Я не рассказывал Кирану о своих снах: всегда боялся, что он сочтет меня сумасшедшим, начнет жалеть, а возможно, даже решит, что мой уход с работы – к лучшему. Киран – мой друг и бывший начальник, и я очень дорожу его расположением. Частично из-за этого я и бросил клинику: не стал дожидаться увольнения.

Выдавливаю из себя ответную улыбку.

– Да…

– Не хочешь вернуться на работу?

Качаю головой:

– Нет, слишком много дел накопилось.

– Да уж, сразу видно, что ты занят по горло. Просто мимо шел, да?

– Угу. – Прокашлявшись, отступаю от стены. – Мне пора.

– Заходи в любое время! – прощается Киран.

Машу ему рукой и шагаю прочь.

Направляясь домой, прохожу мимо кафе и замечаю Кэлли: она запирает двери. Возле нее сидит Мерфи.

Вот уже три недели я ежедневно захожу в кафе. Бывает, меня обслуживает Дот, но я всегда надеюсь, что заказ примет Кэлли. Пару раз я даже нарочно тянул время, ожидая, пока она освободится. Делал вид, что ищу кошелек или не могу определиться, что выбрать: сэндвич или круассан. Когда Кэлли рядом, я сам себя не узнаю.

Сегодня утром сидевший рядом со мной посетитель имел неосторожность поспорить с Дот: он доказывал, что бриошь – это пирожное. Пока они пререкались, я встретился взглядом с Кэлли, которая обслуживала соседний столик, и нам пришлось изо всех сил сдерживаться, чтобы не расхохотаться. Я зажал рот руками, а Кэлли, давясь от смеха, поспешила к барной стойке.

Когда Кэлли подошла ко мне взять заказ, я притворился, что тщательно перебираю варианты, а потом громко потребовал бриошь, чем вызвал у Кэлли новый приступ веселья. Давно я так не смеялся!

Остановившись, наблюдаю, как Кэлли запирает дверь, на всякий случай нажимает на ручку и окидывает взглядом кафе. Сейчас отличный момент, чтобы подойти к ней, пригласить где-нибудь посидеть. Но вовремя спохватываюсь. Вспоминаю о списке Викки и об измене Кейт, с которой встречался в юности. Я словно маятник: то пытаюсь вести себя, как нормальный человек (учусь, работаю, встречаюсь с девушками), то опять срываюсь (отчаянно пытаюсь избавиться от снов, ухожу в запои, остаюсь в одиночестве). Как я могу пригласить на свидание такую необыкновенную девушку, как Кэлли? Даже подумать смешно. Она не для меня. Вряд ли я могу ей понравиться. Кто я такой? Всего лишь очередной клиент, к тому же довольно странный. Поэтому я просто смотрю на Кэлли, словно подглядываю за чужой жизнью через замочную скважину.

Кэлли одета в голубую джинсовую куртку. Ее темные волосы забраны в пучок. Кэлли что-то говорит Мерфи, надевает солнцезащитные очки, после чего оба они уходят. Как бы мне хотелось идти рядом с Кэлли! Обнять ее за плечи, слушать ее звонкий голос, смеяться вместе с ней…

В начале октября, через пару недель после вечеринки Бена, я отпрашиваюсь на полдня с работы, чтобы заняться поиском жилья.

Сначала Иан показывает мне отсыревшую однушку в подвальном помещении. В кухонном шкафу я обнаруживаю мышеловки.

– С одной стороны, не хочется жить с мышами, с другой, у меня рука не поднимется их травить, – признаюсь я.

Поглядев на меня, как на ненормальную, Иан возражает:

– В таком случае вы останетесь бездомной. – И улыбается, будто сказал что-то смешное.

Следующая квартира находится в двухэтажном доме викторианской эпохи. Как объяснил мне Иан, арендодатель, Стив, предпочитает лично встречаться со всеми потенциальными арендаторами. В гостиной я замечаю картину в рамке. На ней из множества нарисованных отпечатков собачьих лап составлено изображение пса, как две капли воды похожего на Мерфи.

– Это все Хейли, моя жена, – проследив за моим взглядом, объясняет Стив. Он инструктор по фитнесу и, наверное, поэтому даже сейчас одет в спортивный костюм. – Она обожает собак. Да, кстати… Иан обещал проверить, но на всякий случай: у вас же нет никаких домашних животных?

Скрестив пальцы, качаю головой. Бесполезно просить Иана отыскать для меня квартиру, где хозяева не возражали бы против питомцев. Такого просто не бывает.

Тем не менее мне здесь нравится. Дом расположен близко к моему предыдущему, улица тихая. Много деревьев, значит, на рассвете можно слушать пение птиц. Правда, арендная плата выше на пятьдесят фунтов стерлингов. С другой стороны, столько же стоит и однушка в подвале. А эта квартира гораздо лучше. Здесь, на втором этаже, немного душно, зато в общем с соседями коридоре не воняет мочой, а это уже кое-что, тем более за такую цену.

Спрашиваю Стива, есть ли тут сад.

– Ну… – мнется Стив, – небольшой участок перед домом… если его можно назвать садом.

Мы оба знаем, что нельзя, что «небольшой участок перед домом» фактически означает место для урны. Усилием воли придаю лицу выражение заинтересованности:

– Вот как?

Стив подводит меня к окну кухни, и я удрученно смотрю на покрытую унылым бетоном, заваленную разным хламом площадку а-ля семидесятые. Как же мне не хватает зеленой лужайки!

– Сад вообще-то принадлежит соседу снизу. То есть не совсем принадлежит. Сосед снимает квартиру, как и вы. Извините, что в саду такой кавардак. Я могу попросить соседа прибраться.

– Нет, что вы, – торопливо возражаю я, потому что эта свалка из опавших листьев, старых кирпичей и полусгнивших деревяшек все равно лучше, чем голый бетон. – Не надо. Все это полезно для природы.

– Для природы? – изумляется Стив.

– Да, для пауков и насекомых: жуков, мотыльков… Они любят… беспорядок. Прячутся там и вообще… – оборвав себя на полуслове, улыбаюсь. Вдруг я покажусь Стиву ненормальной и он не сдаст мне квартиру? – А какой он, ваш сосед?

Стив медлит с ответом. Интересно, почему? Значит, обычные определения «хороший парень» или «порядочный человек» здесь не подходят?

– Ну, он очень замкнутый, – наконец определяется Стив, видимо, выбрав мягкий способ намекнуть на «асоциальный». – Может, вы его вообще никогда не увидите.

Пытаюсь представить себе его соседа – тихого, незаметного и пугливого, как мышь: прячется по темным углам и только ночью вылезает из норки. В принципе, это даже любопытно. Дот постоянно говорит, что я слишком скучно живу.

Когда ближе к вечеру я рассказываю Дот о Стиве и его квартире, подруга морщит нос. Она любит шумные компании и не понимает, зачем вообще нужны соседи, если нельзя проводить у них по полдня, болтая за сигаретой и роясь в музыкальных дисках.

Стоя на стремянке, я упражняюсь в каллиграфии: мелом обновляю стершееся меню на доске. Посетителей в кафе мало. Этим утром небо закрывают черные тучи, вот-вот разразится гроза.

– В «капучино» ошибка, – замечает Дот. – Там должна быть одна «ч», а не две.

Тряпкой стираю неправильно написанное слово и начинаю заново.

– Кстати, – меняет тему Дот, – мой тренер по кикбоксингу – секси!

– Не начинай.

Пожав плечами, Дот, тем не менее, начинает:

– И все-таки я хочу тебя с ним познакомить.

– Спасибо, не надо. Я его боюсь. И умоляю, не приводи его сюда!

У Дот такой пунктик: приглашать к нам в кафе на чашку кофе с тортом мужчин, которые, по ее мнению, могут мне понравиться. Я много раз просила ее этого не делать. Встречаться с ними на работе по меньшей мере глупо. Все равно что позвать парней в офис и вести беседы об увлечениях, отпуске и кино в перерывах между копированием документов.

– А как насчет того красавчика с «быстрых свиданий»? – не отстает подруга.

– Нет, Дот, мне не нужны те, кого ты отвергла на «быстрых свиданиях». Что я, по-твоему, сама не смогу найти парня?

Дот смотрит на меня, как будто жалеет, что вопрос риторический, но не успевает ничего сказать: ее прерывает чье-то покашливание.

Обернувшись, вижу Джоэла, терпеливо ждущего у прилавка. Волной накатывает смущение. Стараюсь не думать о том, как долго он здесь стоит. Я даже не заметила, как он вошел.