— Нечего глазами водить, проснулся — вставай.

Нико сел. Хмурым взглядом уставился на матушку из под всклоченных кудряшек. Спросил. — Куда катим?

— Перегоняем к подножию «Колена». Уже скоро приедем. Сделали крюк по пустыне и вернулись назад. Шитао посоветовал.

— Понятно. Заметаем следы.

— Кушать хочешь?

— А Шитао… он…

— Обещал встретить.

— Угу… Он ничего не говорил? Не спрашивал?

— Нет. А должен?

— Ну-у…, - Нико обеспокоенно шмыгнул носом.

— Скажи ему спасибо, что вчера не дал отцу выпороть тебя.

— Э-эй! За что?!

— За состояние пьяного беспамятства!

Нико хотел возмутиться, но потом решил, что так даже лучше. Лучше не рассказывать родителям и братьям, что чуть не отправился во дворец воплощать сексуальные фантазии его Высочества. Пусть думают, что он был пьян.

— Вчера? Ты сказала вчера! Разве сейчас не рассвет?

Мать заворчала, как недовольная медведица. Её взгляд, полный неодобрения, уставился на непутёвую дочь.

— Закат, бестолочь! Закат! Ты почти сутки спишь! Мы целый день стояли в пустыне, чтобы не возвращаться в город по свету!

Нико не стал огрызаться. Сейчас лучше перемолчать, а то не приведи «Мирозданье», маменька сама за ремень схватится. У неё прямо на лице написано: Скажи что-нибудь. Дай мне повод!

Занавеска отодвинулась в сторону, и в родительскую спальню заглянул улыбающийся Алехандро. Съязвил. — Алкоголикам привет!

— Слы-ышь, — сердито взвыл Нико.

— Подъезжаем. Там Шитао по курсу — летит наш орёл!

Нико тут же сорвался с места и побежал в рубку посмотреть на Шитао в обзорные окна.

— Чёй-то? — свистнул брат. — Мамуль, а тебе не кажется… Наш малыш несколько возбуждён.

— Ща пяткой в нос получишь, — заорал ему Нико из рубки.

На горизонте вставали холмы. Ближайший к ним назывался «Волосатое колено». Над холмами абсурдными переплетениями громоздились мосты, сквозь которые пробивались последние лучи заходящего солнца. На переднем плане, навстречу Касперо, откидывая вперёд длинную тень и поднимая за собой тучу пыли, нёсся скутер.

Прошедшей ночью, когда Шитао привёз Нико, он туманно, но уверенно — почти в приказном порядке попросил (или потребовал) перегнать Касперо на другую сторону Птопая. Тогда же ночью самолёт стронулся с места и укатил в пустыню, где Санчесы провели весь световой день. Ближе к вечеру Касперо сделал по пустыне крюк и подъехал к Птопаю со стороны холма «Сай Бокнар».

Сам Шитао целый день бродил по Низине вокруг этого холма и выискивал местечко, куда Касперо мог бы встать на прикол, и нашёл брошенный заводской цех. Оборудование из него вывезли — осталась только кирпичная коробка, вполне способная скрыть внутри себя самолёт. Задача была — въехать в цех ночью.

Лейтенант Хо подъехал к громыхающему самолёту, объехал машину дважды и поехал рядом с ним, с правой его стороны. Голова в шлеме была повёрнута к обзорным окнам. Он словно увидел за ними взлохмаченную голову младшего Санчеса и помахал рукой.

— Остановимся, пожалуй, — прокряхтел папаша Петро. — Возьмём мальчика на борт.

С натужной неохотой, содрогаясь, Касперо стал замедлять ход. Шитао тоже стал притормаживать, вильнул в сторону и объехал самолёт сзади на левую сторону к трапу.

С лязгом и ржавым скрежетом Касперо встал. Антонио побежал откидывать трап.

Нико вжал голову в плечи, нахохлился и сел в самый дальний угол, стараясь спрятаться за мощным торсом Паулито. По трапу прогромыхали шаги, было слышно, как Антонио засмеялся и сказал, что то вроде: «Ты бы ещё под колёса кинулся…» Шитао ответил невнятно со смешком и словно вихрь влетел в рубку, зашарил глазами по лицам и сразу нашёл синие глаза, сверкающие на него из-за плеча Пауло.

Его приветствовали на разные голоса, в рубку вошла Клауди и предложила поужинать… он пристально смотрел. Нико моргал, водил глазами, но всё равно как загипнотизированный возвращался взглядом к лейтенанту Хо.

— А ну выходи, — приказал Хо. — Поболтаем.

В установившейся тишине стало слышно, как пикиньо длинно и громко вздохнул. Шитао продолжал пристально смотреть. Он свёл брови и вдруг отдалённо стал похож на Тайбая. Нико поднялся и с презрительной мордой прошагал на выход из Касперо.

Вдвоём они спустились с трапа и остановились у его подножья.

— Чего?

Шитао смотрел вверх на темнеющую арку входа, потом потянул пикиньо в глубокую тень под крыло к шасси и колёсам. Там они опять остановились.

— Ну, чего? — Нико старался не смотреть на лицо Хо. Взгляд его блуждал по унылому и однообразному горизонту пустыни. Лейтенант обхватил пикиньо руками и притянул к себе. Одновременно он качнулся и спиной опёрся на колесо. Наглая лейтенантская нога согнулась в колене и выдвинулась вперёд. Нико раздвинутыми ногами въехал на неё, как на горку. Тело маленького Санчеса на девяносто девять процентов вплющилось и вписалось во все выступы и впадины тела лейтенанта Хо. Подбородок пикиньо лёг на плечо Шитао.

Оба закрыли глаза. Хо прислушался к тактильным ощущением и наконец, уверенно и возмущённо констатировал. — Девчонка!

— А кровохлёб? — полупридушенным сиплым басом предупредила Нико.

Шитао задумался. Руки его продолжали стискивать и удерживать добычу, не давая ей ни малейшего шанса ворохнуться. — Ладно…, - согласился лейтенант на кровохлёб.

— А ну пусти… — потребовала Нико через минуту ожидания.

Хо отрицательно помотал головой, потом горестно пожаловался. — Мне было тяжело последние два дня…

— И что? — просипела Никуша.

— Но теперь… вдруг стало так легко, — загадочно прошептал молодой человек и переложил правую руку ладонью на её затылок, а растопыренную пятерню левой руки на уровень её лопаток. Неожиданно для Нико образовалась конструкция с фиксирующей точкой на спине и неким подобием рычага на голове. Таким образом, хитрый лейтенант перехватил, так сказать, управление девичьим телом, а точнее её головой!

Дева ощутила самое начало вероломного стратегического манёвра — её голова начала поворот против её воли. К этому моменту Никочка была деморализованна размышлением о том, почему именно она оказалась лекарством от неизвестного лейтенантского недуга, и потому не смогла оказать достойного сопротивления!

Повороты производились в тесном соприкосновении. Лейтенантское ухо «уехало», а вместо него на её скуле оказались его губы, которые неуклонно перемещались по дуге от мочки уха Никуши до её рта…

С момента ухода Шитао и Нико прошло полчаса. Уже совсем стемнело, и пора было трогаться в путь.

— Долго они разговаривают, — справедливо заметил Антонио.

— Что за секреты? — так же справедливо заметил Лео. Четыре брата напряжённо переглядывались, иногда по очереди косились на матушку и отче.

— Я пойду! — вскочил Алехандро.

— Дождёмся, — мудро изрёк согбенный Петро Санчес. Алехандро сел на место, стал пяткой тереть и шуршать по старому коврику рубки.

Перед занавеской в рубку раздались шаги, ткань отдёрнулась и в кухню на свет вошли Шитао и Нико. Не глядя друг на друга, они одновременно сели на скамеечку у стены. Глаза у обоих смотрели прямо и в никуда. И Нико и Шитао имели признаки носового кровотечения.

— Я не понял, вы что? Подрались?! — за всех спросил Алехандро.

Оба вздрогнули, шмыгнули носами и одинаковыми жестами оттёрли ноздри, размазывая кровь по щеке к уху

— Ужас какой, — прошептала Клауди. Семейство переглядывалось.

Они не подрались. Кровь из ноздрей пошла не в следствии ударов, а в следствии жарких и долгих поцелуев. У обоих поднялось кровяное давление, и соответственно лопнули некоторые сосуды слизистой носа.

— Я пойду… буду… дорогу показывать, — шибко заторможено и без всякой интонации сказал лейтенант Хо. Он поднялся. Так же заторможено Нико тоже поднялась и проговорила. — Я провожу…

Шитао механически кивнул.

— Да что случилось-то?! — воскликнул Антонио.

Не отвечая, плечом к плечу оба опять вышли.

— Пойду и я провожу, — зловеще прошипел Алехандро. Клауди согласно закивала. Алехандро рванулся вслед за «ушибленной» парочкой.