Тут братан, и в самом деле изобразил на лукавой морде сочувствие. Он даже погладил убиенного по маковке. Пояснил. — Никуда ты не уходишь. Твоя несомненная и безвременная кончина не открывает тебе двери в Мирозданье! Ей это не по силам!

Шитао с раздражением мотнул головой. — А что тогда?

— Твоя смерть… может открыть только одну единственную дверь… вот эту! — близнец Шитао опять с азартом потыкал пальцем в сторону открытой двери.

— Я вошёл через неё! — с сарказмом указал Шитао на очевидный факт.

— Для меня, — уточнил хозяин комнаты. — Твоя смерть открывает эту дверь для меня!

— Так, я запутался, — расстроился лейтенант Хо.

— Что тут запутанного? Ты и я одно целое! Понял?

— Ну, допустим…, - осторожно ответил гость.

— Тебя убили, а меня не смоги хотя мы единое целое. А почему не смогли? Правильно, потому что до меня трудно добраться… Понимаешь? Я здесь за этой дверью сижу взаперти целых двадцать лет один одинёшенек. Но с момента твоей смерти я могу отсюда выйти — и вдохнуть новую жизнь в твоё бездыханное тело.

— То есть я не умер? — совсем осторожно, но с надеждой спросил Шитао.

— Аллилуйя!! — возликовал брат. — Мало того! С этого момента ты, слабак, станешь много, много, много сильней и убить тебя будет тя-же-ло!

Лейтенант счёл нужным оправдаться, поскольку немножко обиделся на «слабака». — Я был без меча, — пожаловался он, слегка посапывая носом.

— Да насрать, Мессаль, то есть, вот и славно…, - утешил его собеседник.

— Как ты меня назвал? — удивился Хо новому имени.

— Тебя и меня зовут Мессаль. Отец дал нам это имя. Наш родной отец.

— А ты вообще кто? — догадался спросить Шитао.

— Я… другая твоя часть… не по человечески сильная. Ты даже не представляешь насколько!

Часто моргая, Шитао разглядывал горизонт. Тот расплывался и терял чёткость, пролом затягивался гладкой жёлтой стеной. Комната деформировалась и изгибалась куполообразно, пока не стала круглой, пугающе тесной и без каких либо отверстий… Молодец словно попал внутрь… яйца!

С внешней стороны возник голос, который стал успокаивать. Он говорил. — Не бойся… папа с тобой… он тебя любит.

Хо ощутил себя маленьким и свёрнутым в спираль… и у него имелся хвост, который был подогнут снизу, между лапами задними и передними, шёл наверх мимо морды и там загибался ему на голову.

— Хочу выйти… мне тесно…,- пожаловался Шитао.

Извне пришёл вздох и голос, который терпеливо пояснил: Выходить ещё рано — ты будешь слишком слаб и не защищён. Драконий детёныш растёт в яйце целых двести лет…

— Почему так долго! — капризничал дракончик.

— А куда торопиться, — мудро отвечал Закария. — Твоя жизнь будет такой долгой, что время, проведённое в яйце, покажется кратким мигом. Если люди не убьют тебя сразу, ты станешь самым могущественным и долгоживущим существом на земле!

— Кто такие люди? — спросил Шитао.

— Эхе-хе…, - прокряхтел с другой стороны папаша. — Лучше не поминать к ночи… Спи, Мессаль… потом расскажу…

Мессалю совсем не хотелось спать. Он ворочался и скрёб лапами по стенам. Потом увидел трещинку и обрадованно ткнулся в неё носом. Трещинка стала заметно шире. Через неё просачивался скудный свет в виде небольшого, бегающего пятнышка и было слышно, как кто-то жутко рыдает с завываниями, и хлюпает соплями. Ещё один очень знакомый голос говорил. — Он не умер…

— Он не умер… смотри, он дышит, — Алехандро, подсвечивая фонариком, торопливо оттёр ладонью мокрые щёки Нико. Пять минут назад он заскочил в переулок следом за братом, услышал рёв и пошёл на голос, где и нашёл пикиньо вопящим навзрыд, с широко открытым ртом и зажмуренными, мокрыми глазами. Ещё малыш Санчес был испачкан чужой кровью и держал в обнимку бездыханное (на первый взгляд) тело лейтенанта Хо.

— Правда, не умер?! — взвизгнул младший.

— Правда! — клятвенно заверил его старший.

— Смотри сколько крови!

— Это только кажется!

— У него глаза открыты…

— И что? Это не доказательство! У нас Антонио с открытыми глазами спит!

— Он умер… Он точно умер!

— Да не умер он!.. Смотри, пульс присутствует, — Алехандро продемонстрировал наличие пульса наложением пальцев на шею бессознательного Хо. — Побудь здесь, я сгоняю за нашими… Перенесём его в Луну!

Алехандро вскочил и помчался к площади искать остальных Санчесов. На бегу выкрикнул. — Положи его! Чего вцепился!

Нико осторожно опустил голову и плечи Шитао на камни мостовой. Всхлипывая, наклонился и прижался ухом к его грудной клетке. Хо точно дышал… и даже шевелился и даже приподнимался на локтях! Нико заторопился помочь, и тот час отдёрнул руки. Он нащупал вовсе не щёлк одежды и не податливость человеческого тела. Ему показалось — он прикоснулся к… зеркалу! Поверхность была очень гладкая, прохладная и твёрдая.

— Что это?! — испуганно прошептал пикиньо.

Шитао вставал. Тело приподнималось, удлинялось и разворачивалось кольцами, оно стало светиться синим и золотым, разгоняя непроглядный мрак. Оно стояло на четырёх лапах, и голова его находилась на высоте двух метров — вытянутая звериная голова с коротким гребнем из тонких шипов.

Нико сидел на попе с подогнутыми в коленях и разведёнными ногами. Пикиньо никогда не видел драконов, но точно смог опознать существо перед собой, как «похожего на дракона», но только маленького… То есть, не маленького! Дракон был здоровущий, но много меньше того, которого показывали на площади. К тому же этот был как настоящий!

Ящер наклонил голову к самому лицу пикиньо и обдал его прохладным дыханьем из ноздрей. Нико утёр остатки слёз и поднял обе дрожащие руки — поставить хлипкую преграду из ладоней между собой и зверем.

Дракон ткнулся гладким носом в ладошки Нико, и остался так, мол, погладь — не бойся.

Санчес неуверенно погладил одним пальцем.

Зверь подсунулся ближе, почти положил голову на плечо пикиньо. Тот осторожно обхватил драконью морду руками. Ящер напряг шею, стал медленно поднимать голову. Вместе с ним и Нико тоже начал вставать над мостовой.

— Я не вкусный, — предупредил Санчес. — Во мне костей много… и какашек. И я не моюсь целый год. Понял?

Дракон насмешливо свистнул. Пикиньо расценил по своему: «Не ешь мужиков? А я мужик! Зуб даю!».

Ящер издал горлом несколько весёлых щелчков. Санчес ощутил слабость и головокруженье. Он подумал… «Ну, всё — точно сожрёт! Откуда он взялся…». Вслух он сказал. — Мне плохо… Я сейчас упаду…

Дракон оторвал переднюю лапу от земли и аккуратно обхватил Нико со всех сторон когтями как раз в тот момент, когда тот расцепил руки и запрокинулся назад. Тело Нико мягко легло ему в ладонь.

«Упал в обморок… как девчонка!», — мысленно заметил Мессаль.

* * *

Аристофер Сай Касси не спал ночами. Он вообще спал очень мало — всего несколько часов в сутки. Эльф выработал в себе эту способность с тех пор, как Закария стал шкурой, а магия пошла на убыль. Парадоксально, но ловцов магии стало много больше, чем при жизни дракона, а соответственно сильно выросла конкуренция. Днём Аристофер занимался магической хирургией, которой был искренне увлечён, и которая приносила неплохой доход. По ночам он сидел на башне над магической ловушкой.

Ловушки всего «Сай-Ирджери», как впрочем, и всего Птопая были повёрнуты в сторону Венечного холма — шкура Закарии, заключённая в одном из залов дворца, время от времени ещё разрождалась магическими выбросами.

В карнавальную ночь Аристофер, как и многие в «Луне», не собирался лезть на башню… дабы не видеть человеческого веселья по столь катастрофическому поводу, но в итоге взобрался, чтобы не упустить период, когда прочие ловцы магии гуляли по праздничным улицам.

«Эти люди… ничего не понимают!» — думал эльфийский целитель.

«Собственные ресурсы планеты практически на нуле. Можно сказать: остались только ветер и солнце! Эльфы, приведя с собой драконов, дали им возможность использования иного ресурса! И что сделали люди? Как всегда поступили по человечески! Уничтожили источники магии! И даже когда дракон остался всего один, они не вняли воплям предупрежденья. Им, видите ли, не нравилось, что Закария ел дев! А за всё надо платить!»