– Знаешь, а ведь я не представляю, где мы сейчас находимся.

Кэлли тихо смеется:

– Не волнуйся. Я часто гуляю здесь по ночам.

– Бессонница?

– Да, бывает.

Сворачиваем на тропинку, тянущуюся вдоль узкой канавы. Между деревьями показывается просвет. Кэлли останавливается и, приблизив ко мне лицо так, что я чувствую пьянящий аромат ее цитрусового шампуня, шепчет:

– Обожаю это место. Смотри, как тут хорошо.

Впереди видна заболоченная топкая лужайка, поросшая камышом. Тут и там серебром поблескивают небольшие озерца. Прямо на влажной земле птицы устроились на ночлег. Взглянув туда, куда указывает Кэлли, я замечаю в ярком свете луны стадо оленей. Изящные, стройные животные лакомятся сочной травой, мягким ковром устилающей все вокруг.

– Какие красавцы! – негромко восхищается Кэлли.

Я киваю.

– Они будто высечены искусным скульптором.

– Да. Повезло, что мы их увидели. Они пугливые, могут на расстоянии ста метров учуять человека и отлично умеют прятаться.

Мы притаились за кустами, от которых исходит свежий острый запах, как от сырой овечьей шерсти. Где-то рядом раздаются птичьи голоса.

– Кэлли, кто это кричит?

– Дикие утки. Очень говорливые создания.

Мы еще какое-то время наблюдаем из нашего убежища за оленями, а потом Кэлли подает знак, что пора возвращаться.

За разговором мы выходим на тропинку. Она становится все шире, круто заворачивает и выводит нас к реке.

Рассказываю Джоэлу о своих родителях. Мой папа – онколог, а мама руководит ателье по пошиву одежды. Джоэл интересуется, как долго я изучаю природу. Отвечаю, что всю жизнь. Когда я была совсем маленькой, папа впервые привел меня в Уотерфен, а еще выделил для меня в огороде небольшой участок земли. Мы вместе собирали гербарий. По утрам выходили в сад, чтобы послушать птичьи трели, и папа объяснял мне, какая птица как поет. Папа научил меня отличать лягушек от жаб, сарычей от ястребов-перепелятников. Мы делали домики для жуков и ежей. Я часто притаскивала домой разных насекомых, чем очень нервировала маму, и позже приходилось уговаривать меня их отпустить. Дело редко обходилось без слез.

Говорю Джоэлу о своем экологическом образовании и о том, что в Уотерфене сейчас открыта вакансия помощника смотрителя. Заявление нужно подать до пятницы.

– Так что тебе мешает подать заявление? – удивляется Джоэл.

Пару секунд размышляю над ответом.

– Наверное, боязнь перемен. Мы только начали приходить в себя после смерти Грейс. К тому же помощник в Уотерфене требуется только на год. Не знаю, что буду делать потом, когда контракт кончится.

– Но, может, стоит все-таки рискнуть?

Нахмурившись, вздыхаю:

– Не люблю рисковать. Мои родители всегда поступают очень… рассудительно, понимаешь? Наверное, поэтому я никогда не путешествовала. Оставаться на месте безопаснее. Когда ничего не предпринимаешь, чтобы мечта исполнилась, то не так уж сильно огорчаешься, если она так и остается мечтой.

– Ты ведь уволилась с должности секретаря и стала работать в кафе, – мягко напоминает Джоэл. – Это тоже был риск.

Он прав. Просто в то время я сходила с ума от горя. Мне не было страшно: скорбь по Грейс не оставила в моем сердце места для других чувств. К тому же кафе позволяло мне почтить память Грейс. Ведь сама она всегда меняла работу по прихоти.

Мы бредем дальше по тропинке. Джоэл сегодня очень красив. Ему необыкновенно идут темная шерстяная куртка и шарф. Мне кажется, зима – очень подходящее Джоэлу время года. У него и характер зимний: притягательный, таинственный, многослойный.

Интересуюсь, в честь кого его назвали. Может, в честь Билли Джоэла[2]? Он качает головой: нет, это было бы странно. Потом задает мне тот же вопрос. Правда, он не знает ни одну знаменитость, которую звали бы Кэлли.

– Вообще-то это папа предложил. Когда мама была беременна, они решали, как меня назвать, и перебирали разные имена. Однажды вечером, когда папа ел шоколадное пирожное, ему пришло в голову назвать меня Кэрри. Он поделился своей идеей с мамой, но произнес имя с набитым ртом.

– И маме послышалось: «Кэлли»?

– Именно. Она пришла в такой восторг, что у него не хватило духу поправить. Так я и стала Кэлли. Папа рассказал об этом в день моего восемнадцатилетия в ресторане, когда произносил тост. Кстати, в тот день мы ели шоколадные пирожные вместо именинного торта.

– По-моему, это самая невероятная история о том, как ребенку давали имя.

– Спасибо. Я тоже так думаю.

Когда я начинаю расспрашивать Джоэла о его семье, выясняется, что его мама умерла от рака, когда ему было всего лишь тринадцать. Они были очень близки. Кажется, Джоэлу больно об этом вспоминать. Сочувствую ему от всей души.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.