- Какого хрена, Фаз? – недовольно прошептала Рей, - ты же мне обещала не связываться с Викрулом!

- Ну ты, видимо, тоже кое-что обещала Соло, - хохотнула Фазма, отстраняя подругу от себя, посерьезнела, - я всего лишь хотела помочь, - пожала плечами.

Рей впервые видела Фаз такой виноватой, без привычной самоуверенности во взгляде, в голубых глазах застыли слезы. Всхлипнув, Рей порывисто обняла подругу. Все стало неважно. Они здесь, они живы. Обе в ссадинах и синяках, испуганные и дрожащие, заплаканные, но они живы. И теперь-то все непременно будет хорошо.

***

Бен пришел под вечер, когда закончился суматошный день, где Кира металась по ее квартире, выговаривая ей за глупость и самоуверенность, где Рей снова ощутила, что они с сестрой поменялись ролями, пусть и ненадолго.

Ее кухонька была, очевидно, мала для Бена Соло, впрочем, он всегда с трудом вписывался в любые пространства. Они застыли в неловкости, словно школьники, впервые пришедшие друг к другу в гости. Бен не знал, куда ему податься, и лишь растерянно разглядывал обстановку кухни. Контраст с его уверенностью в Эль Кахон был разительным.

- Сядь, пожалуйста, - тихо попросила Рей, не в силах наблюдать за его растерянной фигурой, - кофе? Сливки? Сахар?

Бен покорно опустился на стул.

- Ты же знаешь: черный без всего, - тихо произнес Бен, уставившись на свои сложенные на столе руки.

- Я, по-моему, уже вообще ничего не знаю! – зло процедила девушка, заставляя Соло вздрогнуть.

И сама задрожала синхронно с ним.

Встретиться на ее территории было плохой идеей. Лучше бы это было нейтральное кафе или хоть бы и полицейский участок. Но Бен, пожав плечами, сказал, что к ней, конечно же, возникнут вопросы, но отвечать на них Рей Палпатин будет в качестве свидетеля. Как и перепуганная насмерть в эту ночь Кира, которая очень вовремя проснулась и сообщила Бену о том, что Рей ушла куда-то ночью. А дальше сыграл свою роль маячок, установленный в ее телефоне.

Узнав об этом, Рей рвала и метала, кричала и обвиняла Бена во всем на свете, а когда поток бессвязных ругательств иссяк, как и ее воинственный настрой, просто молча с каменным лицом разбила телефон. Бен лишь в ярости поджал губы, его взгляд исподлобья обещал ей все кары небесные, но Рей больше не было страшно.

Что-то выгорело окончательно в эту ночь в Эль Кахоне, что-то сломалось и исчезло под давлением этой новой реальности, где Бен Соло был частью операции управления по борьбе с наркотиками, а она стала одновременно и свидетельницей, и приманкой. Ее вновь использовали, цинично и грубо. От этого хотелось ругаться и плакать одновременно. А еще бояться того самого разговора, что сейчас должен был произойти.

Да, поговорить и прояснить все, наконец, было решением правильным. Тем самым решением, что назревало уже давно, но понимая, что сделать это необходимо, Рей не переставала бояться того, что услышит, хоть и говорила себе, что готова ко всему. Ложь! Не была она готова! Как не была готова и к тому, что Бен, только-только вновь появившийся в ее жизни, пусть и при таких обстоятельствах, снова исчезнет, теперь уже навсегда.

В этой истории стоило поставить точку, закрыть главу, перейти к новой части повествования ее жизни, но Рей не чувствовала в себе сил для подобного шага. Впрочем, она понимала, что не будет готова никогда, слишком уж болезненной была ее любовь к Бену Соло, слишком уж въелась она в самое ее существо, давным-давно став частью ее самой, и вырвать это чувство из своего сердца означало, вырвать кусок этого самого сердца. Хотя, быть может, без этого самого куска существовать ей станет гораздо проще. Быть может, она, наконец, сможет свободно дышать без страха и боли, без кошмаров по ночам, без пригибающего к земле чувства вины.

Себе Рей щедро добавила в кофе сахар и сливки и села напротив Бена. Стол, разделяющий их, не казался значительной преградой, Рей понимала, что хотела бы оказаться сейчас, как можно, дальше. Бежать от этого человека, бежать от этого разговора. Оставить все по-прежнему, иллюзию спокойствия, стабильности собственной жизни и собственной психики. А еще не знала, с чего начать, как вести разговор, что сказать. Казалось, что ей нечего говорить, но ведь это было не так. Повисшая между ними тишина едва ли была уютной, скорее это было затишье перед бурей, воздух сгущался, как перед грозой, с трудом проталкивался в легкие, был напоен ароматом кофе и ледяным запахом одеколона Бена, в котором вновь проскальзывали нотки угрозы, которые Рей больше не могла выносить. С этим пора покончить!

- Ты обещал мне разговор, - деревянным голосом произнесла Рей, глядя в чашку с кофе, - обещал все объяснить.

Бен какое-то время молчал, вертел в руках чашку, проводил пальцем по кромке и снова вертел. Ему, наверное, начать говорить было так же тяжело, как и ей.

Наконец, он глубоко вздохнул, отпил кофе, аккуратно поставил чашку на стол и сцепил пальцы.

- Первый год в тюрьме я был потерян, - начал Бен, тихо усмехнулся, - я не понимал, что произошло. Точнее я, конечно, осознавал, за что осужден, почему на такой длительный срок, и удивлялся вовсе не этому. Я удивлялся тому, что девушка, которую я любил всем сердцем, сдала меня копам. Знаешь, первый год я даже верил, что ты придешь, объяснишь мне все, расскажешь, и я разом все пойму, разом прощу тебя. И все у нас будет по-прежнему.

Рей вздрогнула, едва не расплескав кофе, и отставила чашку от себя подальше.

- Я пытался понять причину, как-то оправдать тебя. И не мог этого сделать. Я не видел причин, побуждающих тебя свидетельствовать против меня. Пришедший в тюрьму Кардо сказал, что дело в деньгах, упорно отказываясь говорить какие-то подробности. Я спорил с ним, приводил какие-то аргументы. Я ведь знал тебя, мы выросли вместе в бедном районе. И пусть ты хотела другой жизни, но никогда не гналась за большими деньгами. Тогда я стал думать об этом. Могло ли твое желание изменить что-то, покончить с криминалом в своей жизни толкнуть тебя на предательство? Но ты терпела много лет, казалось, что смирилась. Мы были счастливы. Мы любили друг друга. Я снова ничего не понимал, - Бен покачал головой.

Расширившимся глазами Рей смотрела на Соло, на лбу которого пролегла складка, а глаза подозрительно блестели. Он казался сейчас моложе своих лет. У Рей стало тяжело на сердце. Она отпила кофе и поморщилась: пересластила.

- А потом отец сказал, что ты теперь живешь у деда. И я вообще перестал что-либо понимать. Мне стало казаться, что я и вовсе тебя не знаю. Все твои поступки противоречили самой твоей натуре. Ведь два года ты отказывалась даже от редких встреч с Палпатином, а тут вдруг переехала к нему жить.

- Мне некуда было идти, - воспользовавшись паузой, произнесла Рей. Она обняла себя руками, на крохотной кухоньке вдруг стало холодно, - я не могла вернуться к родителям, не могла оставаться в…- она с трудом сглотнула, саднило пересохшее горло, и пришлось вновь отпить приторно-сладкий кофе, - нашу квартиру. Я не могла оставаться одна. И единственным родным мне человеком была Кира. А она жила у деда, - Рей пожала плечами.

- Да, - произнес Бен, пристально глядя на девушку, - конечно. Теперь я понимаю, что единственным родным человеком тебе всегда была только Кира, - в его тоне сквозила обида, которую Рей могла понять, на которую он имел право.

- И я выбрала ее, - продолжила за Бена Рей, - я выбрала ее, потому что…

А почему? Потому что Кира не могла выкрутиться сама? Потому что Рей всегда чувствовала ответственность за сестру? Пыталась дать ей ту опеку, заботу, защиту от всех опасностей, что не могли дать ни мать, ни дед? Потому что поверила, что Бен сильнее, что он ничего не узнает, что все будет по-прежнему в их с ним жизни?

Рей молчала, ей было так трудно сказать эти слова, начать объяснять. Все ее существо восставало против этих оправданий.

- Я выбрала ее, - поставила точку Рей.

- Это я за шесть лет, поверь, понял, - зло усмехнулся Бен, скрещивая руки на груди, помолчал немного, - почему ты мне не сказала? Какого черта ты не пришла ко мне? Почему ты так мало мне доверяла?!