— Вчера на пустоши было десять костров, а сегодня двенадцать, — заметила Элеонора, кутаясь в лисий мех. — Вести о победе Шейна разносятся слишком быстро.
— Откуда они прут? — спросил Ардерик. — Побережье не прокормило бы такую ораву.
— Скорее всего, с восточных земель. Западная часть, что вокруг Лиама, издавна торговала с Империей и знает, кто их кормит, но восток, похоже, последует за любым, кто обещает большие пастбища и дешёвое зерно.
— Если так пойдёт, скоро вокруг замка замкнут кольцо, — сказал Ардерик. — Из этого камнемёта уже можно попытаться разбить внешние стены. Знаете, когда хотят просто пошуметь под стенами, камнемётов не строят и не собирают новые войска.
— И что вы предлагаете? — хмуро спросил Эслинг.
— Спутать их планы! Враги не ждут атаки. Сделаем ночью вылазку, разрушим камнемёт и атакуем заставы напротив ворот. Каждую из них охраняет не больше пяти десятков, а на деле наверняка вдвое меньше, и если выставить против них сотню воинов из замка…
— Сотня — это всё, чем мы располагаем, — качнул головой Эслинг. — Нельзя так рисковать.
Ардерик отвернулся, пробормотав проклятия.
— Они разобьют стены, ворвутся в замок и возьмут нас числом, — раздельно проговорил он, не глядя на барона. — Нельзя медлить. На худой конец, для вылазки хватит и тридцати человек; дождёмся темноты, возьмём огненные стрелы…
— Я не стану подвергать своих людей такой опасности, — тяжело уронил Эслинг. — Шейн только и ждёт, когда мужество изменит нам и мы решимся на необдуманный поступок. Восточные области населены мирными крестьянами. Едва ли войско получит заметное подкрепление. Даже если и получит, главная часть припасов сосредоточена в замке. Мы легко выдержим осаду, тогда как наши противники скоро начнут голодать.
— Они бы начали голодать ещё раньше, не отдай ты им лучшие припасы своими руками, — не сдержалась Элеонора. Барон смерил её хмурым взглядом и повернулся к стражникам, сопровождавшим его.
— Где Дарвел? Сейчас у нас есть дела поважнее — нижние коридоры ещё не все осмотрены. Приятной тебе прогулки, Эйлин, и вам, почтенный. Не отморозьте себе чего-нибудь важного.
Барон удалился в сопровождении стражников, и Ардерик в сердцах плюнул ему вслед.
— Он вообще понимает, что делает? Он погубит замок и всю округу, грёбаный миротворец!
Элеонора медленно кивнула, глядя на пустошь.
— Люди легко примыкают к победителям. Если бы Шейн потерпел поражение, хотя бы небольшое, его войско не росло бы так быстро. А ваши люди?.. — Она не закончила вопрос, но Ардерик понял и так:
— Выздоравливают слишком медленно. Иначе я бы уже бросил на вылазку всех до единого. Мы бы изрубили и сожгли этот клятый камнемёт! А потом выманили бы камнеедов с заставы и проредили их огородец раньше, чем успело бы подойти подкрепление. Следующей ночью атаковали бы другую заставу… да они бы крутились, как змеи на жаровне, соображая, где получат в следующий раз! Мы бы здорово подпалили им задницы и, ручаюсь, успели бы улизнуть раньше, чем они бы поняли, что к чему! Эх, будь со мной мои парни… — он зло ударил кулаком по каменному зубцу.
— Что бы ни случилось, я рада, что нахожусь под защитой имперских клинков, — мягко проговорила Элеонора. — Пусть даже… Даже если мы проиграем, я останусь имперской подданной, а не женой изменника. Это греет мне сердце.
— Ещё не поздно послать за подкреплением, — также смягчился Ардерик. — Пусть у вас не осталось столичных голубей, но местных-то полно. Из Лиама или любого другого городка вести передадут так быстро, как смогут, и имперские войска…
— Повременим, — улыбнулась Элеонора. — Впрочем, если вы считаете, что надежды нет…
— Мы испробовали ещё не все пути. Но я не могу требовать от вас той стойкости, что воины воспитывают в себе годами.
— Мой отец, маркграф Таллард, отдал написанию оружейных трактатов слишком много лет, чтобы его недостойные дети не впитали частицу мужества древних воителей. Я ничего не боюсь. Попытаемся спасти замок, Ардерик, и пусть это будет наша победа и ничья больше.
***
— Она так сказала, будто это будет победа не для Империи, а для нас двоих, — усмехнулся Ардерик, пересказывая разговор Верену. С битвы на пустоши они почти не расставались. Верен бдительно следил, как бы сотник снова не впал в отчаяние и не совершил что-нибудь необдуманное, а Ардерик принимал его компанию как само собой разумеющееся. Такко был поручен начальнику замковой стражи сразу же, как стало известно о надобности стеречь нижние этажи, и они всё чаще коротали дни и ночи вдвоём.
— Если баронский брат наберёт новых воинов, он точно решит атаковать замок, — задумчиво проговорил Верен. — Едва ли он шёл сюда за тем, чтобы торчать под стенами. Что же нам делать?
— Надо было вызвать этого борова на поединок ещё до всего этого и поглядеть, сколько в нём жира! Сейчас не мешался бы под ногами. Впрочем, пустое! Такие трусы, как он, всегда находят, за кем спрятаться, вроде этого бедолаги-конюшего, который теперь изображает начальника стражи. Пришлось бы выпотрошить кучу народа, прежде чем добраться до этого мешка с салом в честном бою. Верен, а ты случаем не свёл знакомства с местными парнями? Может, не все так осторожны, как их барон?
Верен только хмыкнул: знакомиться с местными ему было попросту некогда.
— Надо спросить Такко, — сказал он, подумав. — Он хорошо сходится с людьми. Может, и задружился уже с кем-то.
— Беги тогда найди его, а я пока поразмышляю, что к чему. И не задерживайся — я хочу, чтобы ты дочитал сегодня раздел о построении войск в том трактате. Не кривись! Ты годишься для большего, чем исполнять чужие приказы, а для этого надо уметь читать и держать в руках перо, будь оно проклято…
Первым делом Верен направился на кухню, затем заглянул в столовую, но друга не оказалось ни там, ни там. Самое верное было спросить начальника стражи, но прежде Верен, особо не надеясь, заглянул ещё и к лекарю. Там Такко и нашёлся — натягивающим свою дорогую рубаху, ныне изрядно потрёпанную и заштопанную на боку. Сам лучник выглядел немногим лучше. Верен успел заметить рубец, протянувшийся по правому боку, и мысленно обругал друга: верно, открылся, подставился, как несмышлёный мальчишка, и чудом успел увернуться, пока вражеский клинок не прорубился сквозь рёбра.
— Хромаешь, — бросил Такко, когда Верен приблизился.
— На себя погляди. Управлялся бы с мечом вполовину так ловко, как с ложкой, и рубаху не понадобилось бы зашивать.
— А будь ты половчее с арбалетом, вообще не пришлось бы браться за мечи.
У Верена потеплело на сердце — ему не хватало этих привычных перепалок.
— Идём поболтаем, — сказал он, обнимая Такко за плечи. — Где бы тут устроиться, чтобы зад не отморозить и чтобы никто уши не нагрел?
Устроиться получилось неподалёку, под дверью комнаты для больных. Сейчас там были только свои — остатки Ардериковой сотни. Присматривал за ними личный лекарь Элеоноры, и можно было не бояться, что кто-то услышит разговор. Воняло кровью и нечистотами, зато было тепло.
Верен не сразу уселся удобно — нога ещё давала знать о себе. Им с Такко не раз и не два доводилось как обращаться к лекарям, так и самим перевязывать друг друга, но то были последствия дорожных стычек, которыми теперь было глупо гордиться. Раны, полученные в бою, ощущались иначе — особенно сейчас, когда уже не грозили ни горячкой, ни беспомощностью.
— Тебя сотник за снадобьями прислал или ты по своей надобности? — спросил Такко, пристраивая лук с колчаном между колен.
— Да я тебя искал. С самой битвы толком не виделись, — ответил Верен. — Ты теперь каждый день подземелья сторожишь?
— Ага.
— Ух… Я там был. Не понравилось. И часа бы не выдержал. Только и ждёшь, что потолок обвалится на голову…
— Меня не спросили, нравится или нет, — пожал плечами Такко. — Да там ходы как ходы. Видал и похуже.
