Бедивер коротко кивнул мне.

- Принесла! – в покои ворвалась запыхавшаяся Катарина.

Она затормозила на середине комнаты и присвистнула.

- Ой, Гвин! Какая же ты красивая!

Я подозрительно посмотрела на девушку.

- Что ты принесла?

Они с Элизой переглянулись с заговорщицкими улыбками, и мне это совсем не понравилось.

На столик передо мной Кэт поставила шкатулку. Я коснулась ее кончиками пальцев и тут же отдернула руки, скрестила их на груди.

- Ну?

- Расслабь руки! – заорали в два голоса Элиза и Катарина, - ты помнешь платье!

- Эй! – возмутилась я и открыла шкатулку.

На тканом полотне лежало массивное золотое ожерелье и крупные серьги к нему. У меня приоткрылся рот.

- Ни за что! – я оттолкнула шкатулку, - и не мечтайте.

Элиза поджала губы.

- Это драгоценности королевы Игрейны, - тихо произнесла принцесса, - теперь они твои.

Я отрицательно замотала головой.

- Ну-ка не верти головой! – тут же одернула меня Элиза.

А Катарина просто надела ожерелье мне на шею. И улыбнулась мне.

- Девочка должна получить какой-то титул! – настаивала я, - Арт, она мне жизнь спасла, чуть сама не погибнув!

- Так отблагодари ее, - оставался непреклонен король, - я не могу раздавать титулы и земли направо и налево. Англия не так уж велика, знаешь ли!

Я поджала губы и решительно скрестила руки на груди. И Катарина, и я выздоравливали мучительно медленно. Несмотря на все протесты Элизы и Мэрит, я, даже когда мне еще было рано вставать, навещала Кэт, по мере сил ухаживала за ней. Понимала, что и без меня есть, кому проследить за лечением девочки, но я хотела выказать ей свою признательность. Очнувшаяся Катарина была, казалось, счастлива только от того, что я жива и почти невредима. Мы проводили долгие часы за разговорами. В конце концов, чем еще заняться двум выздоравливающим, когда окружающие упорно не хотят признавать, что они выздоравливают.

- Я найду способ, - пригрозила я, - но тебе он не понравится. Я тебя предупредила!

Артур только мрачно посмотрел на меня.

Я же, наступив на горло собственной гордости, пошла к Бедиверу. Стража пропустила меня беспрепятственно, низко поклонившись. Канцлер разбирал какие-то бумаги и при моем появлении удивленно вскинул брови. Не дожидаясь приглашения, я уселась за стол, закинула ногу на ногу, поморщившись от боли, прострелившей тело, откинулась на спинку стула.

- У меня к тебе дело, Бедивер.

Канцлер слегка усмехнулся.

- А я уже думал, ты пришла душеспасительные беседы вести в стиле «давайте жить дружно».

- Вот еще! – фыркнула я, - мы и так будем жить дружно. Ты же не хочешь оказаться в ссылке или на плахе.

- Угрожать мне вздумала? - развеселился Бедивер.

- Нет, - мило улыбнулась я, - всего лишь пришла по делу.

Мы еще пару секунд смотрели друг другу в глаза, потом одновременно друг другу кивнули. Кажется, между нами установился если не мир, то соглашение терпеть друг друга. Ради страны и ради Артура.

Когда я положила перед Артуром на стол бумаги, удостоверяющие, что Катарина теперь является моей приемной дочерью и наследницей моего титула и моих владений, мужчина только руками всплеснул. И даже орать не стал. Только беспомощно посмотрел на меня.

- А я говорила, - фыркнула я, - тебе не понравится.

Ведь теперь леди Катарина Ист была не просто дочерью леди Гвиневры, а дочерью королевы и падчерицей короля. Блу был в восторге.

Я взглянула на себя в зеркало и не узнала женщину, что смотрела на меня. Платье было кроваво-красным, расшитым золотом и рубинами, тяжелым, с длинными рукавами и длинным шлейфом, отороченным мехом, грудь холодило массивное золотое ожерелье, серьги оттягивали уши, прическа на голове была такой сложной, что я боялась лишний раз головой пошевелить. А ведь еще на голове будет корона. Боги. На лицо Элиза нанесла совсем немного краски, только чтобы подчеркнуть линию губ и глаз, немного очертить скулы. Но теперь из зеркала на меня смотрела незнакомка, красивая и величественная.

- Если я запутаюсь в подоле платья и упаду, это будет ваша вина, - проворчала женщина в зеркале.

И вместе со смехом Элизы и Катарины магия исчезла. Я снова видела недовольную и непокорную Гвин. И от этого стало легче. В дверь аккуратно постучали. С поклоном слуга передал мне какой-то сверток. Я развернула его и замерла. Перчатки, краги и записка: берегите руки, ваше величество. На глаза навернулись слезы, я часто-часто задышала.

- Уезжаешь?

События повторялись, жизнь шла по спирали. Но теперь я оставалась, а Билл уезжал.

- Так надо, ты же понимаешь это, Гвин, - пристально посмотрел на меня Скользкий.

И я прерывисто вздохнула. Я понимала, знала, что мне не удержать его. Да и не приведет это ни к чему хорошему. Но эгоистично не хотела отпускать его, хотела оставить его себе. Как глупо и подло.

- Куда? – спросила я, рассеянно разглядывая его лошадь.

- К себе, - ответил Билл, - а потом, - он усмехнулся, - передо мной открыт весь мир.

Я слабо улыбнулась в ответ. Глубоко и часто задышала, приоткрыв рот, чтобы только не расплакаться. Это было бы так некстати!

- О Гвин, - он мягко улыбнулся, коснулся рукой моей щеки, я закрыла глаза, прижалась лицом к его ладони.

А потом спросила то, что мучило меня уже давно:

- Как ты узнал?

Он тут же отнял руку, взгляд его потемнел, стал печальным и отчасти злым. И он, и я знали, о чем я спрашиваю. Наверное, не стоило заводить этот разговор, но я не хотела, чтобы перед расставанием между нами оставалась хоть какая-то недосказанность.

- Потому что я знаю тебя, Гвин, - серьезно произнес Уильям, - знаю, быть может, лучше, чем ты сама. И уж точно лучше, чем Артур. Ты никогда бы не сказала тех слов, потому что свой выбор ты сделала уже очень давно.

Я отрывисто кивнула и быстро отерла все же полившиеся из глаз слезы. А потом подалась вперед и прижалась губами к губам мужчины в прощальном поцелуе, он ответил на него мягко и нежно, а потом аккуратно отстранил меня. Какое-то время держал за плечи, вглядываясь в лицо. Затем резко отпрянул, вскочил на лошадь.

- Прощай, Гвин!

- Прощай, Скользкий! – кивнула я.

Он пустил лошадь в галоп. А я поднялась на стену замка и долго смотрела ему вслед, не пытаясь остановить слезы, что бежали по щекам, пока даже облачко пыли из-под копыт лошади не исчезло.

Уже в галерее столкнулась с Артуром. Он посмотрел на меня мрачно и с жалостью. Вызывающе вскинув голову и скрестив на груди руки решительным жестом, я выпалила:

- Что?

- Прощалась со своим другом Скользким? – выделив слово «друг», спросил Артур.

У меня задрожали губы, подавшись вперед, я уткнулась в грудь мужчине, и разрыдалась. Арт помедлил, а потом крепко прижал меня к себе.

- Гвин, - растеряно произнесла Элиза.

Я глубоко вздохнула, отложила сверток, пора отпустить прошлое. Я бросила быстрый взгляд в окно. Там, под стенами замка, собралась толпа. После официальной части коронации, мы с Артуром выйдем на балкон приветствовать народ. Я подошла к окну, приоткрыла его, вдыхая холодный октябрьский воздух, долина пестрела яркими желтыми, оранжевыми, красными, рыжими красками, радуя глаз. Меня затошнило, и я поглубже вдохнула свежий воздух, машинально положила руку на живот.

- Когда ты скажешь ему? – спросила подошедшая принцесса.

- О чем? – беспечно ответила я, не глядя на подругу.

- Гвин, - мягко произнесла Элиза, - ты думаешь, он будет не рад?

Я помедлила с ответом. Признаться, я думала, что Артур будет в такой же растерянности, как и я. Рада ли я сама, вот в чем вопрос. Я не думала, что это случится так скоро, хоть это и было закономерно. И по всем срокам наш ребенок даже не бастард. Он зачат уже после свадьбы.

- Не знаю, - пробормотала я.

- Ваше величество! – в покои заглянула одна из придворных дам, - пора!

Я расправила плечи, нацепила на лицо улыбку. И в сопровождении Элизы и Катарины вышла из комнаты.