Как ей удавалось вырваться, оставалось для него загадкой. В это время младшим ученикам полагалось спать, а старшим не полагалось ходить по острову. Бен нарушал и это правило. На удивление Люк пока не пресекал его прогулок на закате. Возможно, Учитель считал, что его ученик медитирует в эти часы. Ну да. Как же. А может быть, смирился и решил оставить нерадивого племянника, позор семьи, в покое. Но Рей в покое никто не должен был оставлять, ей полагалось следовать строгой дисциплине, установленной на Ач-То. Девочка и следовала, при всей своей непосредственности и непоседливости, когда это было необходимо, она была послушна, упорна, усидчива, а еще не в меру любознательна и очень талантлива. Этого она, казалось, не осознавала. Бену его талант давал превосходство над остальными, которое он считал само собой разумеющимся, Рей воспринимала свой талант, как нечто обыкновенное, словно не замечая, что во многом обгоняет сверстников, даже тех, кто приехал в школу учиться раньше нее. Девочка была общительна и дружелюбна, ей нравилось общество других учеников. И Бена. Его общество она ставила выше других. Он так и не смог понять почему. Но когда однажды днем снизошел до того, чтобы, наконец, ответить на ее приветствие, Рей мгновенно оставила всех своих друзей и прицепилась к нему, да так, что до конца дня он уже не мог отвязаться от нее. Пришлось ему объяснять ей непонятные абзацы в одной из джедайских книг и помогать выполнить письменное задание для Люка.

И каждый вечер на закате, в любую погоду они встречались на обрыве. Обычно Бен приходил раньше. И если поначалу он с раздражением думал о том, что кто-то нарушит его уединение, то потом стал ждать этих встреч. Рей садилась рядом и болтала без умолку, рассказывала о том, как прошел день, чему она научилась, что ее восхитило или поразило, спрашивала о том, что было ей не понятно. Бен большей частью молчал. Ее болтовня отвлекала от собственных мрачных мыслей, позволяла забыть о проблемах в семье, о том, что он находится там, где быть совсем не хочет. Лучше не становилось, но становилось легче. Он не мог изменить отношения своих родителей и характер своего дяди, не мог пока сбежать, но мог отвлечься, погружаясь в незамысловатый и в чем-то восторженный мир маленькой девочки, которая, похоже, была счастлива на Ач-То. Рей быстро училась, схватывала на лету. И однажды он осмелился поведать ей о том, что девочке еще совсем не скоро предстояло изучить. Рей его не разочаровала. И с тех пор все то, что узнавал он, узнавала и она. Люк если и догадывался о чем-то, то молчал.

В один из вечеров Рей не пришла. В душе неприятно кольнуло: наверное, она променяла его на более интересное общество. Ну и пусть! Бен лишь плечами передернул. Ему не впервой быть одному, он всегда один. И этого, похоже, не изменить. Но, не увидев ее на следующий день среди других учеников, забеспокоился, и, наступив на горло собственной гордости, пошел к Люку. И следующую неделю на закате навещал Рей, которая кашляла и чихала, смотрела на него покрасневшими больными глазами и силилась улыбнуться. Бен винил себя в ее болезни, ему следовало бы подумать, что пятилетний ребенок очень легко может простудиться под пронизывающим ветром с моря. Что?! Ему бы следовало подумать о пятилетнем ребенке?! Он сердито хмурился, пытаясь привыкнуть к мысли, что привязался к девочке. Простуда прошла без следа, беседы на обрыве возобновились.

Постепенно их разговоры стали не только о Силе и джедайском учении. Бен рассказывал Рей о планетах, где ему довелось побывать, в основном, конечно, о Корусанте, где жили его родители. А еще о Чандриле – оплоте Республики, о знойном Татуине, так напоминавшем Джакку, откуда родом была Рей, о водопадах и джунглях планеты Итор, где ему однажды довелось побывать вместе с родителями, в короткий период мира между ними, о Сокорро – пристанище контрабандистов, куда его взял отец втайне от матери, а Бену всего-то было восемь лет тогда. Он описывал «Тысячелетний Сокол», ловя себя на мысли, что скучает по старому кораблю. Он вспоминал смешные случаи, в которые попадали его отец и Чубакка. Он говорил о строгой матери, о Сенате и тысяче и одном правиле этикета. Девочка слушала его, раскрыв рот и широко распахнув глаза. Оказалось, что Рей умеет не только болтать без умолку, но и внимательно слушать. Он рассказал ей о родителях и сам испугался подобной откровенности. Но в шоколадных глазах проскользнуло понимание, от которого защемило сердце.

Закатное солнце окрашивало воды красным, Рей сидела, прислонившись к его плечу.

- Ты не замерзла? – чуть ворчливо спросил Бен.

- Нет, - тоненьким голоском произнесла девочка и шмыгнула носом.

Бен закатил глаза. Она боялась, что юноша отправит ее в тепло, подальше отсюда, а уходить Рей совсем не хотелось.

- Скоро закончатся занятия в школе, - вдруг произнесла Рей, - ты полетишь домой?

Бен поморщился. Да, наверное, ему следовало бы полететь домой, на Корусант, мать настаивала на том, чтобы он прилетел на каникулы. Она даже обещала, что освободит время для того, чтобы им побыть вместе. Бен знал, что эти обещания – ложь, никогда его мать не отодвинет свою работу в сторону, никогда не поставит интересы семьи превыше интересов галактики. Бен не стал прашивать мать об отце, и так было ясно, что Хан снова где-то пропадает. Юноша попытался связаться с «Тысячелетним Соколом», но отец предпочел ему не отвечать. Что же, это было предсказуемо. Лететь на Корусант Бен не хотел, лететь куда-то еще ему одному не позволят. Люк настаивал на том, чтобы юноша повидался с родителями, ну или хотя бы с матерью, - сказал дядя, отводя глаза. Ясно, что застать отца дома у него вряд ли получится. Вопрос Рей застал его врасплох, потому что он еще не принял решение, не знал, что лучше: терпеть истерики и авторитарность матери на расстоянии или вблизи. С одной стороны, на расстоянии – лучше, с другой - дядя будет читать ему бесконечные нотации о том, что семья – это важно, хоть джедаи и отрицают всяческие привязанности. Внезапно эта мысль заставила Бена похолодеть, он покосился на Рей. Однажды она станет джедаем и уйдет из его жизни, покинет его, как и все остальные. Юноша нервно сглотнул.

- Ты переживаешь, - шоколадные глаза смотрели необычайно серьезно, - нервничаешь.

- Я знаю! – резко ответил он и отодвинулся.

Рей совсем по-взрослому вздохнула и придвинулась к нему, от ее маленького плеча шло тепло.

- Я буду скучать, Бен, - произнесла она, - возвращайся скорее.

Солнце давно скрылось за горизонтом, темнота упала на них внезапно, воздух стал холоднее, на небе загорелись первые звезды.

- Смотри! – Рей ткнула пальчиком в падающую звезду, - звездочка!

Бен невольно улыбнулся. По нему будут скучать, его будут ждать. Осознание этого приятно грело сердце.

- Я тоже буду скучать, Звездочка.

========== Враг моего врага…? ==========

— Враг моего врага — мой друг.

— Это высказывание приписывают арабскому принцу, которого предали и убили собственные подданные

«Стартрек. Возмездие»

- Рей.

Голос был знакомым и родным, мягким, нежным, от него рождалось приятное тепло в груди.

- Рей.

Голос звал и просил. Она никак не могла вспомнить обладателя этого голоса, но сама мысль о нем вызывала волнующее чувство, от которого мурашки бежали по коже.

- Рей.

Рей мечтательно улыбнулась и услышала тихий сухой смешок.

- Рейлин! – уже жестче и злее.

Женщина распахнула глаза и подскочила на узкой кушетке, ударилась головой о полку, нависающую сверху, и зашипела от боли. Во все глаза она смотрела на сидящего напротив Кайло Рена. Он был в полном облачении, кроме маски. Странно и непривычно было видеть его лицо спустя пять лет. Что-то неуловимо изменилось в любимых чертах, они стали жестче, словно бы взрослее. А еще изменился взгляд темно-карих глаз, когда-то смотревших на нее с нежностью, любовью и страстью. Теперь этот взгляд не выражал ничего. Пустота.