— Надо было здешних ягод прихватить, которые покислее, — сказал Такко спустя четверть часа. — Этак нам слюны не хватит.

— Мда, как-то не очень вышло, — согласился Верен. — Наверное, знаешь почему? Снег же выпал, вот и не звенит. Всё в мягкое падает.

— Стало быть, нам надо было сперва снег расчистить и водой залить? — спросил Такко. Рассмеялся первым, Верен вслед за ним.

Цветные сполохи над головой меркли. Небо на юге светлело. Каждый день полоска света чуть сдвигалась к востоку, и можно было надеяться, что когда-нибудь солнце встанет там, где положено. А пока, пожалуй, было даже правильно, что оно поднималось на юге. Там лежала Империя, там был далёкий, полузабытый, но всё же дом.

— А раньше она вокруг лиамцев по-другому крутилась, да? — спросил вдруг Такко.

— Кто?

— Да баронесса. Меч подарила, слова такие сказала… Знать бы, сама что-то придумала или маркграф ей вчера насоветовал.

Верен насторожился:

— А он вчера с ней говорил? Погоди? А с Риком тоже говорил?

— Он вчера всех обошёл, — кивнул Такко. — Даже служанок расспросил. Говорю же, я за твоей Бригиттой вчера полвечера бегал, чтобы записи подписала. Имечко, конечно… Не враз выговоришь…

— Кто бы говорил, — не остался в долгу Верен. — Слушай. Я знаю, что ты рассказать не можешь, но…

— Ничего я не слышал, — прервал его Такко с досадой. — Меня оттуда выставили! Хотя я сидел, как в засаде… Сперва маркграф спрашивал, точно ли убили не Шейна, потом они рану обсуждали. А после чуть ли не час разговаривали без меня. Я… Верен, знаешь, я бы тебе сказал, если бы хоть что знал.

— А потом тебе от графа бы влетело, — усмехнулся Верен. — Нет уж. Если что и узнаешь, держи при себе.

— Не влетело бы! Он же знает, что мы друзья. — Запинка перед последним словом была едва заметна. Такко прервался, тряхнул головой и продолжил: — Он мне и записи не все показывает, чтобы не разболтал. Я только знаю, что в столице какая-то ерунда творится. По всему выходит, будто там знали, что здесь заварушка похуже, чем охота на разбойничью шайку.

— То есть подкрепление должно было пораньше подойти? Или… — Верен встретился с непривычно серьёзным взглядом друга. — Не на гибель же нас послали?

— Не знаю. Это уже сотника твоего надо спрашивать, не перешёл ли он кому дорогу. Только похоже, там наверху подозревали, что сотней здесь не справиться.

— Подозревали, — кивнул Верен, — только большое войско здесь не прокормили бы.

— Снарядили бы летом, — убеждал его Такко. — Собрали бы обоз побольше. Соседей бы подняли, вот как сейчас. Можно было побольше народу согнать, точно тебе говорю! И, знаешь, я ещё думаю, что маркграф вот-вот расспросит баронессу, сколько у неё было охраны и как так вышло, что из них никого не осталось. Слышал, она сама сказала, что меч до лиамца её охранник носил?.. Не один же он был, а?

Вместо ответа Верен облокотился на ограду площадки. Слова Такко, утреннее письмо Рика, да всё, что случилось здесь, на Севере, нужно было хорошенько обдумать. Только чем больше Верен размышлял, тем меньше ему нравилось, как поворачивалось дело.

Верен служил Рику, а Рик — императору. С именем Его Величества брал города, завоевывал славу, шёл на Север, отбивал обозы, защищал вверенный ему замок. Если там, в далёкой столице, которую Верен даже издали не видел, знали, что сотня может не справится… Не просто сотня — люди, что учили Верена сражаться, делили с ним стол и кров. Если их всех послали на верную смерть… послали, как гонцов с дурными новостями, зная, что могут не вернуться…

Выходило, что не только на Севере были предатели.

«Знаешь что я тебе скажу, Верен? Не связывайся со знатью! — говорил Ардерик в первые дни на Севере. — Я это говорил братьям и теперь говорю тебе — держись от всего этого дерьма подальше!» Верен тогда пропустил его слова мимо ушей, а зря. Рассветные силы, да ведь и об охранниках баронессы Рик тоже знал! «Хотел бы я знать, от чего перемёрли её люди. Старик Таллард не мог не послать с дочкой хотя бы десятка три отборных воинов!..» — слова всплывали в памяти, как утопленники со дна, такие же страшные и бесполезные.

— Помнишь, мы с тобой собирали валежник для костра и разворошили гадючье гнездо? — негромко спросил Такко.

— Как не помнить! Меня ещё цапнула одна. Повезло, что по осени яд слабый, а я был в сапогах. А ведь похоже на то, что сейчас, да?

— Ну. Куда ни влезешь, везде какая-то дрянь и ядом плюются. И все ведь добра хотели! Барон вон брата берёг… доберёгся!

— Да уж, доберёгся… — Верен выпрямился, потёр лицо руками, совсем как Ардерик утром. — Ладно. Тьма с ними. Я сюда пришёл с Риком, с ним и уйду, пусть хоть все змеи вокруг сойдутся. Пусть хоть все предадут, я буду с ним.

Рвущиеся наружу чувства с трудом облекались в слова. Верен замолчал, в последний раз сплюнул вниз и отвернулся. Нужно было возвращаться к Рику. Он собрался потянуть Такко за собой, и вдруг вспомнил о медальоне, что скрывался у друга под плащом.

«Не связывайся со знатью», — слова Ардерика эхом отдавались в ушах. — «Они теперь заодно». Верену плевать было, какое имя будет носить друг, но невысказанный вопрос рвался наружу и было самое время его задать.

— Спросить ещё хочу, — сказал он. Такко с готовностью поднял голову, и сто раз проговоренные про себя слова будто испарились. Как спросить — вот так прямо, в лоб?..

— Верен! — По лестнице прогремели шаги, и на площадку вывалился хмурый Ардерик. — Обыскался тебя. Я уж решил, ты свалился где со своей ногой, а ты по лестницам бегаешь! Что вы оба тут забыли?

— Это я его позвал, — ответил Такко, и Верен поразился открытой дерзости, звеневшей в голосе друга. — Проверить кое-что хотел.

— А его прихватил, чтобы тебя ветром не сдуло?

Ардерик и Такко мерились взглядами, а Верен стоял между ними, и его будто рвало на части. Пришёл бы Рик немногим позже! А теперь Верен никак не мог попросить его уйти с башни одного, так потянулся к нему — обманутому и преданному.

— Идём, Верен, завтрак пропустим. — Ардерик повернулся и зашагал к лестнице.

Верен вздохнул и двинулся за ним. Такко поймал его за рукав:

— Это не моя тайна, — торопливо проговорил он. — Вернее, моя тоже, но не только моя. Я тебе когда-нибудь скажу… наверное…

Верен хлопнул его по плечу и поспешил за Ардериком. Вот Такко и ответил настолько прямо, насколько мог, но стало ли от этого легче?

И кто мог подумать, что безобидная затея поплевать с башни заведёт в такие дебри?..

***

— Придётся затянуть пояса до весны, — ворчал Ардерик, пока они с Вереном поглощали немудрёный, но сытный завтрак — горох с солёными грибами. — Поперёк глотки уже эта солонина!

Верен не поднимал глаз от миски, а если и поднимал, в них отражалась такая смесь тревоги и огорчения, что Ардерик уверился: письмо родным он писал не напрасно. Наверняка маркграфский мальчишка что-то сболтнул, и теперь Верен не знает, как лучше предупредить о грозящей опасности. Ардерик только усмехнулся мысленно. Он-то давно не ждал ничего хорошего.

— Идём, что ли, в лекарскую сходим, разузнаем о Гантэре, — сказал он, отодвигая миску. — Дурень, вот куда его вчера понесло? Сидел бы писал приказы, нет, вздумал мечом помахать! Заодно пусть лекарь тебя глянет. Хромаешь опять.

— Баронессу видел, — сказал вдруг Верен. — С утра выходила провожать лиамцев.

— И что? — Ардерик вскинулся и сразу обругал себя. — И что с того?

— Я думал, она после вчерашнего не поднимется.

— Гостей проводить — важное дело, — пожал плечами Ардерик. — Тут хочешь не хочешь, а встанешь.

Ощущение хрупких плеч Элеоноры ещё жило в ладонях. Да что там — Ардерик помнил её всю так явно, будто делил с ней ложе только вчера. Элеонора не отпускала его, занимала его мысли, заставляла кровь быстрее бежать по жилам. А крепче всего держала жизнь в её чреве. Рассветные силы, хоть бы там ничего не было! Было бы — Элеонора бы уже сказала, наверное. Могла она понять за две недели-то?