Сноу с неподдельным интересом и удивлением смотрел на невзрачный, на первый взгляд, камень с далекой планеты, в который впаялся благородный металл. «Система Альдебаран[8]», звезда К-3450, планета «Торран», № 3410» – гласила маленькая вертикально стоящая металлическая пластина. Сноу посмотрел на место рядом, которое пустовало – табличка наличествовала, но не металлическая, а из плотной бумаги. Она лежала надписью вниз, а вот объект отсутствовал. Ричард машинально протянул руку, чтобы прочитать, что на ней написано, но его пальцы наткнулись на что-то невидимое. Непроизвольно он отдернул руку и задел полку. Несколько экспонатов свалились и рассыпались по полу. Ричард присел, чтобы собрать образцы.

– Руки – крюки! – прокомментировал Айво, но тоже опустился на корточки, чтобы помочь собрать упавшие камни.

Приведя в порядок экспозицию, Блумберг обратил внимание на один отсутствующий предмет. Он взял в руки ту самую бумажную табличку и прочитал:

– Хрустальный шар.

– Что? – переспросил Сноу.

– Шар, говорю!

– Дай сюда!

Ричард взял из рук Блумберга маленький клочок бумаги:

– Действительно Хрустальный шар и номер – 3779/2. Странно, что не написано, откуда экспонат. И где он, интересно?

– Потерялся, Добровольский подарил, да мало ли вариантов! – предположил Айво.

– Согласен, – неуверенно ответил Ричард и еще раз посмотрел на бумажку. – Написано от руки почему-то… а ведь другие таблички фирменные – металлические.

– Не успел заказать, а, может, и вообще сомневался, достоин ли экспонат находиться в коллекции.

– Возможно, – проговорил Ричард.

Однако пальцы помнили легкое прикосновение, и Сноу провел по полке рукой. Пусто. Он посмотрел вслед Блумбергу, который скрылся в коридоре и, судя по звуку, вошел в комнату напротив – спальню. Ричард приблизился к столу и включил компьютер. Над столом мгновенно развернулся большой объемный панорамный монитор. По центру экрана мигала надпись: «Блок памяти отсутствует». Сноу понял, что полиция изъяла накопитель для изучения. Он вздохнул, выключил бесполезный компьютер, встал и шагнул к окну. Над Парижем по-прежнему клубились низкие облака, и дождь продолжал поливать студеными струями и без того изрядно промокший город. От стекла ощутимо веяло холодом. Сноу поежился и крикнул, не оборачиваясь:

– Айво, ты там скоро завершаешь?

– Да, считай, закончил. Ничего примечательного.

– Тогда пошли отсюда.

Ричард развернулся и сделал шаг в сторону двери. Неожиданно он почувствовал что-то под правой ногой. Что-то твердое и круглое, вроде бильярдного шара, только меньше. Ступня неловко подвернулась, и специальный агент растянулся на ворсистом ковре, одновременно саданувшись головой о дверь и тем самым резко захлопнув её.

– Чёрт! – вырвалось у него.

– И что у нас происходит? – Блумберг, осторожно приоткрыв дверь, уставился на сидящего на полу и потирающего ушибленную макушку Ричарда. – Бедокурим, пока взрослых нет?

– Слушай, Айво, я тут наступил на что-то…

Сноу, к вящему удивлению начальника научного отдела, не поднялся на ноги, а встал на четвереньки и двинулся в такой позе по комнате, шаря перед собой руками. Блумберг присел на корточки рядом с коллегой:

– Ричард, порой ты меня…

– Хватит зубоскалить, Айво, лучше помоги найти…

– Что, что найти-то? – Айво повертел головой.

– Круглый такой, совершенно прозрачный шар. Чуть меньше бильярдного.

– Ну, ты, старина, даешь! – Блумберг тоже опустился на четвереньки и начал медленное продвижение по ковру. – Кому рассказать…

– А ты не бойся, мы никому не расскажем, Айво.

– Месье Сноу! – на пороге комнаты вырос полицейский Жером и осекся, уставившись на двух сотрудников КОНОКОМа, ползающих по полу. – Инспектор просил узнать…

– Ну, что просил узнать Леруа? – недобро спросил Сноу, замерев на ковре и посмотрев снизу вверх на парижского ажана.

– Н-нет, нет, ничего, извините.

Полицейский ретировался и прикрыл за собой дверь. Айво посмотрел на Сноу и поднялся с пола, отряхивая руки:

– Всё, Ричи, с меня хватит.

– Смотри!

Сноу показал на ковер. В одном месте высокий ворс был примят, будто там лежало что-то круглое, тяжелое и невидимое. Блумберг замолчал, присел и протянул руку. В пальцах оказался совершенно прозрачный шар. Кроме осязания, его невозможно было обнаружить никаким другим органом чувств – он был по-настоящему абсолютно невидим. Детективы встали, глядя на кажущуюся пустой ладонь Айво.

– Вот тебе и Хрустальный шар, – тихо сказал Сноу. – Нашелся, черт возьми. Чует мое сердце, наживем мы с ним неприятностей.

– Типун тебе на язык, Ричи.

Детективы попрощались с ажаном, сверлящий взгляд которого они чувствовали затылками, пока двери лифта не закрылись. Выйдя на улицу и остановившись под стеклянным козырьком подъезда, по которому не переставая барабанил дождь, они задумались над дальнейшими действиями.

– Ты как хочешь, а я в ресторан обедать, – решительно заявил Айво. – Желудок диктует мозгу необходимость переместить тело поближе к камбузу.

– Не возражаю. А куда? – Сноу не очень хорошо ориентировался в «ресторанном» Париже.

– На Трокадеро есть отличное заведение, и не одно. Пошли!

Блумберг активировал силовой зонтик, закрывший их обоих от льющейся из прохудившихся небес воды, и они торопливо зашагали по пузырящимся лужам в сторону дворца Шайо. Эйфелева башня, появившаяся, как только они вышли на авеню Дэйло, виднелась чуть больше чем наполовину: третий этаж был скрыт тугой пеленой дождя и низкими облаками.

– Что мы имеем? – спросил Сноу, вытирая тарелку кусочком хрустящего хлеба и отправляя его в рот. – Умер известный астронавт, нет – космонавт, у русских они так называются, полковник Космофлота Александр Добровольский, 2234 года рождения, то есть сорока двух лет, участник четырех галактических экспедиций в дальнее внеземелье и полутора десятков планетарных научных вояжей. Причем в последнюю дальнюю он летал в качестве командира экипажа – заместителя начальника экспедиции. Вернулся не так давно – в июне 2276-го, полтора года назад. Так, смотрим, куда летал, – Сноу сверился с коммуникатором. – Толиман[9] в 2257-58 годах, Капелла[10] в 2264-66, Вега[11]в 2268-71 и Ахернар[12] в 2273-76. Смотри-ка, все звезды – это «альфы» в своих созвездиях!

– Не больше, чем интересное совпадение, – ответил Айво, отодвигая пустую тарелку. – Гарсон, десерт!

– Совпадение? – задумчиво повторил Ричард. – Может быть. Пока не будем на этом зацикливаться.

– Зацикливаться ни на чем не стоит, – заметил Блумберг, придирчиво осматривая принесенную вазочку с разноцветными шариками мороженого, посыпанного тертым белым шоколадом.

– Хорошо. Дальше. Солярные экспедиции[13]: Плутон, Европа, Оберон… Черт, мы с тобой запутаемся в этих вояжах!

– Ричи, а нам это надо? – спросил швед, принимаясь за мороженое, внешний осмотр которого его удовлетворил. – Совершенно неочевидно, что эти экспедиции имеют отношение к его смерти. Я предлагаю для начала побеседовать с его друзьями, бывшей женой, коллегами по работе…

Сноу немного подумал, взвесив и так и эдак то, что предложил Блумберг.

– Ты прав, как всегда, наука. С кого начнем? С бывшей жены – Марлен Дютрон?

– Давай с неё. Где она живет?

Сноу нашел в МИППСе нужный файл:

– Тут, в Париже… – он с удивлением посмотрел на шведа. – Надо же – в кои-то веки к свидетелю не надо лететь за тридевять земель.

Он набрал на коммуникаторе номер и стал ждать. Наконец, ему ответили. На мониторе появилось миловидное лицо брюнетки.