Истории о драке в трактире как раз хватило на дорогу до длинного дома, откуда тянулся густой и сытный запах. У стенки кухни были навалены дрова в кучу выше человеческого роста, и двое парней сноровисто складывали их в поленницу. А ещё там ждал Ардерик.

***

— Значит, к отцовскому ремеслу серебряных дел мастера у тебя сердце не лежало, — уточнил Ардерик, когда миски опустели, а лучник успел немного рассказать о себе.

— Нет, — Такко решительно мотнул головой. — В детстве я больше любил бродить по заброшенным шахтам и стрелять.

— Здесь тебе это пригодится. А как ты покинул дом? Верен кое-что рассказывал, но я хочу услышать историю из первых уст.

— Мне тогда исполнилось двенадцать, и по аранским законам я считался взрослым. Отец повёз меня в Подгорную Рамень, чтобы показать Империю и настоящий большой город. Ну я и сбежал. Мы с ним ещё повздорили накануне… Я не знал, куда идти, поэтому забрался в уходящий обоз и спрятался между тюков, а утром меня уже не выгнали, потому что я хорошо стрелял, а у них не хватало людей в охране.

— Отец не искал тебя?

— Искал, но на границе Западных земель меня не выдали, а дальше уже не спрашивали.

— И ты с двенадцати лет ходил за обозами?

— Да. Ещё мастерил луки, чинил стрелы, бумаги переписывал…

— Такко правда учили грамоте, — заявил Верен. — Он писал все мои письма домой, чем сберёг немало денег на писцов.

— А сам посылал отцу весточки?

— Нет, — Такко пожал плечами. — Как-то не приходило в голову.

— Ясно. Значит, бродячая жизнь тебе понравилась. А с Вереном вы как сошлись?

Такко замялся, и Верен, улыбаясь, толкнул его локтём:

— Такко всё нравилось, пока он не связался с контрабандистами. Не стыдись рассказывать! На этом попадались и постарше тебя.

— Ну да, связался, — неохотно проговорил Такко. — Один раз. Случайно. Они обещали хорошо заплатить. Я же не знал, что они везут что-то запрещённое!

— Зато они-то быстро поняли, какая хорошая компания — доверчивый мальчишка, — заметил Ардерик. — За контрабанду тебя могли повесить. Даже должны были.

— И повесили бы, — снова вступил Верен, — но Такко тогда не было четырнадцати, и по нашим законам его не могли казнить. Тем более, он попался в первый раз. Даже клейма не получил, только плетей и, ясное дело, после обыска остался без единого медяка. Так мы с ним и познакомились — я шёл с поручением в ратушу, а он шатался по площади, где утром повесили его дружков, и не знал, куда податься. Я подумал, что наниматься в охрану вместе с лучником будет проще, чем одному…

— Вот так история, — усмехнулся Ардерик. — Что ж, от знакомства выиграли вы оба. Из арбалета стрелять доводилось?

— Нет, но готов учиться, — Такко не смог сдержать нетерпения, так ему хотелось испытать оружие, которое было только у имперских солдат.

— После лука он покажется тебе детской игрушкой. Если все сыты, идём на стрельбище!

Верена по пути задержали, и когда он добрался до стрельбища, Такко уже утыкал стрелами мишени и Ардерик испытывал его на мечах. Верен никогда не считал друга сносным фехтовальщиком, но тут невольно залюбовался его отточенными движениями. Шансов выстоять против Ардерика в настоящем поединке у Такко не было, но учебные атаки он отбивал уверенно. Даже коварный удар с левой стороны, который Верен позорно пропускал до сих пор, отразил ловко и легко.

— Для лучника неплохо! — заключил сотник, опуская клинок. — В бою тебе лучше за меч не хвататься, но видно, что сражаться тебя учили, причём хорошо. Будешь упражняться часа по четыре в день, и к концу месяца я поверю, что ты сможешь отбиться от местных козопасов с их болотными мечами. — Он убрал оружие и указал на мишени. — Зато стрелок ты превосходный, тут и говорить нечего. Осваивай арбалет, и я поставлю тебя на стену со своими лучшими стрелками.

Такко поклонился, не скрывая довольной улыбки, и Верен улыбнулся вместе с ним. Никакие упражнения не могли заменить сноровки, приобретаемой в детстве, а Такко, как любой уроженец Аранских гор, впервые взялся за лук в три года и с тех пор не расставался с ним.

— Жаль, чинить арбалеты ты пока не сможешь, — сказал Ардерик. — У нас есть пара сломанных, до которых никак не дойдут руки.

— Такко научится, — сказал Верен, обнимая друга за плечи. — Он отличный мастер. В Эсхене он делал лук для маркграфской дочки… Как его звали? Я забыл. Такко, как звали эсхенского маркграфа?

Лучник молчал, зато ответил Ардерик:

— В Эсхене вроде сидел Оллард. Человек со странностями и такой домосед, что я и не знал толком, жив он или нет. Ты правда получил от него работу?

— Получил, получил, — ответил за друга Верен. — Мы знатно повздорили с тамошним лучным мастером, когда Такко увёл у него заказ! В том, что касается луков, он лучший, готов поклясться.

— Почему маркграф Оллард поручил это важное дело тебе, а не местному мастеру? — заинтересовался Ардерик. — Вы были знакомы раньше? И сколько же он заплатил тебе?

— Да там ерунда была, а не лук, — ответил наконец Такко. — Детский, совсем слабый. И я потом ещё немного на него работал. Маркграф ждал гостей на Праздник Первых плодов, и в замке не хватало рук.

— Гости у Оллардов? Интересно. А кто приезжал?

— Маркграф… Виллард, кажется. Обсуждали помолвку.

— Вот оно что. Виллардов я знаю. Приезжал молодой Фредрик? Или его отец?

— Фредрик, да, — Такко оживился, услышав знакомое имя. — Он был с дядей. Но я с ними не разговаривал. Зато с его оруженосцами мы неплохо поладили. Они даже приглашали меня пойти на службу к Фредрику, — прихвастнул Такко. — Но я отказался.

— Почему?

— Я же обещал Верену. Я и так задержался. Маркграф хорошо расплатился со мной, но не настолько, чтобы я мог собраться в дорогу, поэтому я ещё сходил с обозами в соседние города. А когда добрался до Нижнего, вы уже ушли на Север.

— Везёт тебе. Один маркграф даёт выгодный заказ, другой зовёт на службу…

Такко снова смолчал, и сотник махнул рукой:

— Ладно. Отдыхай с дороги. Сегодня пообвыкнешься, а завтра начнёшь упражняться с арбалетом и мечом. До Зимнего Перелома мы успеем сделать из тебя сносного мечника, чтобы мог отбиться в ближнем бою в случае чего. Добро пожаловать в ряды имперских воинов, Танкварт Велеринг!

— Золото, а не парень, — заявил Ардерик Верену, когда Такко скрылся из вида. — Стреляет, читает-пишет и не побоялся проделать такой путь в одиночку. И воспитания хорошего. Вообще, если хочешь знать, какого рода человек — смотри, как он кланяется и как держит ложку. Я не удивлён, что и Оллард, и Виллард выделили его среди других.

Верен кивнул, искренне радуясь за друга. А в следующий миг отвёл глаза. За пять лет они с Такко ни разу не ощущали, что между ними есть какая-то разница. Теперь изнутри поднималась непривычная, стыдная обида: ясно же, что сотник предпочтёт приблизить того, кто выше по рождению, лучше образован и успел завести знатных знакомых.

— Один недостаток у него — совсем не умеет врать, — продолжал Ардерик.

— Что? — переспросил Верен.

— Странно, что его предпочли проверенному мастеру и заплатили за месяц работы, как за год. Как так вышло, что Оллард его облагодетельствовал, но не оставил при себе?

— У знати свои причуды, — пожал плечами Верен.

— А приглашение от Виллардов? Я с ними хорошо знаком — они выкупили наше имение, когда подняли налоги. Мои братья ходят у Фредрика в оруженосцах, и им неплохо живётся. Они прославят не своё имя, зато не мёрзнут, не натирают зад в седле и не подставляются под стрелы, как мои воины. Отцу с матерью оставили жильё и слуг и позволили жить по-старому — с той только разницей, что им больше не принадлежит ни единой ложки, ни единого гвоздя в этом доме, и лучше бы им было уйти в деревню и жить крестьянским трудом, чем терпеть этот позор! Вилларды умеют мягко стелить, и я ума не приложу, почему твой друг не пошёл к ним на службу, как ты пошёл ко мне. Устроился бы, прислал тебе весточку, и бродячей жизни пришёл бы конец.