плече и двигаюсь назад, сильнее прижимаясь к нему.

— Чёрт возьми, я надеюсь, что ты не спишь и знаешь, что, чёрт побери, делаешь. — Его голос звучит грубо ото сна, когда он сильнее притягивает меня, посылая мурашки по всему телу и напрягая соски.

— А если нет?

— Ты бы проснулась от совершенно другого типа будильника. — Его член отстраняется и проскальзывает через расстояние между моими бёдрами. — Чёрт, ты уже влажная.

С резким вдохом я сильнее прикусываю губу, чтобы не застонать. Это ощущается так чертовски хорошо. Я знаю, что не должна наклонять бёдра под нужным углом, подталкивая головку члена к отверстию, но не могу удержаться.

— Блядь, Туз…

— Да, трахни меня. Прямо сейчас.

Я не знаю, что имею ввиду прямо в этот момент. Но вдруг кажется, что это самая естественная вещь в мире — проснуться с ним, обнимающим меня, прямо перед тем, как его толстый ствол пронзает меня.

Я хочу этого. Я не буду за это извиняться. Я прижимаюсь к нему, и у меня перехватывает дыхание, когда его размер растягивает меня.

Руки Форджа двигаются: одна накрывает киску, а другая обхватывает грудь, чтобы прокрутить сосок между большим и указательным пальцами. Он стонет, когда входит глубже. Моя голова откидывается назад.

Его губы касаются моей шеи, и он целует меня.

— Просто охрененно, — бормочет он, прежде чем выйти.

Каждый удар возносит меня всё выше и выше, пробуждая каждую частичку тела самым изысканным образом. Он не похож ни на один предыдущий раз. Каким-то образом он более интимный, потому что мы оба стонем и охаем, уничтожая друг друга.

Мой оргазм неуклонно растёт, чему помогают его умелые пальцы, играющие с клитором. Это уже слишком. Я пытаюсь схватить его за запястье, чтобы оттолкнуть, но другая рука мужа удерживает меня на месте. Не могу избежать ослепительного удовольствия — я могу только лежать там, позволяя ему дать мне всё, что я и не знала, мне нужно.

Когда оргазм, наконец, накрыл меня, я простонала его имя:

— Джерико.

Как только последний слог сходит с губ, я словно щёлкнула выключателем, превратив его в ненасытного зверя.

Он крепче прижимает меня к себе и смыкает руки вокруг меня, трахая ещё сильнее, когда я снова падаю через край. Голова мечется из стороны в сторону, когда его зубы скользят по моей шее и впиваются в изгиб плеча.

— Джерико! — я снова выкрикиваю его имя, теряя всякое подобие контроля.

31

Фордж

Когда я выхожу из неё, понимаю, что только что сделал. Я не надел презерватив.

Я всегда надевал презерватив. Всегда. Никогда не хотел давать кому-то надо мной власть, от которой невозможно избавиться. Но с Инди я не раздумывал.

Я уже женился на ней без брачного договора. Какого чёрта я буду беспокоиться о том, что она забеременеет?

Не буду.

Смелая реальность этого шокирует меня до глубины души.

— Подожди. Я принесу тебе полотенце. Минутку, — говорю я ей, вылезая из постели. Как только попадаю в ванную, вспоминаю, что сказал русский перед отъездом:

«Выпьем за продолжение рода Фёдоровых, даже если он будет смешан с твоей американской кровью».

Разве это то, что я хочу? Прежде, я никогда не думал о том, чтобы иметь детей. Они никогда не были целью в масштабе моей дальнейшей жизни.

Внезапно вероятность того, что я мог сделать Инди беременной, кардинально и безповоротно меняет всю картину. Что, если я хочу оставить после себя наследие? Не было бы матери столь же сильной, как Инди. Она уничтожила бы любого, кто попытался бы навредить её ребёнку. Она никогда бы не бросила его.

Я смотрю в зеркало на человека, которым стал. Чёрные волосы, унаследованные от матери, слишком лохматые и нуждающиеся в стрижке, на которую я не могу найти время. Тёмно-серые глаза отца, которого я никогда не знал. Глаза, которые ставят всё под сомнение и пронизывают всех, кого встречаю. Нос, сломанный первым ударом кулака Рубена. Он так и не зажил ровно.